Вытянула до отказа подсос. Подкачала педалью бензин. Повернула ключ зажигания. «Тых-тых-тых», – пропыхтел стартер, а потом, как и следовало ожидать, машина, захлебнувшись бензином, заткнулась. Таня еще раз, обмирая («Только б не завелась!»), крутанула стартер. Слава богу, никакого результата.
Тогда она с чувством выполненного долга открыла капот. Надела нитяные перчатки – не дай бог попортить маникюр. Оглянулась: не видно ли ее манипуляций из дома. Кажется, видно не было. Поднятый капот заслонял ее от нескромных взглядов из окон.
Тогда она выдернула центральный провод из крышки трамблера. Другой его конец вытащила из катушки зажигания.
Провод оказался у нее в руках.
Она еще раз оглянулась на дом: похоже, мужчины отправились пить чай на кухню, а окна ее выходили на противоположную сторону. Татьяна размахнулась и зашвырнула провод в кусты. Получилось далеко – недаром она играла в теннис. На всякий случай она постаралась запомнить место падения.
Затем она уселась за руль с приятным чувством выполненного долга: терзать аккумулятор дальше.
…Примерно на пятнадцатом бесплодном прокруте стартера из дома вышел Паша.
С псевдонедовольным лицом прошагал по лужайке к машине. Таня выскочила из-за руля, воскликнула:
– Что-то не заводится!
А когда Павел оказался совсем рядом, приникла к нему и зашептала:
– Пашенька, Пашуня, пожалуйста! Не выдавай меня!
Расчет ее был на то, что отчим в устройстве двигателей внутреннего сгорания все равно ни бельмеса не смыслит…
…И этот расчет блестяще оправдался.
Через десять минут Татьяна уже смиренно сидела в уголке огромной буржуинской кухни, скромненько прихлебывала чай с сухариками и делала вид, что нисколько не интересуется разговором, который ведут мужчины. Хотя ушки у нее, конечно, были на макушке.
Жаль только, что она не застала начала беседы.
Но, слава богу, отчим не отправил ее куда-нибудь в гараж под замок. А то с него станется. Комитетчик, блин! Первая форма секретности!.. Татьяна до сих пор злилась на него.
Но, по правде говоря, одновременно и радовалась: мужики все ж таки оказались джентльменами. И, коль скоро она проникла в дом, не стали отсылать ее, как семилетнюю девчонку, в дальнюю комнату. Разрешили присутствовать при разговоре. А следственно, не мытьем, так катаньем она вот-вот узнает, какое такое «дело номер триста шесть» заставило Валерочку скрыться из собственного дома. Что он, спрашивается, такого нарыл? А главное, что именно отчим вместе с Пашкой собираются предпринять?
Павел спросил, намешивая себе очередную бадью кофе:
– Откуда они узнали, что вы, Валерий Петрович, вышли на след?
«Кто это, интересно, они?»
– А они и не узнали, – спокойно отвечал отчим, посасывая сигарету.
«Ох, задаст мне генеральный перцу, – подумала Таня, – когда Валерочка его особняк прокурит!»
– Тогда почему они «запалили» конспиративную квартиру? – спросил Пашка. – И почему ждали вас около вашего дома?
– Потому же, почему они убили Гараняна, – пожал плечами Валера.
– Действительно, почему?
«Да, он, конечно, туповат, этот Пашка, – подумала Таня. – Я бы сразу обо всем догадалась. Конечно, если бы обладала информацией в полном объеме».
Отчим покосился на Татьяну. Та сделала вид, что смотрит в окно и разговором мужчин ничуть не интересуется. Валера проговорил:
– События развивались, я подозреваю, следующим образом. Некто узнал, что определенные уголовные дела запрошены комитетом…
Валера называл ФСБ по старинке комитетом.
– И не просто комитетом, – продолжал он, – но конкретно – Гараняном. В каких-то из дел содержалась информация, компрометирующая этого некто.
Серьезно компрометирующая. Угрожающая ему гибелью…
Отчим затушил одну сигарету и тут же закурил другую. Стал расхаживать по кухне.
– Причем данная информация содержалась в этих документах в неявном виде, – произнес он. – Между ними, этими делами, существовало что-то общее. Об этом мне и Гаранян говорил… И ее, эту связь, можно было заметить… Обнаружить… А можно и не заметить.
В МВД, похоже, ее не заметили… Или не захотели.
– А вы? – воскликнул Пашка.
– А я… – Отчим покосился на Таню. – Я не знаю.
Татьяна поняла: он чего-то недоговаривает. Может, потому, что она здесь. А может, Валерий Петрович не до конца доверяет Пашке. Даже Пашке. Или просто считает, что выдавать лишнюю информацию преждевременно.
– Значит, запрошенные дела угрожали этому некто гибелью? – спросил Павел.
– Думаю, да.
– И он узнал, что дела запросила ФСБ?
– Именно.
– Кроме того, некто выяснил, что новым расследованием занимались конкретно вы с Гараняном?
– Ты все правильно понимаешь, Пашенька.
– И он убил Гараняна и стал преследовать вас?
– Так точно.
– Значит, – заключил Павел, – он, этот некто, человек, во-первых, чрезвычайно информированный.
Во-вторых, влиятельный. А в-третьих, ему подчиняются настоящие отморозки. Раз уж они убили Гараняна.
– Браво, Паша. Ты стал прекрасно логически мыслить.
Если в голосе Валерия Петровича и прозвучала ирония, то она была настолько тонкой, что ее заметила одна лишь Таня. Но не Паша. , – Спасибо. Ваша, Валерий Петрович, школа.
Синичкин был как никогда серьезен.
Таня еле удержалась от смешка.
Паша стал развивать свою мысль дальше.
– Значит, этот некто – кто-то из руководства нашего МВД, – проговорил он. – Или вашей ФСБ.
Несмотря на то что они оба давным-давно не служили в ФСБ и в МВД, Павел до сих пор оперировал понятиями «наше министерство», «ваш комитет».