Владельцу крупного автохозяйства постоянно приходилось превозмогать природную лень и алчность персонала. Сколько бы Михаил ни платил рабочим и менеджерам, в других компаниях почему-то всегда платили больше. И всегда менеджеры и рабочие находили способ намекнуть начальнику, как несправедлив он по отношению к ним – трудолюбивым, преданным муравьишкам.
Но, как ни странно, эксплуататора Платонова уважали. Михаилу Арсеньевичу перемывали косточки, но сила его природного обаяния вмиг растворяла недовольство подчиненных. Он умел материть, не унижая достоинства провинившегося, так, что все вокруг, включая объект словесной экзекуции, начинали буйно гоготать.
Дамы в присутствии Платонова украдкой взбивали волосы, а девицы расстегивали верхнюю пуговку на блузке (если по какой-то роковой случайности она все еще была застегнута). Михаил Арсеньевич был молод, немного лысоват и очень удачлив в делах…
В половине восьмого вечера начальник собрался уезжать. Черный «лендкрузер», атласно блестя боками, поджидал в стойле. Любимого хозяйского коня заботливо почистили и отполировали девушки-мойщицы, все тайно влюбленные в недосягаемое солнце – директора.
Собрав в портфель документы, Михаил Арсеньевич посмотрел на фотографию, стоявшую в рамке на столе. Если раньше при взгляде на портрет Анастасии он чувствовал в груди приятное тепло, то в последние месяцы его сердце каждый раз проваливалось в щемящую пустоту.
Сегодня ему предстояло провернуть неприятную операцию. И даже отвратительную. При мыслях об этом Михаил Арсеньевич морщился, словно от воя бормашины. Но с другой стороны, он жаждал побыстрее разрубить гордиев узел. Платонов всегда смело смотрел в лицо судьбы. Любые неприятности он превозмогал силой своего характера. Он умел подминать под себя обстоятельства и людей и уверенно двигался дальше, лязгая мощными гусеницами и сверкая броней.
Платонов не сомневался, что и сегодняшний поединок он выиграет и заставит события повернуться так, как удобно ему. Правда, немного было жаль противника.
В принципе Анастасия могла бы дождаться окончания рабочего дня. Но звонок Платонова так ее взбудоражил, а перспектива десантироваться на морской берег была столь захватывающей, что Настя решила уйти. К тому же не она одна разволновалась: цифры тоже плясали канкан на экране компьютера и совершенно не поддавались дрессировке. И Настя отпросилась домой.
В фирме «Люкс-Консантинг» Настю, без сомнения, ценили. Наверное, только исключительная одаренность позволила ей занять место в отделе маркетинга, не имея образования в данной области. С владельцем фирмы Жорой Бердягиным Анастасия даже была на «ты».
Не в силах бороться с впечатлением, производимым на него интеллектом Анастасии, Жора всегда безропотно удовлетворял самые разнузданные просьбы подчиненной. Насте не возбранялось исчезать из офиса в разгар рабочего дня или брать отпуск в самые авральные месяцы, когда каждый сотрудник на счету.
И Жора платил Насте приличный оклад. Экономная хозяйка целый месяц кормила бы на эти деньги семью из трех человек. А Насте зарплата позволяла самостоятельно справляться с такими неизбежными женскими расходами, как покупка крема или оплата услуг модного парикмахерского салона. Настя не пропускала ни одной премьеры: балет Аллы Духовой, концерт Патрисии Каас, гастроли столичных театров – билеты в партер всегда стоили дорого. Умопомрачительные мокасины от Tod’s съедали двухнедельный заработок.
Настя позволяла себе быть расточительной. Ее тыл был надежно укреплен финансовой мощью М. Платонова – владельца крупной фирмы. Правда, Михаил часто обуздывал ее страсть к шопингу. Он не отличался особой щедростью, хотя и скупым его трудно было назвать. Просто он умел зарабатывать деньги и знал им цену. Но Настя всегда находила способ выпросить у мужа желаемую сумму. А кто бы устоял перед этой очаровательной блондинкой?..
Таким образом, в половине четвертого Настя уже была дома. Она дельфином резвилась в гардеробной комнате, формируя чемоданный арсенал.
«Куда мы поедем в этот раз? – раздумывала она, снимая с вешалок и бросая на кровать платья и костюмы. – Канары, Мальдивы, Каймановы острова? Ах, Мишутка, как здорово!»
Нежность переполняла Анастасию. Она была невероятно благодарна Платонову за то, что, несмотря на почти круглосуточную трудовую вахту, он находил возможность порадовать ее. Кто он? Ловкий бизнесмен, матерый управленец и наверняка не чурается крепких выражений, отчитывая рабочих. Но Анастасия знала – Платонов умеет быть не только яростно-требовательным, но и ласковым, чутким.
