Так я подумала, когда засыпала, впервые за долгое время позволяя себе заснуть не ради того, чтобы привести в порядок свой утомленный организм, а засыпая ради удовольствия. И тот голос внутри меня, который сказал: «Ты же себя знаешь, Таня, свинья всегда лужу найдет, а Таня себе на попу приключений нароет, и там, где ты появляешься, обязательно что-нибудь случается». Этот противный голос я быстро выключила. Потому что это были остаточные явления. Следствие моего переутомления, не больше.
Так и заснула, впервые за долгое время, улыбаясь…
Пока не наступило утро. И я не услышала голос Таи, голос басовитой Саньки, и мне было так хорошо, что даже своему сну про белые цветы и Аленушку в дорогом прикиде я никакого значения не придала.
Я оделась, привела себя в порядок и спустилась вниз, на первый этаж. В кухне пахло свежими блинчиками, за столом сидела Варька, уныло поедая геркулесовую кашу. Ольга, уже управившись с садовыми работами, пекла блинчики. Восхитительные. Тонкие. Янтарные. С тем сказочным запахом, от которого слюнки текут, а в душе начинают играть радостные напевы. И от вида Ольги с раскрасневшимся лицом, от ее улыбки становится легко и светло и чувствуешь себя ребенком. Ольга так сильно изменилась, окончательно превратившись в Женщину – именно с большой буквы, – настоящую, от которой веет теплом и уютом, что я даже не могла уже совместить тот, далекий уже образ моей подруги в молодости – и сейчас. Я подумала даже – она за утро уже переделала столько дел, пока я дрыхла. Я бы так не смогла…
Иногда меня удивляет эта способность некоторых женщин делать все время фигову тучу дел и при этом выглядеть довольными и счастливыми. Я обычно устаю даже от процесса стирки в стиральной машинке. Просто оттого, что она работает, а я это вижу. А Ольга мельтешит сначала в своем розовом садике, потом бежит в кухню, а машинка у нее все это время работает, и при этом Ольга удивляется, когда я ей говорю, что нельзя делать два дела одновременно. Типа – делает-то ведь не она, а машинка! Вот и теперь: она пекла блинчики, очень тоненькие, почти просвечивающие, и выглядела довольной, счастливой и ничуть не уставшей. Заметив меня, она улыбнулась и сказала:
– Ой, Тань, мы тебя разбудили? Прости…
Варька, отвлекшись от телевизора и каши, хмыкнула:
– Прям мы… Ее тетя Тайка разбудила. Она так громко орет всегда, как будто боится, что у нас со слухом плохо…
– Варя! – с укором пробормотала Ольга. – Ну зачем ты так о людях? Тетя Тая… заметь, пожалуйста, что ее зовут Тая, а не Тайка… хороший человек, просто она привыкла так разговаривать…
– И с чего бы это? – пожала плечами Варька. – Вроде всю жизнь она дояркой была, не полковником, странно… На коров, что ли, привыкла так орать?
Она щелкнула пультом, и тут же лицо ее преобразилось, став серьезным.
– Тише, – потребовала она. – Тут мой сериал начинается…
Я села рядом с ней, попытавшись вникнуть, какие сериалы теперь смотрят подростки. На экране появилось озабоченное испанское лицо и надпись: «Мыслить как преступник».
Меня это заинтриговало. Посмотрела я на Варькино лицо и подумала – интересно, неужели и в наших селах дети увлекаются профайлингом? Или ее интересует процесс совершения преступления? Может быть, она готовится стать Бонни и ждет своего Клайда? Но Варька вроде производит впечатление нормального ребенка, нет склонности к агрессии у нее, животных любит, единственное – обществу своих ровесников предпочитает одиночество, компьютер и вот эти сериалы.
– Не поверишь, Тань, сама не рада, что к кабельному подключилась… – вздохнула Оля, ставя передо мной тарелку с кашей и кружку с молоком.
– Ага, – презрительно протянула Варька, не отрывая взгляд от экрана. – А то б сидела и смотрела свою «Культуру» заунывную целыми днями… Или по НТВ – вечный сериал про одного и того же мента…
– Вот ведь, все бы тебе критиковать меня, – без всякой злобы ответила Ольга. – Да у меня времени нет ни на мента этого твоего, ни на культуру. Это ты без конца про какие-то страсти смотришь, как будто прям девочке твоего возраста и подумать больше не про чего, только про то, как правильно делать анализ ДНК…
– Это-то и плохо, что у тебя нет времени даже на культуру, – парировала Варька. – Ты так можешь совсем прийти в нравственный и интеллектуальный упадок. Что ты и делаешь прямо на моих глазах с сумасшедшей скоростью.
– Угу, зато ты повысишь свой интеллект на своих «убийствах», – отозвалась Ольга.
