План созрел мгновенно, а я поняла, что героиней романа побыть все же удастся. Простынь рвала с особым удовольствием, выплескивая все свое раздражение и злость. Пока вязала узлы и сооружала себе спуск, прислушивалась, то и дело замирая. Если бы в комнату вошла Элара и повторно застала меня за попыткой к бегству, я бы свихнулась. На этот раз мне повезло.
— Ой…ай. Черт, — экстремальный спуск в платье оказался куда как сложнее, чем об этом пишут. Я дважды чуть не сорвалась, — да что б вас всех.
Когда наконец спустилась на землю, чудом не разбудив охранников, очень хотела лечь рядом с ними и просто полежать. Руки дрожали от перенапряжения, а ноги совсем не держали. Постояв несколько секунд с закрытыми глазами, я отерла влажные ладони о платье и поспешила скрыться за деревьями, пока мои неудачливые сторожа не проснулись.
В саду пахло яблоками, травами, древесной корой. И, если бы я не сбегала, то с удовольствием просто посидела бы под одним из деревьев, наслаждаясь покоем. Но покой нам только снился.
К ограде выскочила неожиданно быстро. Просто вывалившись из кустов врезалась в железные прутья с высоким каменистым основанием. Затрещала ткань платья. Подол зацепился за куст и с готовностью порвался. К этой неприятности добавились темные разводы ржавчины на рукавах и высокохудожественный росчерк на щеке. Перебраться через ограду оказалось намного легче, чем спуститься на землю по рваной простыне. Когда опора не мнется под руками это всегда очень хорошо.
Верхний город был территорией благородных. Те кто победнее жили соседствуя с домами зажиточных торговцев, проживающих в среднем городе, где жилых домов было куда как меньше, нежели разнообразных магазинчиков и лавок. Те же, кто побогаче, например наш вездесущий лорд Шаардан, имели возможность жить рядом с большим парком, которым и заканчивался городок. За парком находилась только городская стена. В парк я и выбралась, покинув территорию наглого лорда. С трудом найдя дорогу среди высоких деревьев, поспешила прочь.
До магазинчика Ирзы бежать было не меньше тридцати минут если по прямой, пробираясь узкими и не слишком чистыми улочками. До заветной двери добралась исключительно благодаря природному упрямству. В боку нещадно кололо, легкие разрывало от недостатка кислорода. Кричать я не могла, только сипела, молотя кулаком по закрытой двери.
— Вот я сейчас открою! — возмущенный голос наставницы вернул мне надежду на чудо, — сейчас выйду! И вы там пожалеете, что спать честным людям не…
Дверь открылась и Ирза замолкла на полуслове, рассматривая растрепанную, запыхавшуюся меня. Проморгалась и, протянув руку, коснулась моей щеки, стирая грязь. Потом, видимо, убедившись, что я не привидение, напустилась уже на меня:
— Ты где, паршивка, шляешься? Целые сутки ее нет! Я уже все оббегала! Везде побывала! Никто не знает, куда эта бессовестная делась! — отчитывала она меня, разглядывая порванное платье, вымазанное лицо и общий жалкий вид, — и где ты так умудрилась?
— Я… — сглотнув вязкую слюну, я все же набралась наглости и, потеснив Ирзу, зашла в магазинчик, — я все объясню, но не сейчас.
План был прост и незамысловат. Мне очень нужно было вернуться в академию. Играть с лордом в догонялки отчаянно не хотелось, и единственный шанс избавиться от навязчивого внимания их сиятельсва — покинуть его земли. Вернусь в академию, попрошу сменить мне место практики. Пускай куда хотят отправляют, хоть в самую глухую деревню, главное подальше от ненормальных аристократов. Скажу, что нахамила лорду случайно, не узнала или не поняла кто передо мной, это уже потом решить можно будет. Директор у нас хоть и строгий, но справедливый, может войдет в положение. А Ирзе я потом письмо напишу. Объясню все, извинюсь.
Окрыленная гениальным, как мне казалось, планом, я ворвалась в свою небольшую комнатку, которая за три месяца стала мне почти родной. Вещи собирала быстро, бросая тряпки в дорожные сумки и стараясь не думать, где же я найду повозку в такое раннее время, чтобы успеть уехать, пока меня не хватились. После такого Шаардан меня точно придушит и не вспомнит, что хотел любовницей сделать.
Со мной наставница не поднялась и не подошла позже. Если бы я это заметила, если бы почувствовала неладное и не бросилась к выходу, таща за собой свой нехилый скарб, а тихо и незаметно постаралась вылезти через окно. Благо опыт у меня уже имелся, а спуск из пристройки был куда как удобнее, чем экстремальные трюки, которые я показывала с полчаса назад. Возможно, все вышло бы по — другому, я добралась бы до академии, и меня даже направили бы на практику в другое место. Кто знает? Уж точно не я.
