Но тебе нужен комфорт.
— С чего ты это взял, интересно? — ворчу я, хотя уже не так убедительно. Всё-таки спать на снегу без одеяла — это не есть моё представление об отдыхе. Ладно уж… — Где твои обещанные лыжи?
Лыжи прячутся в стенном шкафу в мастерской. Они не очень длинные, зато широченные, из потемневшего от времени дерева, а по нижней стороне подбиты пятнистым мехом.
— Ого…
— Ты всё ещё уверена в своих силах? — насмешливо спрашивает Азамат.
— Они что, правда деревянные? — я действительно несколько выбита из колеи этим антиквариатом.
— Конечно, вот, посмотри, — он наклоняет одну лыжу, чтобы я могла пощупать. Она очень гладкая, расписана прямо по дереву какими-то хитрыми узорами, от меха пахнет то ли жиром, то ли дёгтем.
— Такие старые… Они не развалятся?
— Ну что ты! — он смеётся. — Такие лыжи несколько поколений служат. Их ещё мой дед делал, а он сам был первоклассным охотником и в лыжах толк знал. — Азамат ласково поглаживает свои сокровища по выгнутым спинкам. — Мне их отец на совершеннолетие подарил.
Тут он резко и неловко замолкает. Интересно, сколько мы ещё будем об это спотыкаться…
— Ладно, — говорю, — я верю, что это хорошие лыжи. Только ты мне покажешь, как на них правильно ходить, а то придётся меня на горбу таскать.
— Обязательно покажу и объясню, — серьёзно кивает он.
Лыжи чудесным образом помещаются в переполненный багажник вдоль брюха нашего жучка, и мы наконец-то грузимся. Азамат жмёт на кнопочку, и над нами прямо из воздуха сгущается прозрачный купол, он же лобовое стекло, а рога становятся прозрачными.
— Как тебе? — с плохо скрываемой гордостью спрашивает Азамат.
— Круто… — говорю. Видимо, он долго работал над этой фишкой, надо же как-то похвалить.
— Обычно крыша выезжает из задней стенки, но так почему-то всегда женские юбки и косы прищемляет. Так что я это модифицировал.
Ну, я, конечно, не в юбке, а коса из нас двоих только у него, ну да ладно, старался человек.
— Здорово придумал, — говорю. — А так в ней не застрянешь, если случайно руку сунуть, пока она появляется?
— Нет, — смеётся Азамат и принимается мне объяснять, как это работает и почему застрять в крыше никак нельзя. Я даже понимаю. Но пересказать точно не могу.
Тем временем мы отрываемся от земли и всплываем вертикально вверх, вот уже и крыши домов внизу видны, а вот уже и полгорода. Азамат мягко, почти незаметно трогается с места, и мы плывём над рекой прочь из кольца скал, на север, к свободе.
Чтобы добраться до наших владений, надо пропахать полконтинента, правда, к счастью, поперёк, а не вдоль. Азамат обещал, что это займёт четыре-пять часов, если будет хорошая погода. Погода сегодня ничего, оба солнышка исправно светят, правда ветер суровый, так что Азамат держится поближе к земле, где не так сдувает.
Дол, на берегу которого пасутся призовые табуны, — это очень большое почти пресное озеро. Азамат говорит, что пить из него не очень приятно, хотя и можно, а если в нём плавать, то ощущения, как от пресной воды. Сейчас, правда, плавать не сезон.
Мы довольно рано встали, чтобы долететь засветло и ещё успеть там погулять, так что теперь меня клонит в сон, но мне жалко Азамата, который за рулём, естественно, спать не может, так что я пытаюсь поддерживать разговор. Говорим мы теперь с ним вообще забавно: я почти всё время на всеобщем, а он почти всё время на муданжском. Я сама попросила так сделать, чтобы побыстрее учить язык, но безумие получается изрядное, потому что мне всё время приходится вставлять местные названия продуктов, одежды, утвари и прочего, а ему — родственников и всякие душевные состояния, для которых в муданжском очень неразвитая терминология.