* * *
– Где она?
– Ее мы пока не нашли.
Дача наверняка напичкана микрофонами. И хотя генерал был уверен: ни у кого в отношении его нет никаких подозрений, все равно предпочитал не рисковать. Вдруг его решили послушать для профилактики – как время от времени слушали всех.
Поэтому они с Кобылиным прогуливались по асфальтовой дорожке, прихотливо извивающейся на территории участка среди самого натурального леса. Только трехметровый зеленый забор метрах в двадцати от них (да асфальт под ногами) напоминали о том, что они находятся на облагороженной дачной территории.
– Вы ее ищете ?
– Конечно.
– Плохо ищете.
– Делаем все, что можем.
– Нет, не все.
Генерал остановился – его собеседник тоже.
Генерал повернулся к нему – Кобылин покорно стоял, глядя в сторону.
"Шваль, – мелькнула гадливая мысль. – Впрочем…
Разве у меня есть выбор?"
Он схватил собеседника за отвороты рубашки. Приблизил свое лицо к нему. Прошипел:
– Нет, ты не все делаешь, Кобылин. Не все! Знаешь, чем это для тебя кончится ? Знаешь ?!
Он постепенно начинал говорить все громче, распаляясь от собственной власти и безнаказанности.
– Ты у меня на нары пойдешь, Кобылин, понял?! На нары! Ты, кажется, забыл – что на тебе висит ?! Забыл – кто твой бог и повелитель?! А?! Ну, отвечай! Кто твой бог и повелитель?!
– Вы, – покорно сказал тот.
– «Вы» – что ?
– Вы, – жалко пролепетал Кобылин, – мой бог и повелитель.
– То-то.
Генерал почувствовал на секунду сладостное, почти оргастическое удовольствие от унижения собеседника.
На душе полегчало. Наладилось дыхание, и день как будто бы стал ярче, полыхнул всеми красками: изумрудной травой, лазурным небом, ослепительно белыми облаками.
Не оглядываясь на собеседника, генерал зашагал дальше. После вспышки гнева сердце билось чаще, а все тело заливало тепло. Собеседник семенил рядом, отставая от него на шаг.
– Три дня тебе даю, – уже спокойно сказал генерал. – Три. Найдешь мне толстяка и… – Он сделал паузу, глубоко вздохнул. – И девчонку. Девчонка важнее. Понял?
– Так точно.
– Что понял?
– Толстяк и девчонка. Девчонка важнее.
Генерал устало махнул рукой:
– А теперь ступай с глаз моих, Кобылин.
Собеседник тут же круто, как по команде «кругом», развернулся и быстро пошел по дорожке по направлению к воротам.
* * *
Таня и Павел прибыли в «укрывище» Валерия Петровича Ходасевича в тот час, когда дачники уже снимались с мест – ехали по направлению к Москве. Шоссе в сторону столицы стояло наглухо.
– Люблю ездить против часа пик! – весело сказала Таня.
– Ты вообще все против любишь, – буркнул Паша. – Против правил, против того, о чем тебя просят…
– Молчи, философ, – беззлобно огрызнулась она. – За «хвостами» лучше посматривай.
До особняка добрались без приключений.
Когда Таня запарковала свою временную разъездную машину посредине шефского газона, на крыльцо особняка вышел отчим. В интерьере богатого «новорусского» дома он смотрелся вполне органично: этакий нефтяной топ-менеджер, которому выпало счастье разбогатеть на левых продажах «черного золота»
Олицетворение сытости и благодати.
Однако когда он увидел падчерицу, его круглое лицо выразило крайнее неудовольствие.
– Здравствуй, Пашенька, – бросил он и протянул Синичкину руку.
– Здравствуйте, Валерий Петрович.
– Проходи в дом.
Татьяна замешкалась, выходя из машины (да и страшновато было являться пред очи отчима). Валерий Петрович не поленился, сошел с крыльца и потопал по направлению к ней. Синичкин тем временем исчез в доме.
– Я же просил, Татьяна, больше здесь не появляться, – ледяным тоном проговорил отчим.
– У Пашки машина сломалась.
– Давай разворачивайся и дуй домой, – сухо приказал полковник Ходасевич.
На глазах у Тани закипели слезы.
– Ты что же, и чаем меня с дороги не напоишь?
– Не напою, – коротко и категорично ответил отчим и повернулся в сторону дома, показывая, что разговор окончен.
– Ах, вот как! – вскричала она. – Значит, когда тебе убежище нужно – тогда «Таня, помоги»?! А как получил свое – так «пошла вон»?! Так, да?!
Выкрик ее получился совсем детским, и Татьяна осознавала это, но очень уж оскорбительным показалось ей поведение отчима. И чрезвычайно обидно было уехать, так и не узнав, в чем дело.
Что заставило всесильного (как ей казалось) полковника бросить свою любимую квартиру и искать пристанища в чужом доме? За что убили Гараняна?
Что отчим и Армен раскопали в уголовных делах? Зачем Валере понадобился Пашка? И что они с ним вместе затевают?
Валерий Петрович снова повернулся к ней.
– Татьяна, слушай меня внимательно, – спокойно и строго проговорил он. В редчайших случаях – по пальцам одной руки можно было пересчитать! – Валера называл ее не Танюшкой, не Танечкой, а официально: Татьяной. Так он говорил, только когда был не на шутку рассержен.
– Татьяна, не хочу повторять. Это взрослые игры.
Очень опасные игры. Тебе здесь нечего делать.
Он развернулся и пошел к дому. И Таня поняла, что никакие ее крики или слезы не смогут заставить отчима переменить свое решение.
Валерий Петрович, ни разу не обернувшись, исчез в особняке – в своем убежище, которое, между прочим, нашла для него она.
«Ах так! – опять по-детсадовски воскликнула она и закусила губу. – Ну, мы еще посмотрим'»
Таня снова уселась за руль разъездной «девятки».