Мемуары мертвого незнакомца - Ольга Володарская

Ольга Володарская Мемуары мертвого незнакомца

В Тбилиси я впервые попала в декабре 2013-го и сразу влюбилась в этот город. Спустя два месяца я вернулась, чтобы снова окунуться в его потрясающую атмосферу и начать писать эту книгу…

P. S. Все персонажи вымышлены, любые совпадения случайны.

Пролог

Витрина книжного магазина на Старом Арбате была отлично оформлена и грамотно подсвечена. Она так и притягивала взгляд. Даже те, кто просто проходил мимо, приостанавливались возле нее, чтобы взглянуть на выставленные в ней книги. Но эти люди не задерживались у витрины дольше минуты — шли дальше. В отличие от Зураба Ристави. Он стоял возле нее уже полчаса. А все потому, что за стеклом среди прочих книг находился и его роман «Дневник монстра», вышедший два года назад в Грузии и вот теперь изданный в России.

Зураб сожалел о том, что магазин закрыт, иначе он зашел бы. Во-первых, для того, чтобы приобрести экземпляр своего романа, а во-вторых, передать комплимент дизайнеру. Поработал он на славу. Все книги по-разному подал. Например, томик с классическими новеллами французских авторов поставил на пюпитр. «Покет» с любовным романом прислонил к винтажному зеркалу в золоченой раме. Между страниц криминального чтива сунул кинжал, а острие его вогнал в деревяшку, и получилась оригинальная подставка. А вот книга Зураба оказалась заключенной в клетку. Когда-то там жил безобидный хомячок или попугайчик, но теперь в нее, поржавевшую, чуть деформированную, был заключен… «монстр»!

Вынув из кармана телефон, Зураб сделал несколько фотографий на память. Пора было идти. Он и так задержался. А его, между прочим, ждут.

Зураб бросил прощальный взгляд на витрину и чуть не вскрикнул. В стекле отражалось лицо человека, которого он когда-то сам похоронил. Собственными руками вырыл ему могилу, сбросил туда тело и закидал землей…

Монстры не возвращаются!

Или?

Зураб резко обернулся. Он ожидал увидеть за своей спиной единственного человека, который вызывал в нем ужас, но…

Тротуар был пуст. Ни души. Впереди и сзади люди. А за спиной никогошеньки.

Померещилось!

Зураб облегченно выдохнул и продолжил путь.

Часть первая

Глава 1

Он стоял у окна и пил виски. Глотки делал мелкие, частые. И всякий раз, когда подносил стакан ко рту, кубики льда на дне позвякивали. Этот звук умиротворял. Как и тридцатилетней выдержки скотч. Как и вид из окна…

Ночной Тбилиси завораживал. Набережная Куры, громада церкви Самеба, статуя матери Грузии на горе Мтацминда, крепость Нарикала — все это светилось и будто парило в воздухе. А вокруг этих «планет» сверкали мириады огней-звездочек: фонарей, окон, витрин…

Целая Вселенная!

Пожалуй, все крупные города выглядели примерно так же. Но Тбилиси был не просто столицей Грузии и туристическим центром страны. Тбилиси был городом, в котором он родился и вырос…

То есть центром ЕГО Вселенной.

Давид сделал еще один глоток и отставил стакан. Крепкий алкоголь зажег желудок, в котором с утра ничего не было. Нужно поесть.

Он подошел к шифоньеру, распахнул дверцы, взял с полки свитер и джинсы и стал одеваться. Конечно, можно заказать ужин в номер, но Давиду хотелось посидеть в ресторане, послушать грузинские песни и разговоры посетителей. Он так отвык от этого за годы жизни в России.

Одевшись, он посмотрел в зеркало. Выглядит, как всегда, безупречно. Подтянутая фигура, волнистые черные волосы, посеребренные сединой, трехдневная щетина на волевом подбородке, ровный загар — все работает на имидж идеального самца. Давид не старался его поддерживать. Получалось как-то само собой. Спортом он занимался от случая к случаю, стригся раз в месяц, но волосы были послушными и хорошо лежали, а бриться каждый день ему просто-напросто было лень. Что же касается загара, то его смуглая кожа быстро им покрывалась. Давиду удивительно повезло с фактурой. Он умудрялся прекрасно выглядеть, не прилагая к этому никаких усилий. Сейчас, например, у него даже глаза не красные. Хотя он спал от силы четыре часа за эти сутки.

Давид спустился на лифте в фойе. Хорошенькая администраторша лучезарно ему улыбнулась. В улыбке ее было больше женского кокетства, чем профессиональной вежливости.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — обратилась к нему она.

