Три пятнадцать. Время, когда по утверждению гостя сработала адская машина. И еще – секунды застыли на цифре сорок пять и отказывались меняться.
Афанасий, шаркая ногами, подошёл к дивану. И устало опустился на него. Он поверил. И эта страшная истина обрушилась на него горным обвалом, погребла под собой.
В три пятнадцать взорвалась бомба. Афанасий мёртв. Он не поедет завтра в Курчатовский центр, не будет общаться с народом. И изощрённый эксперимент по бета-распаду, который грозил продвинуть человеческое понимание материи чуть-чуть вперед и принести автору идеи заслуженные лавры, не будет произведён, во всяком случае с его участием.
- Никак вы мне поверили, - насмешливо произнёс гость.
Афанасий поднял на него глаза и спросил:
- И что? Где ваша пустота и чернота?
- Не бойтесь. Всё будет, - заверил гость.
- Зачем вы здесь?
- Я взял за правило провожать каждого, кто находится на грани бездны. Это всё, что я могу сделать.
- Вы же всесильны, можете сделать, что угодно. В том числе создать мир без боли и джихадов, без взрывающихся машин.
- Я всего лишь Бог. Для которого существуют правила, установленные для всех Вселенных.
- Сколько их, этих Вселенных?
- Этого даже я представить не могу. Может, бесконечность. Но каждый, шагнувший за грань, создаёт свой мир. И каждый подчиняется Большому Закону. Бесконечная цепочка, и никто не знает, было ли в ней первое звено.
- И вы приходите к каждому? Как только успеваете?
- Это же мой мир. И я в нем властелин всего, даже времени.
- А переселение душ, райские кущи... Я так и знал, что это всего лишь религиозный бред.
- Ну, не совсем. К бездне подходит только тот¸ кто прошёл полную цепь воплощений – от минерала до разумного существа. Кто выполнил программу.
- Это вы заложили?
- Нет, я только архитектор этого дома. Но заказчик и автор технического задания кто-то гораздо выше.
- И я выполнил программу?
- Во всяком случае, я на это надеюсь.
- И что мне делать?
- Шагнуть в дверь, оставив всё позади.
- В какую дверь.
- Вот дверь в бездну, - гость указал на закрытую дверь в коридор. – И вот дверь для слабых духом, - он ткнул указательным пальцем в сторону располагавшейся рядом двери в кладовку, где были собраны старая одежда, поломанный пылесос и куча вещей из разряда – не работает, не нужно, но выбросить жалко.
Афанасий криво улыбнулся.
– Решайте, - с необычной для него железной жёсткостью в голосе произнёс гость.
- А если я не хочу ничего решать. Тогда что? Исчезну?
- Ну, что вы. Кванты духа не исчезают. Просто тогда мы будем предаваться милым разговорам целую вечность в этом переходном пространстве прошлой реальности. Вы же знаете, что у меня есть вечность. И я готов разделить её с вами.
Афанасию захотелось взвыть волком. И он понял, что не собирается вечно вести разговоры в оставшемся в прошлом мире. Он человек. У него есть воля. Он живёт движением в будущее.
Он отбросил простыню и резко поднялся на ноги. Гость одобрительно кивнул.
Афанасий сделал несколько шагов, всхлипнул и упёрся лбом в стекло закрытой двери в коридор. Постоял так немного. Нельзя расслабляться. Ему надо в будущее из этого пыльного затхлого погреба, в который превратилась его квартира. Надо сделать свой шаг.
Повернув ручку, он потянул на себя дверь.
Ни низкой люстры, о которую рискуешь задеть затылком, ни зелененьких легкомысленных обоев там не было. И коридора не было. Там простиралась обещанная гостем пустота. Ничто, нигде, никак!
И от этой чернильной тьмы веяло таким ужасом, которому нет аналогов. Это было царство ужаса. Это было подведение черты.
Афанасий сглотнул. Сделал шаг вперёд, чувствуя взор гостя, буравивший ему спину… Ещё шаг…
Ужас стал непереносимым. Но Афанасий ощущал в себе силы сделать завершающий шаг.
Вот сейчас. Один шаг. Один…
Потом гость, Бог он или пищевой технолог – неважно, одобрительно крякнет и уйдёт заниматься своими божественными делами, провожать следующие души. А Афанасий…
Ужас перехлестнул его. Нет, так невозможно!
