— Вот она, перед нами — Звездная Ось, на которой крутится колесо мира, — с торжественным видом произнес Филин. — Здесь не бывает смены дня и ночи. Здесь не движется само Время!
— Я уж и не надеялась, что мы сюда доберемся, — ехидно сказала Лоухи. — Думала — заблудимся, как в прошлый раз. И в позапрошлый.
— Да если бы не мое магическое искусство, что провело нас меж двух миров невредимыми…
— Да если бы не подсказки Алчущей Хорна, с которой я — именно я! — расплатилась своей кровью…
— Жутковато здесь, правда? — невзначай перебил их мальчик. — У меня даже перья дыбом!
Чародей и колдунья замолчали. Лоухи покосилась на Филина и язвительно улыбнулась.
— Это божественное место, — кашлянув, объяснил колдун. — Оно не для смертных. Каждый шаг по этой земле — дерзкое вмешательство в замысел мироздания.
— Правда, что оттуда даже днем видна Полярная звезда?
— Ступица мирового колеса, — уточнил колдун. — Так оно и есть.
— Везет же тебе, укко[5] Филин — увидишь все собственными глазами! Взял бы меня с собой на остров, а?
При этих словах Лоухи едва заметно вздрогнула. Но колдун не заметил этого. Он добродушно сказал мальчику:
— Будь я уверен, Рауни, что от тебя будет хоть какая-то польза, я бы тебя взял. Но пока твоя игра на кантеле оставляет желать лучшего…
— Ну что ж, я по крайней мере видел Мировую Ось с драккара, — беспечно сказал Рауни. — Сестренка лопнет от зависти, когда я вернусь и расскажу ей!
Колдун похлопал мальчика по худому плечу и повернулся к Лоухи.
— Приступим, — сказал он. — Давайте для начала попробуем подойти поближе к острову и выгрузить рабов.
В прибрежных рифах кипел прибой. Едва взглянув на него, Бьярни заявил, что пристать к берегу нечего и пытаться. Обойдя остров, издалека высмотрели место, где берег полого спускался к воде, но добраться до него на драккаре не было никакой возможности.
Филин тронул струны своего зловещего кантеле и тихо запел, но сразу же оборвал пение.
— Бесполезно, — сказал он. — Я сам себя не слышу. Бросайте якорь.
Корабль встал на якорь шагах в ста от берега. По приказанию колдуна Олоф поднял всех рабов с их скамеек у весел. Саами столпились в середине драккара — низкорослые, тощие, узкоглазые.
— Всех за борт! — приказал Филин. — Пусть добираются вплавь!
Олоф прикусил язык — так захотелось спросить: «А обратно-то как без гребцов пойдем?»
Саами с ужасом глядели в свинцовую воду, полную плавающей ледяной крошки. Тун-охранник, с ног до головы в железе, сказал с насмешкой:
— Волны невелики, вода теплая, берег близко. Доплывете! Прыгайте сами, не то поможем!
Мальчик-тун тоже был удивлен. Он провожал глазами рабов, словно кто-то высыпал в море мешок доброй еды.
— Мама, мы потратили столько сил, чтобы добраться сюда, — обратился он к Лоухи. — Как мы восстановим их на обратном пути?
— Если ты голоден, охоться — море полно пищи, — резко ответила Хозяйка Похъёлы. — Или ты хочешь стать безумным утчи и скитаться по Вечному Льду до самой смерти?[6]
Рауни виновато потупился. Лоухи смягчилась.
— Если мы добьемся успеха, будем дома еще до заката! В серых волнах, в белой пене среди скал мелькали головы плывущих саами. Лоухи проводила их равнодушным взглядом и повернулась к колдуну. Только она и Филин знали, что предстоит делать.
— Ты подготовил Вместилище?
Филин подал знак. Ученик принес объемистый кожаный мешок и с поклоном передал ему.
— Что там у тебя? — с любопытством сунулся Рауни. — Голова деда?
Колдун с невозмутимым видом развязал тесемки мешка и достал… ручную мельницу-сампо. Небольшую деревянную колоду с расписной крышкой и вертящейся ручкой. Женщины из племени карьяла мелют в таких ячмень и рожь — при их скудных урожаях ручных жерновов вполне достаточно. Маленькая мельница смотрелась удивительно неуместно в руках туна, на драккаре среди моря, и уж тем более — возле запретного острова, откуда уходит в небо Мировая Ось.
— Ты что, издеваешься? — оскалившись, зашипела Лоухи. — Что это за посудина?
Филин ухмыльнулся:
— А я думал, ты оценишь мою шутку. К тому же это не только шутка. Я позаботился о твоем удобстве и безопасности…
— Ах ты, старый дурак! Где череп моего отца? Я же дала тебе его, чтобы ты всё подготовил, куда ты его дел?!
