Хороший день для кенгуру (Сборник рассказов) - Харуки Мураками

Харуки Мураками Хороший день для кенгуру (Сборник рассказов)

Хороший день для кенгуру

В вольере за оградой жили четыре кенгуру. Один самец, две самки и детеныш, недавно появившийся на свет.

У вольера кроме нас – никого. Зоопарк, собственно говоря, не из тех, где собираются толпы народа. К тому же было утро понедельника, и зверей в клетках оказалось куда больше, чем посетителей, пришедших на них поглазеть.

Мы, конечно же, пришли ради кенгуренка. Кроме него, смотреть там было не на что.

О том, что у кенгуру родился малыш, мы узнали месяц назад из газеты и весь этот месяц ждали подходящего утра, чтобы поехать на него поглядеть. Однако такое утро все никак не приходило. То вдруг с утра зарядит дождь. На следующее утро – то же. На следующее-следующее выяснится, что земля раскисла от влаги. Потом два дня подряд дул какой-то противный ветер. То вдруг у моей девушки зуб разболелся, то мне понадобилось по делам в местную управу.

Так прошел месяц.

По правде сказать, совершенно незаметно. Спросите: что за это время произошло? Даже не знаю, что сказать. Кажется, столько всего было, но вроде ничего и не было. Я бы и не заметил, что целый месяц пролетел, если бы не человек, который явился за деньгами на газетную подписку на следующий месяц.

И все же утро, когда мы пошли смотреть на кенгуру, наступило. Мы проснулись в шесть часов, раздвинули шторы и сразу поняли: день для свидания с кенгуру – самый подходящий. Умылись, позавтракали, покормили кошку, успели постирать и, надев кепки с козырьком от солнца, вышли из дома.

– Этот кенгуренок еще живой? Как ты думаешь? – спросила меня девушка, когда мы уже ехали в электричке.

– Думаю, живой. Чего ему сделается? В газетах не писали, что он умер.

– Может, он заболел, и его отвезли в лечебницу?

– Тогда должны были об этом написать.

– А вдруг у нее нервный стресс и она забилась куда-нибудь?

– Ты о ком? О кенгуренке?

– Дурак. О мамаше его. Залезла вместе с малышом в темный угол и сидит там.

Меня всегда восхищала ее способность выдумывать самые разные вещи.

– Мне кажется, мы кенгуренка больше не увидим, если сейчас упустим.

– Да?

– А ты вообще раньше видел кенгурят?

– Не-а.

– Думаешь, еще увидишь? Уверен?

– Ну, как сказать? Не знаю.

– Вот поэтому я и беспокоюсь.

– Послушай, – возразил я. – Может, так оно и есть, как ты говоришь, но я, к примеру, никогда не видел, как жираф рожает. Или плавающего кита. Чего тогда из кенгуренка проблему делать?

– Потому что это кенгуренок, – ответила она.

Я замолчал и уткнулся в газету. Мне еще ни разу не удавалось ее переспорить.

Кенгуренок, естественно, оказался живехонек. Он (или она) выглядел гораздо крупнее, чем на фото в газете, и жизнерадостно скакал по вольеру. То уже был не кенгуренок, а маленький кенгуру. Этот факт слегка разочаровал мою девушку.

– Он уже не похож на кенгуренка.

– Похож, похож, – утешил я ее.

– Надо было раньше приехать.

Я сходил в киоск и принес две порции шоколадного мороженого. Моя девушка все еще стояла, опершись на ограду, и не сводила глаз с кенгуру.

– Нет, это уже не кенгуренок, – повторила она.

– И что? – поинтересовался я, вручая ей мороженое.

– Если бы он был кенгуренком, то сидел бы у матери в сумке.

Я кивнул и лизнул мороженое.

– А он не сидит.

Мы поискали глазами мать. Отца-кенгуру вычислили сразу – самый здоровый и самый спокойный. Самец с сокрушенным видом композитора, горюющего по увядшему таланту, разглядывал сваленные в кормушке зеленые листья. Две самки были совершенно одинаковые – и телом, и цветом, и мордой. Мамашей могла быть любая.

– Интересно, кто из них мать, а кто – нет? – сказал я.

– Угу.

– А чего тогда здесь вторая делает? Та, которая не мать.

– Не знаю, – отвечала моя девушка.

Тем временем кенгуренок, не обращая ни на кого внимания, носился по кругу, потом вдруг без всякого смысла принимался рыть передними лапами ямки в земляном полу. Он (или она), похоже, понятия не имел, что такое скука. Поскакав вокруг отца, пожевав травки и покопавшись в земле, детеныш сунулся к самкам, прилег, тут же вскочил и снова заметался по вольеру.

– Почему кенгуру так быстро скачут? – спросила моя девушка.

– От врагов удирают.

