Будни хирурга. Человек среди людей - Углов Фёдор Григорьевич страница 5.

После операции, которая прошла без осложнений, я спросил у Тани:

— Вы не собираетесь стать врачом?

— Да, хочу поехать в Ленинград и поступить в институт.

— И хорошо. А пока будете готовиться к поступлению в институт, можете поработать у нас в клинике. Место найдется.

— Большое спасибо за приглашение. А завтра приходите к нам в гости, — неожиданно для меня заключила она, смущаясь. — У нас будут врачи, сестры.

Мы согласились пойти вместе с профессором Гафили.

Вечером, оставшись один, я долго бродил по набережной. Перед глазами у меня был профессор Гафили. В клинике я видел, как он относится к персоналу и к больным и как к нему относятся люди. Он был со всеми приветлив, мягок. На сотрудников ни разу не повысил голоса. Это очень показательно. На младшего закричать не нужна большая храбрость. Повысить голос на того, кто от тебя зависит и не может тебе ответить тем же, — показатель распущенности, отсутствия самоконтроля и уважения к себе.

Больные его любят. Это видно по тому, с какой теплотой они о нём говорят и доверчиво идут к нему на операцию. Его авторитет очень велик. Некоторые пришли в клинику специально посоветоваться с профессором Гафили. И поступят они именно так, как он им скажет. Это несомненно!

Думал и о Тане. Она произвела на меня хорошее впечатление.

На вечере у Тани мне представили Юрия Нахватова, молодого и, как мне сказали, подающего большие надежды врача.

Таня дружила с Юрием.

Позже Таня рассказала мне некоторые подробности о своей дружбе с Юрием. Они познакомились в клубе на лекции «О любви и дружбе». Таня вместе с подругой пришла немного пораньше и села в первом ряду. Вскоре рядом с Таней сел молодой человек. Он был хорошо одет, с военной выправкой и, не представляясь, заговорил с ними. Спросил, как они понимают любовь в современных условиях.

— А вот мы послушаем лектора. Он нам расскажет, — смеясь, ответили подруги.

— Я могу вам сказать и без лектора: в современных условиях любви никакой нет. Я постарше вас, на себе испытал: сегодня ты вроде любишь, а завтра посмотришь — и нет её, этой любви.

Девушки с удивлением посмотрели на незнакомца, но ничего не ответили. Начиналась лекция. Лектор в увлекательной и интересной форме рассказал о большой любви, которая нередко начинается с дружбы и продолжается всю жизнь.

Он приводил примеры хороших и плохих отношений между юношей и девушкой и настойчиво предостерегал от безрассудного растрачивания своей молодости, от пороков, от легкомысленных поступков, за которые приходится расплачиваться не только молодостью, но и всей жизнью.

После лекции молодой человек пригласил Таню танцевать. Поинтересовался, как её зовут, и сам назвался: Юрий, врач-хирург.

— Итак, Танюша, какого же вы мнения насчёт вечной любви? — спросил он.

— Есть такая любовь! Должна быть. Только для этого надо по-настоящему любить, — с жаром ответила Таня, — чтобы были общие интересы, причём наполненные глубоким смыслом и направленные на большие дела.

Юрий слушал, снисходительно улыбаясь. Потом сказал:

— Не надо громких слов. Вы не на трибуне. Смешно и несовременно. Где вы видели такую любовь? В романах? В трагедиях Шекспира?.. Ныне век электроники и покорения космоса. Любовь? Не смешите!..

Таня вся вспыхнула:

— Если вы не способны на любовь, так не расписывайтесь за других.

И она, прервав танец, пошла и села в сторонке. Юрий последовал за ней. Почувствовав, что хватил через край, постарался обратить свои слова в шутку:

— Моя строгая повелительница сразу же сразила меня. Конечно, я пошутил, чтобы вас испытать. Сам я никогда так не думал.

Однако настроение было испорчено. Таня не захотела больше танцевать и пошла домой. Юрий, провожая её, всячески старался успокоить, затушевать неприятное впечатление.

Так началось их знакомство. Юрий был к Тане внимателен, заботлив. Но она замечала в его отношениях к другим небрежность и даже надменность. Не было той простоты, к которой она привыкла у себя в семье, не было скромности в его словах. Наоборот, он часто и много говорил о себе, откровенно расхваливая свои достоинства.

Однажды Таня не выдержала и сказала ему об этом. Юрий не обиделся.

— Нет, — сказал он, — это не хвастовство, а искренность, отсутствие лицемерия. Я не ханжа, не умею притворяться, и к тому же мне очень хочется тебе понравиться. Разве можно осуждать за это молодого человека?..