— Сама ты старая дура, племянница, — не остался в долгу Филин. — Ты что, не помнишь своего папашу? Не знаю и знать не хочу, почему ты решила сделать из его черепа Вместилище, но все же в роли Хозяйки Похъёлы мне приятнее ты, а не он или его дух.
— Ты о чем, укко Филин? — не понял Рауни. Колдун не ответил. Лоухи же все поняла и мысленно сразу с ним согласилась, но, конечно, не подала и виду, а сказала с досадой:
— Представляю, какой лупоглазой гагарой я буду выглядеть перед хозяйкой клана Кивутар, когда вернусь в Похъёлу с дурацкой карьяльской мельницей вместо могущественного предка-помощника!
— Вот именно, — со значением сказал колдун. — И хлопот у тебя будет значительно меньше.
Он деловито взглянул на уходящую в облака гору и передал кантеле своему ученику.
— Оно мне там не понадобится, — сказал он в ответ на удивленный взгляд Рауни. — Здешние воды меня то ли не слышат, то ли не понимают, а тело Мировой Оси пением рун не проймешь. Тут нужна магия посильнее!
Второй ученик с поклоном протянул ему серебристый топорик в кожаном чехле. В тот же миг Филин завершил превращение, сжал топорик и мешок с сампо в мохнатых когтистых лапах — и взмыл в воздух. Огромная пернатая тварь, отдаленно похожая на полярную сову, описала круг, пролетела над бурунами и благополучно опустилась на пологий берег острова.
Как только лапы колдуна коснулись песка, он вернул себе прежний, более удобный облик. Саами — те, кому удалось преодолеть рифы, — уже выбрались на сушу. Собравшись в кучу, они поглядывали на оборотня-туна и тряслись от холода — сил на то, чтобы бояться, у них уже не осталось. Колдун на них и не глядел. Ему, наоборот, было жарко. Житель ледяного края земли, он только начинал чувствовать холод, когда теплокровные существа уже замерзали насмерть.
Все, кто оставался на драккаре, прилипли к левому борту, не отрывая глаз от колдуна. Вот он поднимается по склону среди сосен, идет к основанию горы — или Корня Мирового Древа? — повесив сумку с сампо на плечо и доставая на ходу топорик из чехла, а саами тащатся за ним, как на привязи. Молодой варг Аке затаил дыхание: наконец-то он увидит легендарное страшное колдовство тунов, о котором столько слышал! А Бьярни уже догадался, что затеяли проклятые оборотни, и теперь быстро обдумывал, не сигануть ли ему в воду с другой стороны драккара, пока не началось. Но вот что-то блеснуло среди сосен — это колдун приготовил топор. Взметнулось лезвие… и топорик глубоко вонзился в замшелую скалу!
Варги вздрогнули и зашептали жаркие молитвы Хару Одноглазому и всем его небесным слугам, убеждая их, что они в этом святотатстве не замешаны и оказались здесь чисто случайно.
Топорик поднимался и падал снова и снова. По морю далеко разносился звон металла о камень. Вскоре колдун наклонился и поднял с земли вырубленный им кусок Мирового Древа размером с кулак. Подняв его над головой, он показал его оставшимся на корабле родичам, достал сампо, снял крышку и положил камень внутрь. Потом Филин повернулся к драккару и торжествующе поднял сампо над головой.
Лоухи перевела дыхание.
— А боялись-то! А готовились! — пробормотала она и вдруг осеклась, впившись пальцами в борт.
— Смотрите, что это с птицами?! — в тот же миг воскликнул Рауни.
В самом деле, чайки точно сошли с ума. С пронзительными криками они летели к острову, как будто Мировая Ось притягивала их, — и падали грязно-белыми комками. Не долетая до земли, птицы сыпались в волны, разбивались о скалы, повисали в кронах сосен. Аке вскрикнул и ткнул пальцем в воду: одна за другой у борта кверху брюхом всплывали рыбины.
— Ставим парус и уходим отсюда!
Бьярни вскочил, готовясь бежать к мачте, но, как на стену, наткнулся на взгляд Лоухи.
— Нет, — отрезала Хозяйка Похъёлы. — Пусть он закончит начатое!
Остров умирал, как будто кто-то высасывал из него жизнь. За считаные мгновения пожелтела вечнозеленая хвоя сосен. По телу скалы — или по стволу Иггдрасиля? — пробежала дрожь. Покатились камни, посыпалась сухая хвоя. Рабы-саами один за другим начали падать на землю, словно из них вынимали кости. Лоухи впивалась ногтями в борт и ломала их, сама того не замечая, но ее зоркие птичьи глаза не упускали ничего. Она и заметила, что смерть словно очертила круг, который быстро смыкался, и центром этого круга был старый Филин. С каждым умирающим саами смерть двигалась чуть медленнее, как будто спотыкаясь о живые души, и колдуну хватило времени сделать то, что нужно. Филин крутанул ручку сампо и торопливо воскликнул: