Не нужно, — отмахнулся Святослав Олегович, — когда мы прилетим в Курск?
— Через час, — улыбнулась она.
— И нас все время будет так качать?
— Мы в зоне турбулентности, — пояснила стюардесса.
— Можно поменять коридор, — мрачно посоветовал Петровский, — хотя мне все равно. Когда будем садиться, скажите мне, я свяжусь с моим помощником. Надеюсь, мне решат разговаривать по мобильному телефону?
— Правила безопасности полетов… — качала девушка.
— Они не для нас, — отмахнулся Петровский, — и вообще не мешайте мне. Я нанял частный самолет, чтобы работать в полете, а не кататься на вашем вездеходе.
Рядом с ним находились двое его сотрудников. Они молча переглянулись, понимая настроение шефа. У одного в руках был дипломат с деньгами. Святослав Олегович достал телефон и набрал номер Бубенцова.
— Как у вас дела? — спросил он своего помощника.
— Мы едем в аэропорт, — сообщил Паша.
— Я не спрашиваю, куда ты едешь, — разозлился Петровский. — Как здоровье этого придурка?
— Плохо, — виноватым голосом ответил Бубенцов. — Я оставил в больнице моих людей. Они дежурят рядом с реанимацией, но врачи говорят, что он скоро умрет. У него… подождите, сейчас прочту, я записал… У него… «Травмы, не совместимые с жизнедеятельностью».
— Мог бы и запомнить, — огрызнулся шеф. — Каждый раз удивляюсь, почему я тебя терплю.
— Его с трудом достали из автомобиля, — безжалостно добавил Паша. — Врачи считают, что он должен был умереть еще несколько часов назад.
— Это ты должен был мне сообщить в первую очередь, — повысил голос Петровский. — Надеюсь, он не умрет, пока мы не прилетим в Курск. Кто там главный врач больницы?
— Симонов. Игорь Сергеевич Симонов, — отчеканил Бубенцов. — Я собрал на него целое досье. У него дочь в Нижнем Новгороде, живет с мужем и двумя детьми. Она работает в музыкальной школе, муж военный. Еще у него есть младшая дочь, которая живет с ним. Она разведена, у нее один сын…
— Сам Симонов женат?
— Да. Жена тоже врач, но уже на пенсии. Вышла два года назад. Все говорят, что Симонов очень хороший врач, в городе его уважают.
— Теперь я знаю, почему до сих пор тебя нe выгнал, — усмехнулся Петровский.
— Что? — не понял Бубенцов.
— Ничего. Хорошо, что собрал все данные. Домашний адрес главного врача у тебя есть?
— Конечно, есть.
— Молодец. В общем, встречай нас минут через сорок.
— Я вам еще хотел сказать… — несмело начал Паша.
— Что еще?
— Качанов выехал из Москвы. Он бросил все свои дела и едет на двух машинах в Курск. Хочет узнать, что случилось с Нечипоренко. Разговаривал со своим предвыборным штабом, предлагает проводить выборы в любом случае и никому не сообщать о смерти Нечипоренко, если тот умрет.
— Идиот, — выругался Петровский. — Впрочем, имея дело с таким типом, нужно быть готовым ко всему. Когда он должен приехать в Курск?
— Часа через три, раньше не успеет, даже если будет гнать машины вовсю.
— Прямо из аэропорта мы едем в гости к твоему Симонову, — решил Петровский. — Что говорят лечащие врачи?
— Они считают, что нужно отключить систему искусственного дыхания. Все равно сердце бьется вхолостую. Ждут, когда дадут согласие родственники.
— Где сейчас его жена?
— В больнице. Она ничего не соображает. Плачет и кричит.
— Когда придет в себя, будет поздно. Найди какую-нибудь сердобольную старушку и пошли за ней. Пусть объяснит жене, что самоубийство — большой грех, чтобы та настаивала на лечении, ни в коем случае не разрешала отключить аппаратуру. Ты меня понимаешь?
— Уже звоню по другому телефону. Наймем их соседку. Мы ей платим деньги уже два месяца. Она ходит домой к Нечипоренко и узнает для нас все новости. Жена Нечироренко ей доверяет. Такой «божий одуванчик». Сейчас скажу, чтобы организовали машину и привезли ее в больницу.
— Правильно. — Петровский знал про соседку и недовольно подумал, что сам должен был предложить такой вариант. Когда случаются похожие трагедии, потрясенные родственники больше доверяют знакомым людям, хватаясь за любую возможность.
— Действуй. — Он отключился и сразу набрал номер телефона Юлая Абуталиповича, а когда тот ответил, спросил: — Что у нас в Омске?
— Плохо, — признался Юлай. — Губернатор настаивает на личной встрече. Хочет обговорить все условия в случае поражения его кандидата.