Хозяин квартиры отступил от порога. Оглянулся.
Гость изучал его ироничным взором.
- Не могу! – крикнул Афанасий и распахнул дверь в кладовку.
Там не было ничего хорошего. Но главное, не было той безысходности и тьмы.
И Афанасий шагнул туда, прокляв и себя, и весь этот мир. И его подхватил неукротимый страшный ураган, который, впрочем, гораздо лучше той бездны…
***
- Всё, больше не могу, - Вика сняла с плеча опостылевший тяжёлый рюкзак и огляделась.
- Викуся, у нас по плану ещё три километра до стоянки, а уже темнеет, - привычно занудил обстоятельный и правильный Николай
- Если ты спешишь, можешь на руках понести меня и мой рюкзак, - усмехнулась Вика.
Она была тонкая, изящная, лёгкая, а рюкзак был большой, пузатый и тяжёлый.
- Ты хочешь, чтобы я погиб геройски? – спросил Николай.
- Мельчает мужское племя, - вздохнула Вика. - Раньше рыцари сперва выполняли желание прекрасной дамы, а уж потом что-то говорили.
- И что-то думали… Викусь, никто не знает, что было раньше, - Николай тоже свалил свой рюкзак и вздохнул полной грудью чудесный лесной воздух.
Они каждое лето выбирались в поход по Уральским горам. Вдвоём – больше им никто не был нужен. И неделю бродили по склонам, лесным тропам, ущельям, набираясь сил на год вперёд.
Сейчас очередное их путешествие подходило к концу. Впереди – стоянка, а потом выход к трассе, по которой ходят междугородние автобусы. И - до свиданья природа, здравствуй цивилизация с ее бензиновыми парами, бетонными сотами новостроек и миллионом мелких и кусачих, как клопы в диване, проблем.
Молодые люди стояли на тропинке, огибающей лысую гору. Переведя дыхание, смогли, наконец, полюбоваться природой.
- Смотри, как интересно, - Вика показала на причудливый громадный камень, каким-то чудом приютившийся на склоне горы и не скатывающийся вниз.
- Сейчас рухнет и прихлопнет нас, как тараканов тапочком, - опасливо произнёс Николай, отмечая, что камень завис как раз над ним.
- Не думаю. Он стоит там не одну тысячу лет.
- Может, сейчас его время и пришло, - просчитав траекторию, Николай отошёл в сторону.
- Да, не рыцарь ты, Коля. Рыцари не обращают внимания на мелкие опасности.
- Поэтому они все и вымерли. А я, доцент-химик, жив и процветаю. И хожу в горы с прекрасной и единственной аспиранткой.
- Ох, ох, - покачала головой Вика. – А камень интересный. Сюда бы наших институтских психов-уфологов, они бы быстро целую теорию сочинили, что это изваяние древних атлантов.
- Просто причудливый камень.
- Да. Но если напрячь воображение, в нём можно увидеть человеческое лицо. Вон лоб, вон челюсть.
- А вон нос, - поддержал Николай игру.
- Да, странный нос такой. Переломанный.
- Точно. Будто клюшкой ударили, - Николай передернулся от воспоминаний – он играл в своё время в хоккей и испытал на своей шкуре, каково это, когда достаётся клюшкой. – Но ничего чудесного. Просто причудливое выветривание и наша изощренная фантазия.
- У меня другая гипотеза.
- Ну-ка, давай.
- Это сизифов камень, - объявила Вика. – Вот он скоро покатится вниз, и Сизиф будет толкать его по склону вверх.
- И так до бесконечности.
- А знаешь, я думаю, что сизифов труд всё-таки конечен. И однажды камень покатится не вниз, а вверх, чтобы занять там своё место. Вечность никогда не бывает так тупа, чтобы обрекать кого-то на себя.
- Философия, - буркнул Николай. – У тебя чересчур развитое воображение.
- Воображение – основное свойство разума. Оно позволяет творить миры. Знаешь, когда-нибудь у меня будет свой мир. Ну, шучу, шучу, что ты так насупился.
- Поднимай рюкзак, Викуся, нам ещё топать два часа. А миры твои подождут.
- Подождут хоть миллион лет, как этот булыжник, - она оглянулась на причудливый камень – лицо со сломанным носом. И подмигнула ему…