— Не стоит беспокоиться, госпожа Ирза. Я уверен, ваша подопечная со всем разберется. А у вас магазин, вам некогда, — непреклонно заявил вездесущий лорд, до нелепого странно смотревшийся посреди небольшого магазинчика моей наставницы.
В помещение я влетела на полном ходу, затормозить успела не сразу и совсем не успела дать задний ход, чтобы сбежать. Заметив меня, Шаардан нехорошо усмехнулся, чуть кивнул и сказал, обращаясь к Ирзе:
— Вот видите, она уже собралась. Стоит ли в таком случае беспокоить вас? Я уверен, ваша помощница достаточно расторопна.
Наставница кивнула, кажется сама не понимая с чем именно соглашается, удивленно переводя взгляд с меня, на лорда. А я попятилась. Просто так, ни на что уже не надеясь, желая использовать последний шанс. Маневр мой не остался незамеченным. Недобрая улыбка расцвела на мрачном лице Шаардана, и он двинулся ко мне. Ирза стояла, не замечая ни моего бледного вида, ни злости лорда. Кажется, у нее еще никогда в жизни не было такого безумного, но насыщенного утра. С улицы раздался стук копыт, кто‑то остановился рядом с магазинчиком.
А я решила: если сейчас сюда зайдет еще кто‑нибудь, значит я просто свихнулась и бояться уже нечего, можно соглашаться на все предложения и просить успокоительный отварчик.
— А вот и карета прибыла, — обрадовался лорд, как‑то резко оказавшийся рядом. Выхватил из моих ослабевших рук сумки, взвесил их, скептически осмотрел и почему‑то поинтересовался, — это все?
Дождавшись кивка, хмыкнул, но развивать тему не стал. Ухватив под локоть, свободной рукой, уже меня, потащил вон из магазина, на ходу бросив что‑то вежливое и ничего не значащее наставнице. Я не слушала, я гадала, дадут ли мне написать завещание, или убьют прямо сейчас. В карете. И меня даже совсем не интересовало, как лорд оказался в нашем магазине раньше своего транспорта. Не следом же за мной бежал, честное слово.
В карету меня закинули вместе с вещами, после чего Шаардан забрался уже сам и поинтересовался, устроившись напротив меня:
— И что это было?
— Побег, — призналась честно, не видя смысла врать. Лорд молчал, продолжая меня разглядывать, а я решила прояснить некоторые интересующие вопросы, раз убивать меня пока не спешат, — а как вы так быстро узнали, что я сбежала?
— Некоторые беглянки совершенно не умеют заметать за собой следы, — охотно ответили мне.
А я с запозданием поняла, что с концом порванной простыни надо было все же что‑то сделать. Глядишь, о моем исчезновении узнали бы позже.
— А что вы сказали наставнице? — карета мягко покачивалась, расслабляя, навевая сон, который я упрямо отгоняла.
— Что у меня серьезно заболел человек и ему очень нужна помощь специалиста, — пожал плечами он, — твоя наставница была настолько добра, что предложила посмотреть его самостоятельно.
Ага, ага. Она вежливо предложила посмотреть, он вежливо отказался, а страдать от этой их вежливости буду только я.
— А человек действительно заболел?
— Нет.
— И как долго ваш «человек» будет болеть? — без особой надежды на лучшее спросила я. Просто потому что ехать в тишине, под этим взглядом было невыносимо.
— Пока я не решу, что ему пришло время выздоравливать, — ответ меня закономерно не порадовал. Тяжело вздохнув, я тихо пробормотала под нос, подбадривая себя таким маленьким, едва слышным хамством:
— Или пока он не преставится.
— Ты к себе несправедлива, — меня все же услышали, насмешливо заметив, — не думаю, что ты настолько плоха.
Подавив возмущенье, я с тоской глянула в окошко. Серые улицы постепенно светлели, возвращая себе краски, вместе с первыми лучами еще теплого солнца. И меня совсем не радовало пробуждение природы, солнечные зайчики на стенах домов, переливчатые трели птиц. Я была в печали. Мой гениальный, так удачно начавшийся побег, столь бездарно провалился. Почему я такая неудачница? Риторический вопрос, конечно. Ведь ответа на него нет.
— Могу я узнать, почему ты так противишься моему предложению? — вопрос застал меня врасплох. Что на него ответить я не знала. Потому что для меня слово «любовница» похоже на какую‑то экзотическую болезнь? Или потому что даже мысль о близости с совершенно незнакомым человеком кажется отвратительной сама по себе? При таких ответах лучше промолчать. Это только на экзамене стоит говорить все, что в голову придет, просто для того, чтобы говорить. Тут все намного сложнее. Тут неправильный ответ может грозить нехилыми проблемами. Хотя, о чем я думаю? У меня и так уже есть одна большая, благородная проблема с однозначными намерениями.