Ну, ничегошеньки больше не делают, и ничегошеньки их не интересует! Дала книжку прочитать, так Владик ее бросил! Дала другую, так он и ту бросил!
— Поздно сейчас давать, — философски заметил Хохлов. — Надо было давать, когда они еще читать не умели, авось потихонечку и привыкли бы! А сейчас зачем она им, книжка-то? По башке друг друга лупить, а больше и незачем!
— Вот-вот, — согласилась Света, не уловив никакого подвоха. — И лупят, представляешь! А в школе мне говорят, что он в классе самый безграмотный! Клара, неси сахар. Владик, подай дяде Мите чашку! Дим, а тебе особое приглашение нужно?
Хохлова всегда интересовало, что это за «особое приглашение» такое, и никогда он не мог этого понять! Ладно бы, если бы всех зазывали какими-то обыкновенными приглашениями, а одному требовалось «особое», но ведь всех приглашают одинаково!..
Он придвинулся к столу, взял из рук Владика чашку, с которой тот стоял столбом, очевидно позабыв, кому он должен ее отдать, и пристроил ее на блюдце.
— Чай свежий, — объявила Света. — Утром заваривала, перед работой.
Хохлов вздохнул, налил себе полчашки заварки и добавил кипятку. Чай вышел холодный и невкусный.
— Ма-ам! Я не буду с ним рядом сидеть, он мне на голову сахар сыплет!
— Клара, пересядь к папе! Все из-за проклятого компьютера!
— Я его в спальню заберу, — пригрозил отец семейства, — и без моего разрешения к нему никто не подойдет!
— Не надо было эту дрянь вообще в дом тащить!.. И столько денег за него отдал, лучше бы на отпуск оставил!
— Свет, отстань.
— Да что отстань! У мамы больше года не были, и денег нет, чтобы поехать!
— Да есть у нас деньги, чтобы к твоей маме ехать! — Лавровскому было неудобно, и время от времени он искоса взглядывал на Хохлова, как бы извиняясь. Тот хлебал коричневую жидкость и делал вид, что ничего не замечает.
— Ты мне комп подарил, — встрял сын Владик. — Значит, он мой и есть! И ты права не имеешь забирать его в спальню!
— Если вы будете из-за него драться, заберу!
— А я тогда из дома убегу!
— Владик, ну что ты болтаешь? Митя, может, ты поесть хочешь, а я даже не предложила!
— Нет! — испуганно сказал Хохлов. — Не хочу.
Света посмотрела на него, как будто в раздумье.
— А ты чего приехал? — вдруг спросила она. — С Галкой поругался?
— Галка села на заборе, — произнес Хохлов, которого весь вечер тянуло на цитаты, — и сказал ребятам Боря просто так!..
— Ты бы женился на ней, — посоветовал Лавровский добродушно. — Жили бы, как все люди! А то, что ни неделя, так вы в ссоре!
— Не хочу я, как люди, — еще больше перепугался Хохлов. — Что хорошего-то?
— А бобылем лучше? — мягко сказала Света.
Почему-то, если разговоры заходили о женитьбе, неважно о какой именно, даже такой несостоятельной, как его женитьба на Галчонке или Кузина на Родионовне, все друзья и подруги приходили в необыкновенно лирическое состояние, смотрели добрыми глазами и говорили добрыми голосами. Вот этого Хохлов решительно не понимал. Жить как все люди — это значит поминутно выражать друг другу неудовольствие, поминутно раздражаться из-за мелочей, поминутно разнимать дерущихся детей и мечтать вырваться хоть на денек на рыбалку или к подруге с ночевкой?! Не хотел он такой жизни, не нравилась она ему!..
— Если хочешь, давай я ей позвоню, Мить, и вы помиритесь! Ну, я же все про вас знаю! Вы жить друг без друга не можете и ругаетесь поэтому!
Тут Света ни с того ни с сего прислонилась к Лавровскому плечом и даже как будто нежно потерлась.