– Я не могу поверить, папа, что вы планировали мой брак столько лет назад! Мне же в то время было всего четырнадцать лет!
– Да, четырнадцать. Но при этом ты была моя единственная дочь, которую я после смерти твоей матери люблю больше всех на свете.
– Но как бы вы ни любили меня, как можно вам выбирать мне мужа?! – воскликнула Лукреция. – Во-первых, я никогда не видела молодого маркиза, и он мог мне не понравиться, а потом, я была совершенно уверена, папа, что вам вовсе не хочется выдавать меня замуж.
– Вот в этом ты не права, – возразил сэр Джошуа. – Поверь, я поступил очень-очень предусмотрительно, Лукреция!
В его словах звучало почти ребячье торжество, которое было так хорошо знакомо Лукреции.
Одним из самых трогательных и забавных качеств сэра Джошуа было то, что он обожал хвастаться каким-нибудь своим достижением.
Он жаждал шумного одобрения, когда ему удавалось заключить удачную сделку, приобрести дом, оказавшийся истинным сокровищем, или наблюдать, как его очередной мудрый замысел претворяется в жизнь, устремляясь на вершины успеха!
Лукреция, не в силах сдержать улыбку, спросила:
– Что же вы сделали, папа?
– Когда я решил, что ты должна выйти замуж за нынешнего маркиза, я прекрасно сознавал, что он может оказаться трудной добычей, – начал сэр Джошуа. – У него, как ты прекрасно знаешь, репутация очень общительного человека, который вращается в самом избранном обществе, сосредотачивающемся вокруг Карлтон-хауса. Эти люди определенно не приветствовали бы появления в своем кругу юной девицы твоего возраста!
– Я тоже об этом слышала, – пробормотала Лукреция, припоминая свой недавний разговор с Элизабет.
– И чтобы маркиз обратил на тебя внимание, мне нужно было вести мою партию очень осторожно.
– И что же это за партия? – поинтересовалась Лукреция.
– У меня было два козыря, – ответил сэр Джошуа, глаза которого сияли от воодушевления. – Первым были деньги, а вторым – Джереми Руки!
– Джереми Руки! – воскликнула Лукреция. – А он-то здесь при чем?
Сэр Джошуа рассмеялся. Это был тихий смех непослушного озорного мальчишки.
– При том, что я сделал так, что все общество и сам маркиз поверили, что вот-вот будет объявлено о твоей помолвке с презумптивным наследником – то есть с Джереми.
– Элизабет сказала мне сегодня утром, что про это все говорят! – воскликнула Лукреция. – Папа, как вы могли затеять подобную нелепость? Вы же знаете, что я скорее умру, чем выйду за Джереми Руки!
– Да я сам скорее увижу тебя в гробу, чем замужем за этим невообразимым негодяем!
Лукреция смотрела на отца с удивлением, а тот между тем продолжал:
– Но наша с тобой неприязнь по отношению к Руки не идет ни в какое сравнение с чувствами его семьи. Я знаю, что молодой маркиз выплачивал по его долгам не однажды, а десятки раз! Мне известно, что графине Брора отвратителен сам звук его имени! Ни один из его родственников не скажет о нем доброго слова!
Сэр Джошуа помолчал, прежде чем закончил свой рассказ.
– А поэтому, моя милая, я был убежден, что воцарения Руки здесь, в Дауэр-хаусе, его семья не допустит!
– Так вы рассчитываете, что маркиз сам сделает мне предложение, чтобы спасти меня от Джереми Руки! – вскричала Лукреция. – Папа, простите, но это самая абсурдная мысль, какая могла прийти вам в голову!
– Не такая уж абсурдная, – возразил сэр Джошуа, – потому что полчаса назад я получил от маркиза письмо. Он попросил меня о встрече по делу, которое, как он уверен, представляет для нас обоих самый серьезный интерес.
– Он так выразился? – недоверчиво спросила Лукреция.
– Он написал это собственной рукой, – ответил сэр Джошуа. – Ты понимаешь, Лукреция, он в первый раз признал само мое существование! – Он засмеялся. – О да, я прекрасно знал, что делаю, уговаривая старого маркиза, что единственный способ погасить его огромный долг и, более того, получить в долг еще большую сумму – уступить мне дом с пятьюстами акрами земли! Для родственников Руки эта земля священна, и, конечно, вся семья против меня ополчилась.
– А вы это игнорировали? – предположила Лукреция.
– Это обстоятельство меня не смущало, – ответил сэр Джошуа. – Я был здесь, владел недвижимостью, я был у них на пороге! Как бы молодой маркиз ни отвергал встречи со мной, он не мог не считаться с моим присутствием. А потом, когда я познакомился с Джереми Руки, я понял, что судьба дала мне в руки самый главный козырь.
