Вдругон
стал как вкопанный у дверей одного дома;вглазахегопроизошлоявление
неизъяснимое:передподъездомостановиласькарета;дверцыотворились;
выпрыгнул, согнувшись, господин в мундире и побежал вверх по лестнице. Каков
же был ужас и вместеизумлениеКовалева,когдаонузнал,чтоэтобыл
собственный его нос! При этомнеобыкновенномзрелище,казалосьему,все
переворотилось у него в глазах; ончувствовал,чтоедвамогстоять;но
решился во что бы то ни стало ожидать его возвращения в карету, весьдрожа,
как в лихорадке. Чрез две минуты нос действительно вышел. Он был вмундире,
шитом золотом, с большим стоячим воротником; на нем были замшевые панталоны;
при боку шпага. По шляпе с плюмажем можно было заключить, что он считается в
ранге статского советника. По всему заметно было, что он ехал куда-нибудьс
визитом. Он поглядел на обе стороны, закричал кучеру:"Подавай!"-сели
уехал.
Бедный Ковалев чуть не сошел с ума. Он не знал, как и подумать отаком
странном происшествии. Как же можно, в самом деле, чтобынос,которыйеще
вчера был у него на лице, не мог ездитьиходить,-былвмундире!Он
побежал за каретою, которая, к счастию,проехаланедалекоиостановилась
перед Казанским собором.
Он поспешил в собор, пробрался сквозь ряд нищихстарухсзавязанными
лицами и двумя отверстиями для глаз, над которыми он прежде таксмеялся,и
вошел в церковь. Молельщиков внутри церквибылонемного;онивсестояли
только при входе в двери.Ковалевчувствовалсебявтакомрасстроенном
состоянии, что никакневсилахбылмолиться,иискалглазамиэтого
господина по всем углам.