— Станислав, — всплеснула она руками, сразу лишившись маски злобного цербера и неожиданно обретя женственность, — как ты прошел, почему я тебя не видела?
— Света все рассказала мне, — с оттенком горечи в голосе сказал Станислав. — Но мне нужно кое о чем спросить вас тет-а-тет.
— Конечно, конечно, — засуетилась Валентина Дмитриевна. — Посмотрите пока сами, — извиняющимся тоном обратилась она ко мне, — я отойду на секундочку.
— Пожалуйста, пожалуйста, — отозвалась я, принявшись как ни в чем не бывало листать каталог.
Валентина Дмитриевна и Станислав торопливо прошли к секретарскому столу. Она села на свое место, он — по другую сторону овального гиганта, и они стали о чем-то напряженно и озабоченно шушукаться. Иногда до меня долетали отдельные слова, передававшие основной смысл разговора. Я примерно знала, о чем шепчутся «железная леди» и Станислав. Речь, вне всякого сомнения, шла о смерти Замуруева, человека, обеспечивавшего их хорошей работой.
Мне довольно часто попадались фото Киселевой на страницах каталогов. Больше всего ей шло выражение задумчивой грусти или вызывающей пристальности, с которой она порой буравила взглядом смотрящего на фото. Но когда эта красивая шатенка улыбалась, меня не покидало ощущение какой-то холодной фальши. В общем, она казалась то милой и печальной, то соблазнительно-инфернальной. Улыбка подобно ядовитой змее скользила по ее губам, и горящий взгляд исподлобья вкупе с ледяной угрозой, притаившейся в углах рта, придавал ей застывшее очарование женщины-вамп. Пикантно смотрелась родинка над верхней губой.
«С такой неординарной внешностью и умением быть всегда разной Киселева — находка для модельного бизнеса, — подумала я. — Такие красотки должны разбивать мужские сердца и править судьбами».
Я незаметно повернула голову в сторону Станислава и Валентины Дмитриевны. Напряжение на их лицах уступило место какой-то туповатой рассеянности. По всей видимости, разговор подошел к концу. Пожав в очередной раз плечами и выпятив губы, Станислав встал с кресла и направился к двери, из которой появился. Проходя мимо меня, он одарил меня магнетически-вопросительным взглядом.
— Вы у нас что-нибудь заказываете? — спросил он.
— Именно, — суховато ответила я.
— И Валентина Дмитриевна снабдила вас всей этой белибердой, — улыбнулся он, обнажая в улыбке крепкие белые зубы.
У Станислава было скуластое лицо, крупный нос и волевой подбородок. «Такие, — подумала я, — должны нравиться неопытным смазливым дурочкам, но что касается меня… Мне подавай что-нибудь экзотическое!»
И все-таки в интересах дела я решила воспользоваться симпатией, которую вызвала у Станислава. Его мягкий взгляд красноречиво говорил об этом. То ли еще будет, когда я, например, встану и этот кудрявый блондин сподобится милости оценить мои длинные стройные ноги! Я слабо улыбнулась своим глупым мыслям и тут же подняла полный наивности взгляд на Станислава.
— А вы можете предложить что-нибудь лучше?
— Каталоги не дают полного представления о модели, — снисходительным тоном сказал он. — Картинки есть картинки…
— Ну, это ты зря, — расплылась в чарующей улыбке подоспевшая как раз вовремя Валентина Дмитриевна. — Конечно, всем мастерам свойственно это высокомерие…
Она заволновалась, кашлянула и кокетливо посмотрела на Станислава.
Как, эта конторская крыса ничем не отличается от молоденьких простушек? Ничем, что касается пристрастия к определенному типу мужчин? Я едва не засмеялась. Мне почему-то стало жаль Валентину Дмитриевну — такой несвоевременной и уязвимой показалась мне ее страсть… Нет, скорее любовь… или влечение, интерес к Станиславу.
— Валентина Дмитриевна, а что, если наша очаровательная клиентка пройдет в цех готовой продукции и на месте, как говорится, ознакомится с имеющимися в наличии моделями, а?
Станислав устремил на секретаршу жестокий по своей беззаботности взгляд. Надо было видеть, скольким трудам, какому героическому усилию воли была обязана ее вымученная улыбка, которую она все-таки сумела изобразить на своих изъеденных недовольством и скепсисом губах.
— Как вам будет угодно, — изображая безразличие, пожала она плечами.
Но голос выдал ее — он был обиженным и горьким.
— Вот и чудненько, — обрадованно всплеснул руками и растекся в сладкой улыбке Станислав. — Пойдемте.
Я понимала, что если поднимусь с кресла, то нанесу секретарше жестокий удар. Станислав тут же составит себе представление о моей классной фигуре.
Так и случилось. Едва я поднялась, Станислав прошелся по мне профессиональным взглядом. Валентина Дмитриевна, изобразив на лице холодное отчуждение, деловито и замкнуто собрала каталоги и вернулась на свое рабочее место. Я последовала за Станиславом, радуясь возможности поговорить о Замуруеве не с язвительной мымрой, которая сейчас пялилась на экран монитора, а с симпатизирующим мне молодым человеком.
У самой двери Станислав притормозил, галантно предоставляя мне право войти первой. Мы оказались в огромной, заставленной манекенами комнате. На манекенах были развешаны туалеты. У меня зарябило в глазах: разноцветные ткани, блестки, золотистые отделки, затканные серебром, усыпанные рубиновой и изумрудной крошкой лифы, сверкающие лазурью и жемчугом кофточки, металлические пряжки, украшенные драгоценностями аграфы, большие и маленькие брошки… Жалюзи были подняты, и все это великолепие, осветившееся невесть откуда появившимся солнцем, грозило ослепить меня.