Вот и сейчас… Он наверняка почувствовал, что романтическая поездка им просто необходима. В последние месяцы из-за ужасной занятости Михаила (он расширял бизнес) между ними возникла какая-то отчужденность. Он приходил поздно, и в его голосе звучало раздражение. А ведь Настя так старалась ему угодить! За пять совместно прожитых лет Настя, как гейша, превратила умение угождать супругу в целое искусство.
Их отношения становились все более натянутыми. И Платонов с привычной решимостью взялся исправить ситуацию. Да, он нашел идеальный выход.
«Пусть не две недели, пусть одна… – бормотала Настя. Она доставала из коробок туфли, раскладывала сумки и попутно любовалась своим немыслимым богатством. – Пусть даже три дня. Но мы проведем их вдвоем! Поговорим спокойно, без этих постоянных звонков и срочных вызовов… Ах, Миша! Милый, чудесный! Люблю, обожаю, боготворю!»
Похоронив кровать под ворохом одежды, Насте пришлось на время отодвинуть в сторону неземную любовь к мужу и сконцентрироваться на джинсах и вечерних платьях – как бы чего не забыть!
«Раз он не ограничил количество одежды одним чемоданом, значит, все-таки мы летим не на три дня, – сделала логичный вывод Анастасия. – Наверное, на неделю. Или на две? Нет, две недели он вряд ли сумел бы выкроить из графика… Ой, чуть не забыла маникюрный набор…»
Ровно в восемь три полновесных саквояжа красовались у входной двери. Собственница багажа торчала тут же, экипированная для поездки в элегантный костюм. Оливковый цвет пиджака прекрасно гармонировал с ее длинными золотистыми волосами.
– Ну, здравствуй, – сказал Михаил, появляясь в дверях.
Настя сияла. Она ждала похвалы. Она проявила невероятную смекалку и настойчивость, утрамбовывая в три ничтожных чемоданчика восемьсот килограммов одежды. Но в первую очередь она заслуживала похвалы за умение обуздывать любопытство и не задавать лишних вопросов.
– Молодец, – кивнул Михаил. – Поехали.
Когда черный «лендкрузер» уверенно проигнорировал поворот на трассу, ведущую в аэропорт, Настя удивленно сморщила носик и посмотрела на мужа. «Это игра, – поняла она. – Он надеется, я не выдержу и начну его расспрашивать. Хитрец! А я буду молчать! Все равно у меня нервы крепче! Он сдастся первым».
Но Михаил не спешил баловать жену объяснениями, и она была совершенно заинтригована. Она быстро перебирала в уме альтернативы пляжному отдыху. В нескольких десятках километров от города находилось красивое озеро Ачаккуль с фешенебельным гостиничным комплексом на берегу. Роскошные номера в гостинице стоили немалых денег, а лесной воздух вызывал эйфорию. Да, наверное, Ачаккуль, решила Настя.
Но джип Михаила уверенно мчался по городу, и озеро, вероятно, тоже не являлось конечной целью путешествия. Наконец, после многочисленных поворотов автомобиль затормозил во дворе панельного дома. Это был район новостроек. Одинаковые многоэтажки сменяли друг друга. Их однояйцевую идентичность строители попытались превозмочь, раскрасив панели домов в яркие цвета.
Михаил припарковал машину у подъезда. Остатки строительного мусора, цементная пыль на асфальте, тонкие наивные саженцы, воткнутые по периметру детской площадки, – все говорило о том, что дом заселен недавно. На балконах громоздились стройматериалы, раздавался волнующий голос дрели и удары отбойных молотков.
– Миша, что? – не выдержала наконец Настя. – Мы к кому-то в гости? А чемоданы? Мы что, не одни поедем? Еще кого-то возьмем с собой? Но как…
Платонов легко подхватил багаж (два чемодана в руки, один – под локоть) и пошел наверх. Лифт не работал. Настя торопилась вслед за Михаилом, упиралась взглядом в его надежную, уплывающую вверх спину и, задыхаясь, лепетала:
– Куда мы? На новоселье? К кому? А зачем вещи? Миш? Ми-и-иш?
Вопросы звучали в гулкой пустоте подъезда. Сегодня Платонов удивлял молчаливостью. Он был даже сумрачен. Пару раз он обернулся. Привычная улыбка, вспыхивающая в его глазах при взгляде на жену, теперь уступила место какому-то иному выражению. Настя не поняла, что это было. Жалость? Презрение?
Михаил открыл своим ключом дверь под номером 10 и посторонился, пропуская вперед Настю. Она переступила порог чужой квартиры, оглядела незнакомую обстановку.