Сегодня. После заката.
Охотник возбуждён, он не находит места, он мечется по квартире, он как пёс, посаженный на цепь. Он заваривает чай и выливает нетронутое пойло в унитаз. Скоро. Предчувствие окрыляет и не даёт приземлиться. Надо успокоиться, прийти в себя, унять дрожь. Всего лишь на всего успокоиться. Иначе сюрпризов не избежать.
Приближаются сумерки: мягкие шаги полутеней и гитарные три аккорда во дворе.
По ящику — бесконечность сериалов.
Чёрно-белое фото на стене: отец, ещё молодой, в форме полковника ГАИ. Безусое лицо, шарнир локтя изогнут — кисть властно удерживает полосатый жезл.
Ещё молодой, ещё сильный. А потом отец запил… Грустно, печаль прочь! — думать о приятном!
Пора приготовить оружие.
Охотник, не включая света, щёлкает шпингалетом кладовки. Там, за вторым рядом стеклянных банок с разносолами, он спрятал особое чудо инженерной мысли, спроектированное специально для расстрела Харлея Икс Эль 1200.
У многих — почти всех — нормальных людей слово "оружие" ассоциируется исключительно со всякого рода автоматами Калашникова, либо, в последнюю очередь, с различными впечатляющего размера тесаками времён рыцарских ристалищ. Обычное заблуждение. Как говаривал Остап Бендер: "Откуда такие мелкокриминальные наклонности?" Заскрипел продавленными пружинами диван. Скорее! — патроны во внутренний карман ветровки. И — тихонько! чтоб не услышали домашние! — в коридор. Придержать пальцем язычок замка, и спокойно высморкаться у мусоропровода. Два этажа вниз пешком. И уже там вызвать лифт.
Створки меланхолично раздвигаются, Охотник смело вступает в ад для страдающих клаустрофобией. Многослойные граффити и застарелый запах мочи, смешанный с дымком конопли-самосада.
Падение на дно высотки.
Мимо бабульки-вахтёрши, выжившей из ума маразматички постпенсионного возраста, — наружу: дверь пинком.
Город ласково обнимает комариным зудом и хрустом битого стекла под каблуками.
Спальный район без труда узнаёт расхлябанную походку Охотника: свой идёт. И свой благодарно вдыхает смрад гнили и выхлопов, любуется серым пейзажем.
Ржавый скелет карусели. Редкие светлячки фонарей. Асфальтовые тропы тротуаров… Территория для брачных игр половозрелых самцов и не рожавших самок. Для одержимых жаждой — водопои ларьков: отрывистое, змеиное шипение вскрываемых пивных бутылок. И, конечно, охота — другая, мерзкая — с предлогом "сигаретки не найдётся?" или вовсе без лишних слов: куском арматуры по затылку.
Скоро совсем стемнеет. Пока по графику — взгляд на циферблат — но лучше бы иметь запас по времени. Не помешает.
Бомбоубежище метро. Турникеты и поезда. Жетоны и дохлые глаза. Мальчик-даун слюняво клянчит копеечки: покусцать, хосцу покуссцать, хосцу… Привычно отвернуться, не замечать: на всех не напасёшься.
Всплытие.
Два квартала — копытным методом.
Ага, вот она, кирпичная пятиэтажка, древняя как библейские пророки. А рядом с домом — обнесённое сеткой стойло для авто. Спортстер там же: прохлаждается в ожидании хозяина. Смертничек, ха-ха.
Баскетбольная площадка, удачный угол: отлично просматриваются все подъезды и стоянка. К тому же идеальная маскировка: смешаться с толпой праздных зрителей: юных мамаш-одиночек, гуляющих допоздна, и педофилов, тщательно демонстрирующих интерес к игре урловатых тинэйджеров.
— Мальчик, можно тебя на минуточку, мальчик! — солидный джентльмен, с брюшком и при галстуке.
— Чо надо? — прыщавый паренёк поправляет козырёк бейсболки: на шампуры пальцев нанизаны стальные перстни. Украшение? — не смешно! — узаконенный кастет: рассечённая бровь, вмятый висок.
— Мальчик, хочешь, я сделаю тебе минет? — наивная опрометчивость джентльмена настолько поражает Охотника, что он на минуту отвлекается от пристального наблюдения. Джентльмен обречён и ещё не осознаёт своей незавидной участи: ну кто ж так договаривается? Надо тише, интимней. Тогда есть реальный шанс достигнуть обоюдовыгодного консенсуса. Но: — Мальчик, ты пойми: я тебе буду делать минет, не ты мне, а я тебе. Понимаешь? Я заплачу. Пять долларов, да? Хочешь пять долларов?
Козырёк медленно сползает на бритый затылок:
— Пять баксов? Хочу, ёлы. Щас-с.
Две команды, итого десять человек. Кирпичная резина мячика, подсвеченная прожекторами, катится в угол площадки. В удачный угол. Разговоры смолкают. Предчувствие свежей крови.
