Согласно их представлениям о мире существует Честь, — только так, с большой буквы, за маленькую и убить могут, — и всё остальное. Всё, что Честь — это хорошо и правильно, всё прочее — неизбежное зло. С которым можно бороться, но, в принципе, совершенно не обязательно и даже бессмысленно, ибо Чести от этого не прибавится, время потратишь, а зла меньше не станет.
Честь в представлении дорийцев это очень объёмное понятие. Это и своего рода бог, и земная власть, и общемировая необходимость, и смысл жизни, и идеал для подражания. За оскорбление Чести одно наказание, смерть.
Право Чести, которое я помянула, — один из чудесных обычаев этой странной планеты. Нечто вроде последнего желания приговорённого, ну, или, если в менее мрачной ситуации, просто нерушимая взаимовыгодная договорённость. В моём случае, они не тронули Валерку (лишнего свидетеля, которых обычно убирают), а я согласилась быть не просто живым грузом, а почётным пленником. То есть, человеком, осознающим своё место, с Честью воспринимающим свалившиеся на него тяготы и полагающимся на Честь (в данном контексте — судьбу) в вопросах собственного бытия. Выбор, уважаемый всеми без исключения дорийцами: после такого я считаюсь равной им со всеми их заморочками, и если скажу какую-нибудь гадость или глупость, придётся за это отвечать. В том числе и в поединке Чести, и тут никаких скидок на то, что я вообще-то девочка и нахожусь в иной весовой категории, не будет. Назвался груздем — полезай в кузов, как гласит древняя пословица.
И всё бы ничего, — сдали бы они меня заказчику, и там можно было бы уже дёргаться в любую сторону, дорийцам было бы плевать, — но… Дело Чести, будь оно неладно. То есть, работают они не под заказ какого-то частного лица, а — ни много ни мало — выполняют важную миссию на благо своей далёкой родины. И, стало быть, согласилась я быть пай-девочкой до упора.
А упор определяется ролью Заложника Чести, и как раз в этом словосочетании второе слово можно опустить, смысл от этого не изменится. Иначе говоря, мной будут кого-то шантажировать, я буду залогом лояльности оппонента в разговоре с дорийцами.
И вот теперь самый главный вопрос, что называется — на миллион. Кому я могу настолько быть нужна? Ну, ладно, маме с папой, братьям. Братцы мои, конечно, молодцы, но высоких правительственных должностей не занимают, армиями и секторами не командуют, и ничего принципиального не решают. Родители… у отца обширные связи и знакомства, но он ведь сейчас простой фермер. Куда проще было умыкнуть дитятко кого-нибудь из высших чинов правительства, эффект был бы куда выше. Вымогать у отца деньги? Пара десятков тысяч терров, которую можно выручить за весь наш дом со всеми его потрохами, — не та сумма, которую дорийцы могли бы назвать Делом Чести.
В общем, мне, конечно, всё пояснили, но ни черта яснее не стало.
Пока я размышляла, мы успели прилететь. В обзорном экране всё ещё чернел глубокий космос без признаков наличия планет, а дорийцы зашевелились и начали выбираться из тесного нутра гравилёта (в который, не считая меня, набился десяток немаленьких инопланетян) наружу. Командир тоже поднялся, отступил чуть назад, освобождая мне проход, и жестом предложил выходить. Я вздохнула и побрела к двери. А что делать? Надо вести себя прилично.
Видели бы меня сейчас родители, братцы и школьные учителя!
Снаружи я первым делом сощурилась от слишком яркого света, — в гравилёте царил полумрак, — и с интересом огляделась. Ничего примечательного вокруг, в общем-то, не было, обычный серый ангар.
— Инг Ро, командир корабля «Тандри», в переводе на твой язык… «Белая вспышка», — запнувшись, не слишком уверенно сообщил капитан. И правильно, что неуверенно; я точно знала, что переводится это как «Молния». Но сверкать своими познаниями не стала, потому что это было едва ли не единственное слово на дорийском, которое я знала.
Я в ответ вежливо склонила голову, разглядывая своих похитителей при ярком свете. Тем более что они все как по команде сняли шлемы, и тоже с любопытством меня рассматривали.
Что я могу сказать? Дорийцы. Высокие, смуглые, темноволосые, в большинстве своём — сероглазые, но есть пара зелёных (один из которых капитан), и даже одни голубые. И все на одно лицо!
Ладно, привыкну ещё, научусь различать. До Доры до-олго лететь, недели три, успею насмотреться. В крайнем случае, можно какие-нибудь особые приметы найти. Положим, синеглазого я и так отличу (если это весь экипаж и больше здесь таких не будет, в чём я сомневаюсь), капитан от второго зеленоглазого отличается тонким белым шрамом над бровью. Остальных по другим приметам выучу.
С другой стороны, если присмотреться, не такие уж они и одинаковые. И по возрасту разные, и комплекцией всё-таки отличаются, и рост тоже не одинаковый. Да и физиономии вроде не совсем клонические. Разберусь, в общем.
— Следуй за мной, я покажу тебе твою каюту, — проговорил капитан, прерывая всеобщие переглядывания. — Скоро мы уйдём в гипер, в этот момент все не занятые в управлении кораблём лица должны находиться на своих местах, — пояснил он, ведя меня по коридору. — К сожалению, женской одежды взамен твоей пришедшей в негодность мы не можем предложить, но остановимся на дозаправку, и там будет возможность приобрести всё необходимое.
— Какой пришедшей в негодность одежды? — машинально уточнила я, разглядывая каюту.
А ничего так, миленько. Места много, целых шесть квадратов, есть где развернуться. И душ индивидуальный! Прямо роскошные апартаменты, а не камера предварительного заключения.