– Я полагаю, Джереми тоже польстился на деньги? – саркастично заметила Лукреция.
– Более того, он отчаянно в них нуждался! – подтвердил сэр Джошуа. – Но к нему я не проявлял особой щедрости. Немножко здесь, немножко там! Настоящей наживкой, которую я для него держал, был брак с моей единственной дочерью, которая получит огромное приданое и, после моей смерти, все мое состояние.
– Продолжайте, отец. – Лукреция говорила спокойно, но была очень бледна.
– Я знал, что сама мысль об этом будет непереносима для маркиза и его семьи, – сказал сэр Джошуа, – и, видишь, Лукреция, как всегда, я оказался прав в своих предположениях. Маркиз приехал ко мне! Я встречусь с ним сегодня после полудня, и я готов поспорить на любую сумму, если кто-то решится со мной поспорить, что он сегодня официально попросит твоей руки.
Лукреция резко поднялась с дивана и подошла к камину. Она стояла к отцу спиной, склонив голову.
Она не произнесла ни слова, а он, оставаясь сидеть на диванчике у окна, смотрел на нее.
Спустя секунду он мягко спросил:
– Ты на меня сердишься, Лукреция?
– Мне ненавистно сознание, что меня можно так использовать, – ответила она. – Правильнее сказать, я чувствую, что мною манипулируют. Мне отвратительна мысль о браке с человеком, которому нужны мои деньги, мой дом и который не питает ни малейшего интереса ко мне!
– А ты всерьез полагаешь, что существует мужчина, который сможет хотя бы мысленно отделить тебя от твоей семьи и, главное, собственности? – прямо спросил дочь сэр Джошуа.
Лукреция вспомнила, что́ недавно говорила Элизабет, и после секундной паузы с грустью произнесла:
– Выходит, папа, вы и вправду считаете, что ни один мужчина не может меня полюбить… ради меня самой?
– Я уверен, что тебя многие будут любить, моя милая, – возразил сэр Джошуа. – Мне так хотелось, чтобы ты блистала в высшем обществе! Но ты не можешь не знать: при всем моем богатстве, при всей знатности происхождения твоей матушки путь в высшее общество нам заказан. Во-первых, ты слишком молода; во-вторых, двери в высший свет девушке открывает замужество, – этот закон непреложен.
– Но я хотела бы… полюбить, – прошептала Лукреция.
– Это желание любого человека, – сказал сэр Джошуа. – Но разве ты могла бы полюбить кого-то из тех мужчин, с которыми ты уже знакома? Я видел, как ты отказывала своим поклонникам. Многие пытались ухаживать за тобой, некоторые из них даже обращались ко мне. Я знаю, ты со мной согласишься, если я скажу, что ни один из них не был достоин тебя.
– А маркиз? – спросила Лукреция. – Вы правда надеетесь, что он попадется в капкан, который вы на него расставили?
– Он уже попался! – уверенно ответил сэр Джошуа. – Он либо должен смириться с тем, что кузен, которого он ненавидит и презирает, будет жить здесь, владея частью поместья, либо должен вмешаться и предотвратить этот брак. А как иначе он может это сделать, если сам не сделает тебе предложение?
– Но он меня никогда не видел, – сказала Лукреция с явным волнением.
– И едва ли бы он тебя увидел, если бы я не взял инициативу на себя, – парировал сэр Джошуа.
Он помолчал, прежде чем продолжить.
– Лукреция, я надеялся, что счастливая случайность сведет нас с маркизом или, может быть с его сестрой, когда мы будем здесь жить. Но когда старый маркиз умер, я понял, что они намерены избегать каких-либо контактов со мной, раз уж не могут от меня избавиться. Я, видите ли, оскорбил их тем, что снабжал их отца деньгами, в которых тот так отчаянно нуждался. А то, что я сам кое-что получил взамен, еще более усилило в их глазах мою вину.
– С их стороны это было чрезвычайно несправедливо, папа! – с жаром воскликнула Лукреция.
– Я могу их понять, – возразил сэр Джошуа. – Я научился не ожидать благодарности, и тебе, Лукреция, известно так же, как и мне, что богачей не любят, что люди им завидуют.
– Это звучит цинично, папа.
– Здравый смысл требует смотреть правде в глаза, поэтому, Лукреция, я и прошу тебя как разумную девушку считаться с реальностью. Ты можешь и дальше терпеть ухаживания никчемных поклонников из числа наших соседей. Ты, конечно, можешь продолжать надеяться, что рано или поздно появится какой-нибудь мужчина, у которого будет достаточно средств, чтобы ты могла обманываться, будто его привлекаешь ты сама, а не твое богатство!