— Какой у нас рейтинг?
— Фифти-фифти, никакой гарантии. В последний момент они смогут задействовать своих людей. В городах мы постараемся проконтролировать ситуацию, но в селах и поселках они вбросят дополнительные бюллетени, и мы ничего не сможем сделать. Правда, во второй тур наш кандидат все равно гарантированно проходит. Хотя, конечно, было бы лучше, если бы он набрал больше голосов, чем его соперник. У того может оказаться мощная поддержка. Особенно в рабочих поселках, где этого директора комбината хорошо знают. Впрочем, Бронштейн обещает, что все будет в порядке.
— Что предлагаешь делать?
— Нужно лететь в Омск. Я знаю, что в Курске у тебя тоже важное дело, но если мы упустим Омск, то потеряем «Финойл». А они наши крупнейшие заказчики. Ты помнишь, сколько они нам заплатили в прошлом году?
— Я могу не успеть, — глянул на часы Петровский. — Из Курска до Омска напрямую не добраться. Может, ты полетишь вместо меня?
— Губернатор не будет разговаривать ни с кем, кроме тебя, — возразил Юлай. — Ты у нас известная личность, про тебя в газетах пишут, на телевидении твое мнение спрашивают. Меня он даже не примет.
— Сукин сын, — зло отреагировал Петровский. — Ведь специально ждал до последнего дня, чтобы начать торговаться. Может, мы все-таки сумеем протолкнуть вашего кандидата? В общем-то у Леонида Исааковича осечек никогда не было. Леонид Исаакович Бронштейн по праву считался ведущим специалистом их аналитического агентства. Он вернулся из Америки еще семь лет назад и с тех пор работал консультантом в «Миллениуме». Бронштейн был гражданином Советского Союза, родился в Одессе и жил там до восемнадцати лет, после чего переехал в Москву и поступил в МВТУ имени Баумана. Получив высшее образование, несколько лет работал пo специальности, а затем эмигрировал в Соединенные Штаты. Это было в восемьдесят втором году, когда перемены в обществе казались невозможными.
Леонид Исаакович прожил в Америке четырнадцать лет, сумел получить американское гражданство и создать небольшую рекламную фирму. Дела у него шли неплохо, но в начале девяностых он переключился на новых советских миллионеров, которым требовалась консультация по финансовом вопросам в Америке. А через несколько лет Бронштейн перевел свой бизнес в Москву. Именно тогда Петровский с ним и познакомился. Леонид Исаакович получал за свои услуги очень много, больше всех остальных сотрудников «Миллениума», вместе взятых. Его гонорар составлял от ста тысяч до полумиллиона, но Петровский считал сотрудничество с ним весьма выгодным. Он стоил таких денег, гарантируя прохождение любого кандидата. А кроме того, казался неистощимым на всевозможные выдумки.
— Бронштейн тоже считает, что ты должен прилететь в Омск, — безжалостно сообщил Юлай.
— Иногда я думаю, что у тебя нет нервов, — пробормотал Петровский. — Мог бы мне этого и не говорить.
— Позвони ему, — посоветовал Юлай.
— Ты же знаешь, он не любит, когда его дергают.
— Двадцать минут назад он сам мне звонил. Я думал — ты еще летишь, не хотел тебя
беспокоить.
— Я включил телефон в самолете, — сообщил Петровский, почувствовав, что их закачало еще сильнее. — Надеюсь, с этим корытом ничего не случится.
Он набрал номер Бронштейна и подождал, когда тот ответит. Годы, проведенные Америке, сказались на речи Леонида Исаковича — он говорил по-русски с заметным акцентом.
— Добрый вечер, Леонид Исаакович, — начал Петровский, услышав знакомый голос.
— Здравствуйте Святослав Олегович, звонил к вам в Москву, но Юлай Абуталивич сказал, что вы вылетели в Курск. Пытался перезвонить по вашему мобильному, он был отключен.
Я отключил его, когда мы взлетали, — пояснил Петровский, — а сейчас включил.
— Еще в самолете? — ужаснулся Бронштейн. — Это очень опасно. Может, мы поговорим, когда вы сядете?
— Мне разрешили разговаривать, — соврал Петровский, покосившись на двух стюардесс, скромно сидящих в конце салона. — Зачем губернатор хочет со мной встретиться?
— Чтобы поторговаться, — коротко ответил Леонид Исаакович. — Очевидно, понимает, что его кандидат может проиграть. Дело в том, что его директор — весьма непопулярная личность в рабочих поселках. С одной стороны, он, конечно, играет роль отца-благодетеля, раздавая продукты и пайки пенсионерам, а с другой — мы запустили слух, что деньги за эти «подачки» вычитаются из фонда заработной платы комбината и фонда социальной защиты. В общем, люди получают продукты и ругают своего директора.