– Да уже повысила в отличие от тебя-то, – огрызнулась девица. – Это ты последние крупицы ясного ума в разговорах с тетей Тайкой теряешь.
– Таей, – машинально поправила Ольга.
– Тайкой-гайкой, тарантайкой, – пропела не унимающаяся Варька.
– Варя! Как же тебе не стыдно, про взрослую женщину! – возмутилась Ольга.
– Если взрослая женщина ведет себя глупо, это не повод для уважения, – парировала Варька.
– А ты себя умно ведешь…
– Мне можно. И – я не претендую на уважение по возрастному признаку.
– Господи, – вздохнула Ольга. – Надо было вот в муках тебя рожать, чтобы потом ты меня воспитывала и учила, как к соседям относиться.
– А для чего же еще? – засмеялась Варька. – Я думала, ты именно для этого меня произвела на свет…
Глядя на них и слушая их, я поймала себя на ощущении, что мне тоже очень хочется дочку. Вот такую – смышленую и чуть нагловатую, как Варька. В отличие от Сани с козами Варька казалась мне именно такой девочкой, которую я охотно бы удочерила, не заботясь о последствиях. И не из-за того, что ей я доверила бы пресловутый стакан воды. Просто потому, что с такой девочкой рядом мне было бы хорошо. И даже ругаться с ней было бы весело, и разговаривать интересно. Варька, словно поймав мои мысли, посмотрела на меня своими зелеными глазищами и улыбнулась.
В это время на экране Дэвид росси рассказывал про особенности профайлинга, а я пила молоко. «Мы видим, что, унижая жертву, убийца пытался тем самым повысить собственный уровень самооценки», – сообщил росси, и на экране появились фотографии убиенных, надо сказать, очень реальные и страшные. Варькин взгляд стал более пристальным, а Оля вскрикнула:
– Варя, это ж кошмар какой… Тебе рано такое смотреть!
– А в жизни этого разве не бывает? – осведомилась Варька. – Типа я буду по твоим планам жить в каком-то волшебном мире, где вокруг – светлые и радостные люди, творящие исключительно добро?
– Мало ли там чего бывает, – проворчала Ольга. – Там, вон, гей-парады устраивают, в жизни этой, и что? Зачем всякие гадости смотреть?
– Мама! – строго прикрикнула на нее Варька. – Это никакой не гей-парад! И в моей жизни никаких парадов не будет. А это… Это очень хороший сериал. Он интересный.
Ольга беспомощно посмотрела на меня, ища поддержки.
– Хороший, – подтвердила я, обманув ее ожидания, но тут же пошла на попятный. – Но не для девочек твоего возраста. Тебе это смотреть не стоит…
– Почему? – завопила Варька. – Вот почему, а? Там что, голых показывают?
– Ой, лучше бы ты мелодрамы смотрела, – вздохнула Ольга.
– В мелодрамах ваших как раз голых и показывают, – проворчала Варька. – А тут – нет. Тут все очень пристойно и нравственно. Голые у них только трупы, и то стыдливо прикрытые простыночками.
– Варь, – я прекрасно знала, что вразумить ребенка невозможно, сама была такой же, – ты понимаешь, что подобное, к счастью, случается редко? Зачем тебе это? Зачем смотреть на такие вещи, на жестокость? Ты собираешься стать следователем? Или профайлером?
– Судмедэкспертом, – проворчала Варька. – И не мешайте мне смотреть… Если вы такие нервные, то идите, вон, под вишней позавтракайте… А я буду этот сериал смотреть. Мне нужно!
Спорить с ней было бесполезно. Она гордо отвернулась от нас, всем своим видом показывая, что мы две курицы, мешающие ей образовываться и готовиться к своей многотрудной будущей жизни. Мы переглянулись. Ольга вздохнула. Я развела руками. Варька напрягла спину – я поняла, что она угадывает наши движения или подсматривает и что я в ее глазах теперь просто жалкая предательница.
– Вот что с ней поделать, – пробормотала Ольга. – Она помешалась, Тань, на этой всей криминалистике, судмедэкспертизе и профайлинге…
– Пройдет, – сказала я. – У меня было то же самое в ее возрасте. Я брала у папы книги и читала их, несмотря на его запреты.
– И что? – спросила Ольга. – Ты и пошла потом по этим стопам… Не на филфак же ты двинула изучать Эразма роттердамского.
– Нет, – засмеялась я. – Там уже ты была. Но я-то пошла вообще-то не на судмеда учиться. А на следователя.
– А что, хрен редьки слаще, что ли? – хмыкнула Ольга. – Все одно – поближе к преступному миру.
– Оль, но что же поделаешь, я тогда была романтичной. Мечтала побороть преступность в одну харю, но – я ж потом в частные детективы ушла, сама же знаешь, что там только мужья обманутые! Так что это проходит!