Они встречались довольно часто, много говорили о любви, но все как-то абстрактно. Юрий ни одним словом не обмолвился о своих чувствах к Тане. Она же сама не могла дать себе отчёт в том, как относится к Юрию. Есть ли у неё такое чувство, когда она могла бы сказать «люблю»?

После того как я пригласил Таню к себе в клинику, она в тот же вечер рассказала об этом своему другу. Юрий сидел задумчивый, рассеянный, а затем заговорил с жаром, что он не мыслит себе, как останется здесь без неё. Что жизни ему здесь не будет, он должен поехать с ней в Ленинград.

— А как ты смотришь, Таня, на то, чтобы нам пожениться и вместе поехать в клинику? Я бы поступил работать врачом, а ты сестрой. Ты будешь готовиться в институт, я тебе стану помогать.

Для Тани такое предложение было желанным. И она согласилась. Поэтому, когда я пришёл в гости, Таня представила мне Юрия как своего жениха.

Я внимательно и даже с пристрастием посмотрел на него. Высокий, стройный, белокурый, безупречно одетый, в начищенных до блеска ботинках, с военной выправкой, он произвел на меня хорошее впечатление. Военная выправка у него ещё сохранилась, так как он лишь недавно уволился из армии. Трудно сказать, как ему удалось демобилизоваться. Он был молод и здоров. Но на вопрос об этом он не ответил, а укрылся за шутку. С работой у него в родном городе, где жили его родители и где его многие знали, почему-то не ладилось.

Было странно, что он работал то лаборантом, то поликлиническим врачом на полставки, а то на службе «Помощь на дому».

— Мечтаю о научной деятельности, — говорил он мне. — Да здесь же нет возможности для творческой работы. Вот дали мне тему по пересадке костного мозга. Два года я уже этим занимаюсь и не вижу результатов.

Он показал мне записки по своей теме.

— Тема действительно большая и трудоёмкая. Она потребует много лет упорного труда. А то, что вами сделано, — говорю ему, — так это и началом назвать нельзя.

— Вот бы мне в клинику вашу попасть, — мечтательно заговорил Юрий, — я бы показал, на что способен. Вы бы не раскаялись, имея такого помощника.

Последняя фраза насторожила. Но хотелось помочь Тане, да и сам молодой человек мне нравился, и я подумал: если ему помочь, то из него получится неплохой хирург.

— Хорошо бы аспирантом к вам… — сказал Юрий, — я бы под вашим руководством и кандидатскую защитил.

— Дело не в кандидатской, а в знании. Но вообще-то мысль неплохая. Попытаюсь что-нибудь сделать для вас.

С тем мы и расстались.

Приехав в Ленинград, я позвонил в министерство, и мне дали дополнительно одно аспирантское место. Так Юрий пришёл в нашу клинику.

Когда Таня с Юрием приехали в Ленинград, я им помог устроиться. Таня вскоре поступила в институт, но не в медицинский, у нас же продолжала работать на полставки операционной сестрой, главным образом на ночных дежурствах по «Скорой». Юрий закончил аспирантуру, работал у нас ассистентом.

Я в то время руководил клиникой и был директором Института пульмонологии — Таня работала со мной в клинике, а Юрий в институте.

На первых порах он производил неплохое впечатление. Был расторопен и охотно выполнял всякого рода хозяйственные поручения. Он как-то быстро входил в контакт с различными людьми и многого добивался. Когда нам надо было что-нибудь достать из аппаратуры, он охотно брался за это и ехал с моим письмом в Москву. Его поездки неизменно заканчивались успешно.

Однажды он сумел получить для института исключительно редкий и для нас особенно ценный аппарат.

— Как это вам удалось? — спросил я у Юрия.

— Пришлось прибегнуть к подаркам для девушек, сидящих в конторе. Аппарат был уже адресован в другой институт, но они его переадресовали.

— Это, знаете ли, нечестно — отнимать от другого института.

— Что вы, Фёдор Григорьевич. Хозяин этого института имеет большие связи и при содействии друзей забирает к себе почти всё, что мы приобретаем за золото. Я нарочно зашёл в его институт. Не только лаборатории, у них коридоры заставлены импортной аппаратурой. Многие аппараты стоят в упаковке, врачи жалуются, что у них склад, а не институт. Считают, что от такого института не грех чем-нибудь позаимствовать.

— Всё же, Юрий, я требую, чтобы вы получали только то, что отпускается нам на законном основании, — сказал я строго.

— Хорошо, буду стараться, — весело ответил Юрий, не чувствуя никакого раскаяния в совершённом поступке.