– От врагов? Каких еще врагов?

– От людей, – сказал я. – Те их бумерангами убивают и едят.

– А зачем кенгурята к матери в сумку лезут?

– Чтобы вместе убежать. Они же маленькие, быстро бегать не умеют.

– Значит, мать их защищает?

– М-м. Малышей всегда защищают.

– И сколько это длится?

Надо было побольше почитать про кенгуру в какой-нибудь книжке о животных. Ясно же было, что такой разговор начнется.

– Месяц или два. Так я думаю.

– Ну! А этому кенгуренку только месяц. – Она показала на него пальцем. – Ему как раз в сумке сидеть.

– Угу, – промычал я. – Наверное.

– Классно в сумке, скажи?

– Да уж…

– Хотел бы к Дораэмону[1] в карман, чтобы забить на все?

– Ну…

– Хотел бы, знаю.

Солнце стояло уже высоко. Из бассейна неподалеку доносились радостные детские голоса. По небу проплывали летние облака с четко очерченными краями.

– Есть хочешь? – спросил я.

– Хот-дог и колу, – ответила она.

Хот-доги продавал парнишка-студент. Он притащил в свой киоск-вагончик большой кассетник, и пока жарились сосиски, я успел послушать Стиви Уан-дера и Билли Джоэла.

– Эй! – увидев, что я возвращаюсь, крикнула моя девушка и махнула рукой в сторону вольера. – Гляди! Он в сумку залез.

Действительно, кенгуренок забрался в убежище на животе матери. Сумка раздулась, из нее торчали только острые ушки и кончик хвоста.

– Не тяжело ей?

– Кенгуру вообще-то сильные.

– Правда?

– Поэтому до наших дней дотянули.

Солнце припекало все сильнее, но мамаша-кенгуру ни капельки не вспотела. Вылитая домохозяйка, зашедшая днем в кофейню передохнуть после похода в супермаркет на Аояма-дори[2].

– Она его защищает?

– Угу.

– Может, он там заснул?

– Похоже на то.

Мы сжевали хот-доги, запили колой. Настало время уходить.

Папаша-кенгуру по-прежнему выискивал в кормушке потерянные ноты. Мамаша и кенгуренок, слившись в одно целое, отдались течению времени, а загадочная самка без устали скакала по вольеру, будто испытывая на прочность свой хвост.

День обещал быть жарким. Давно уже такого не было.

– Может, пива выпьем? – предложила моя девушка.

– Давай, – согласился я.

О встрече со стопроцентной девушкой погожим апрельским утром

Однажды погожим апрельским утром на узкой улочке Харадзюку[3] я повстречался со стопроцентной девушкой.

Не сказать, что она была очень красива, да и одета так себе, ничего особенного. Волосы на затылке топорщились – еще не пришли в себя после сна. Возраст – пожалуй, ближе к тридцати. И все равно уже за пятьдесят метров я понял: это девушка для меня, на сто процентов. В тот же миг, как я ее увидел, сердце заколотилось неровными толчками, а во рту стало сухо, как в пустыне.

Возможно, вам нравятся другие девушки – с тонкими лодыжками, большими глазами, сногсшибательно красивыми пальцами. А может, вы западаете на таких, которые медленно жуют, когда едят. У меня тоже, конечно, есть свои предпочтения. К примеру, в ресторане я вполне могу засмотреться на девушку за соседним столиком, если мне вдруг понравится ее нос.

Хотя никто не в состоянии определить, какой должна быть идеальная, на все сто процентов, девушка. Как она должна выглядеть. Я даже ничего не могу сказать про нос той, которая шла в то утро мне навстречу. Да что говорить: имелся ли он у нее вообще, и того не помню. Единственное, что могу сейчас сказать: на красавицу она не тянула точно. Странно все это.

Потом я расскажу кому-нибудь, что встретил на улице стопроцентную девушку.

– Серьезно? – скажет он. – Хорошенькую?

– Да не то чтобы…

– Тогда, значит, в твоем вкусе?

– Даже не знаю. Я про нее совсем ничего не помню. Ни какие у нее глаза, ни какая грудь – большая или маленькая.

– Что-то я тебя не пойму.

– Я сам не понимаю.

– И что ты сделал? – спросит он равнодушно. – Заговорил? Пошел за ней?

– Ничего не сделал, – отвечу я. – Разошлись и все.

Она шла на запад, я – на восток. А утро было просто замечательное.

Надо бы поговорить с ней. Хотя бы полчасика. Расспросить, кто она, о себе рассказать. Поведать о превратностях судьбы, которая свела нас в этом переулке Харадзюку в погожее утро апреля 1981 года. Здесь наверняка таилось множество милых секретов, как в старинном механизме, созданном руками мастера во времена, когда на Земле царил мир.