— Нет, спасибо, — ответил он.

— Может, вызвать машину?

— Я прогуляюсь…

И он покинул отель.

Он не стал селиться в «Марриотте» и «Редисоне», как делали люди его достатка. Центрального проспекта Руставели тоже избежал. Выбрал частную гостиницу в старом городе. Снял пентхаус с видом на город. Благодаря тому, что отель стоял на возвышении, а остальные дома были гораздо ниже, вид из окон открывался удивительный. Это стало решающим при выборе места проживания на время пребывания в Тбилиси.

Давид не спеша спустился по узкой улочке к ресторану, где подавали когда-то лучшие в городе хачапури по-аджарски. Сейчас же, как он понял, заведение было рассчитано на туристов. С террасы доносилась в основном английская и русская речь. Значит, хачапури тут уже не те. Давид развернулся и зашагал прочь от ресторана.

Тбилиси сильно изменился с тех пор, как он был в нем последний раз. Грузины все, как один, ругали своего президента, но надо отдать ему должное, город он привел в порядок. По крайней мере, туристическую часть. Гулять по ней было приятно. Давид дошел до серных бань, сел на лавочку в сквере. Есть по-прежнему хотелось, но он не знал, какой ресторан посетить, чтобы не разочароваться в кухне. Он так скучал по настоящим хинкали, хачапури, чахохбили. Во многих странах бывал в грузинских ресторанах, но ни разу блюда не удовлетворили его. Почему? Вроде и повара искусные, и рецептура соблюдена, и продукты свежайшие, и специи те, что надо, но не то… Вода не та? Воздух? Энергетика? Что?

— Такси не желаете? — обратился к Давиду по-английски пожилой мужичок. Принял за обычного туриста.

— Отвези меня в хороший ресторан, — попросил Давид по-грузински.

— В какой желаешь, дорогой? У нас сейчас много всяких открылось. Даже японские есть.

— В грузинский. Где готовят нежнейшие хачапури и самые сочные хинкали. Где поют душевные народные песни и танцуют заводные танцы. Где домашнее вино черно и терпко… — В Грузии красное вино называли черным, и Давид сейчас об этом вспомнил.

— Есть такое место! — восторженно воскликнул таксист. — Харчо там такое, что я плачу от счастья, когда кушаю.

У Давида сразу слюнки потекли. Супа он тоже хотел. А еще пхали. Это холодное блюдо, сформированное в форме котлеток из вареных овощей (сельдерея, моркови или свеклы), зелени и орехов, было не так известно за пределами Грузии, как то же харчо, но Давид обожал его. В детстве оно было постоянно на их семейном столе.

— Отвези меня в тот ресторан. И подожди. Если еда там такая, как ты говоришь, заплачу тебе втрое больше.

Тот закивал и бросился к своему старому «Опелю». До ресторана, рекламируемого таксистом, ехали минут пятнадцать. Все из-за пробок, которые были хоть и не такими, как в Москве, но все равно довольно плотными. Когда добрались, Давид отметил, что здание новое. Такого он не помнил, хотя район знал неплохо.

Он зашел в заведение, занял столик. На сцене пел пожилой мужчина в национальном костюме, подыгрывая себе на пандури. Давид слышал в детстве исполняемую им балладу. Она ему нравилась.

Он заказал кучу блюд. Понимал, что не съест и трети, но хотелось полакомиться всем. Если в этом ресторане и вправду хорошо готовят, он будет питаться тут все дни пребывания в Тбилиси.

Первыми принесли пхали, усыпанные зернышками граната. И кукурузные лепешки. Пхали. Давид попробовал и зажмурился… Как мамины!

Остальные блюда тоже были на высоте. Как и вино. Давид выпил три фужера и перепробовал всё. Вышел из ресторана с полным животом. Таксист ждал его.

— И как? — спросил он, когда Давид угнездился на сиденье.

— Не обманул.

Тот расплылся в улыбке.

— Куда едем?

Давид хотел назвать адрес своего отеля, но передумал…

— Отвези меня в Сололаки.

— А что там?

— Жил я там.

— Так ты тбилисец?

— Да. До восемнадцати лет тут прожил.

— А я тебя за итальянца принял…

Он был не первым, кто увидел в стопроцентном грузине Давиде итальянца. Все из-за носа. Он отличался от привычных кавказских. В двадцать семь Давид получил травму. Сломал нос в двух местах. И его пришлось оперировать. Хирург был настоящим творцом. Он слепил из раздробленных костей произведение искусства. Нос, которому позавидовал бы сам Цезарь.