Охотник жадно дышит, и едва не упускает наездника. Тот выходит из подъезда, достаёт из пачки сигарету и поклоном приветствует оккупировавших лавочку стариков. Чинные, преисполненные достоинства кивки в ответ.
Тварь! — Охотник на взводе. Напоследок оборачивается: джентльмен пытается добежать до блестящего чёрного бумера. Не успеет.
Охотник — внезапно! — так близко к наезднику, что замечает, как кончик сигареты опадает пеплом в курчавую арийскую бороду. Назад! — в тень!
Пот — вдоль хребта.
Твин-движок Спортстера радостно взбрыкивает. Сторожу стойла мятую бумажку в ладонь — за труды — у наездника это красиво получилось, очень естественно, обаятельно, талант. Прицельным взглядом Охотник провожает оскаленную морду волка. Теперь, не спеша, к перекрёстку, тому, что возле супермаркета. …ага, Икс Эль, что и требовалось доказать, уже гарцует у витрины. А вот и наездник: отоварился — три стекляшки "туборга". Две залпом, третью смакую, под сигаретку.
Ждать.
Летучая мышь на бреющем, крутое пике, атака, боевой разворот, выход на две. Ждать. Обёртка от мороженного плавает в угольной луже. Ждать. Загаженный голубями рекламный щит радостно сообщает от вреде курения. Ждать. Металлические жалюзи дежурной аптеки. Жда-а-ать. Одинокие прохожие — концентрат спешки… …дождался! (рывок с места) Рука резко — за пазуху. (длинные светлые волосы отбрасываются встречным потоком за широкие плечи; крупная золотая серьга — почти цыганская клипса — оттягивает мочку) Ощутимый свинец патрона — из кармана. (подрезать "жульку" и заржать, балдея от безнаказанности) Жгут максимально натянут, дёргается веко. (К перекрёстку! Не сбавляя скорости! На слабачка! На фарт! Красный, зелёный! — на слабачка, на фарт! У светофора приход догонит! Не отступать и не сдаваться!) Жгут хлёстко вышвыривает свинчатку, сталь пружинит. (вспышка — боль — ночь) Прямое попадание — в висок. Тело наездника проваливается вперёд, почти центнер биомассы укладывается на руль. Рукоятки не выдерживают — ломаются. Оскалом волка об асфальт, кувырок, ещё один, ещё, неестественно загнутая за спину нога. Неуправляемый тысяча двухсотый вылетает на красный свет — справа "икарус" — удар… …Охотник незаметен в толпе зевак. Он пристроился рядом с кругло-жирной мамашей. Мамаша прижимает к удивительно плоской для её комплекции груди годовалого младенца, из которого наверняка вырастет педофил.
Охи и ахи. Соблюдайте, товарищи, правила дорожного движения! А то носятся как оглашенные…
Наклониться и поднять тормозной шланг. На память.
…в соседнем дворе выбросить рогатку в мусорный бак. У входа в метро незаметно высыпать свинцовые отливки (Охотнику нравится называть их патронами). Вечер прожит не зря.
Кто бы знал, как жаль расставаться с рогаткой! Отлично пристрелянное оружие! Сколько трудов стоило его изготовить, подобрать хорошую стальную проволоку, согнуть в тисках, обмотать изолентой… отливки опять же…
Но — бережёного Бог бережёт.
Да, рогатка это несерьёзно как-то. Несолидно. Но ведь действенно! Особенно, если приловчиться… И никакого криминала! — а то: пистолеты, винтовки…
Мало того, любимым оружием Охотника было и есть, и, возможно, будет… — зеркальце. Кругленькое. Из тех, что женщины таскают в косметичках. Именно с помощью этой нехитрой приспособы Охотник заимел свой самый обожаемый трофей — шлем с молнией.
Издавна всем неглупым наездникам известно: защитное стекло сферы, особенно тонированное, — весьма полезная штука. Особенно, если прикрывать ей свои ненаглядные очи от солнечных зайчиков, умело направленных в зрачки. Обрюзгший наездник Лаверды 75 °Cтрайк пренебрёг этой общеизвестной мудростью.
Скорость под двести, а рефлексы всё равно быстрее мозгов: отвернуться, прикрыть глаза пятернёй…
Хороший шлем, уникальный. Прочность волокна — ни единой трещины! и это после знатного удара о бровку! — не вызывает сомнений. Полный комплект: и система контроля воздуха с шестью портами…
Охотник дома, незаметно вернулся. Отдыхает в рабочем кабинете. Семейные трусы в голубенький горошек. Охотник сидит за письменным столом. Кончиками пальцев гладит сферу; ласкает.
…дверь — настежь. Отец. Пьян. Пошатывается; на три четверти пустая бутылка "пшеничной" прилипла к зализанным губам. Провисающая из-под майки плоть, седые космы колтунами, глубокие старческие морщины… …в форме полковника ГАИ. Безусое лицо, шарнир локтя изогнут — кисть властно удерживает полосатый жезл… — как и не было. Никогда.