Спустя некоторое время он создал свою фирму и начал заниматься бизнесом. Сначала было очень трудно, особенно в середине девяносто второго. Потом стало чуть легче. Арманд работал очень много. И нам казалось, что он сумеет все преодолеть. Но тут случилось это дикое самоубийство, в которое я так и не поверила… Лилия закончила рассказ. Они перешли мост и оказались на площади перед памятником латышским стрелкам.
— Это вся наша жизнь, — показала она на памятник. — С одной стороны, это свидетельство их верности прежней стране, а с другой — их бывший музей, названный музеем оккупации. Смешно, правда? Оказывается, мы с Армандом жили в «оккупации». И вся наша совместная жизнь прошла под «оккупантами».
— Мы живем в эпоху перемен, — меланхолично заметил Дронго, — у вашего мужа была большая фирма?
— Нет. Они занимались инвестициями в нашу строительную промышленность. Небольшая фирма, в ней работало человек сорок.
— Как звали его секретаря? Ту помощницу, которая его нашла?
— Ингрида Петерсен. Сейчас она живет в Юрмале. Точнее, в Слоке, недалеко от лютеранской церкви. Ее дом легко найти. Номер восемьдесят восемь на параллельной улице.
— Я обязан задавать вам неприятные вопросы. Вы можете на них не обижаться?
— Конечно. Если это нужно для дела. Какие в моем положении могут быть неприятные вопросы?
— Сколько ей было лет? Ваш муж назначил ей встречу в доме своего отца. Возможно, у них были интимные отношения? Такую вероятность мы можем исключить?
— Безусловно, — Лилия чуть улыбнулась. Было приятно видеть улыбку на ее изможденном лице. — Конечно, нет. Ей уже тогда было далеко за сорок.
— А вы полагаете, что в этом возрасте нельзя иметь интимные отношения? — удивился Дронго.
Она еще раз улыбнулась.
— Вы знаете, я действительно дура, если так говорю. Простите. Конечно, можно. Но не с ней. Это явно не тот случай.
— После смерти вашего супруга его дочери достались какие-нибудь деньги?
— Нет. Насколько я знаю, ей ничего не отходило. Она была уже совершеннолетняя, а все имущество было на его имя. И все перешло ко мне. Даже квартира ее деда. Я, конечно, выделила им деньги. И отдала им две машины Арманда. А сейчас перевела половину денег за квартиру. Почему вы спрашиваете?
— Нужно понять, кому было выгодно убийство вашего мужа, если оно было на самом деле, — хмуро пояснил Дронго.
— Только не его дочери, — решительно заявила Лилия. — Лайма очень любила отца. Очень.
— А ее мать?
Она помолчала, затем продолжила:
— Я думала об этом. Конечно, Визма взбалмошная и истеричная особа. Но на убийство никогда не решилась бы. Тем более что она ничего от этого не получала. И не могла получить.
— Вы сказали, что его заместитель успешно решил все проблемы. Где он сейчас и как его зовут?
— Он прекрасный человек. И честно перевел мне все деньги. Его зовут Инт Пиесис. Он и сейчас возглавляет небольшую фирму. Правда, они переехали в другое место.
— С ним можно увидеться?
— Конечно.
— Дайте мне его адрес. И адреса всех остальных. Ингриды Петерсен и Николая Рябова. И еще телефон бывшей супруги Арманда.
— Не нужно, — неожиданно попросила она, — я не хотела бы, чтобы вы с ней встречались.
Дронго остановился и с удивлением посмотрел на свою собеседницу.
— Почему?
— Сама не знаю. Мне будет неприятно, если она узнает, как я провела последние дни моей жизни. Мне будет очень неприятно. И она может рассказать обо всем Лайме, а мне будет больно, если она снова узнает о моих расспросах.
— Лайма знает, что все эти годы вы искали убийцу?
— Да. И сначала со мной соглашалась. Но после эксгумации… Видите ли, она была уверена, что мне не стоит этого делать. Тогда она на меня немного обиделась. И, по-моему, с тех пор считает меня немного сумасшедшей. Хотя позволяет мне видеть ее детей. Может, я действительно безумна, как по-вашему?
— Не знаю, — угрюмо буркнул Дронго. — Часто мне бывает трудно понять, кого в нашем мире можно считать безумцем. Но у меня еще один вопрос. Кто проводил расследование? Может, вы дадите мне имя этого следователя?
— Айварс Брейкш, — сразу ответила Лилия. — Только с ним вам лучше тоже не встречаться.
— Господи, — воскликнул Дронго, — что происходит? У меня такое ощущение, что мне лучше вообще никого не расспрашивать.
— Брейкш сейчас депутат парламента от правящей партии, — пояснила Лилия. — В девяностые годы он был сначала следователем, затем прокурором, а сейчас депутат парламента. Говорят, что он будет баллотироваться в Европарламент. Брейкш даже слышать не может моего имени. Я столько жалоб на него написала, что когда он слышит о деле Арманда, то начинает злиться.
— Ясно, — уныло произнес Дронго. — И все-таки мне понадобится этот депутат. А для начала давайте пойдем к тому дому и посмотрим на него. Или, может, вам тяжело там снова появляться?
— Я там бывала тысячи раз, — возразила она. — Конечно, идемте.
Глава 3
Дом стоял в небольшом переулке. Обычный трехэтажный дом, каких много в этой стороне города. Протянувшаяся по всему старому городу улица Вально проходила перпендикулярно этому переулку. Они открыли старую массивную дверь и оказались в подъезде, где в небольшой будке сидел консьерж. Увидев чужих, он вышел из нее и приветствовал гостей по-латышски:
— Свейки.
Дронго, зная это приветствие, кивнул и ответил по-русски.
— Кто вам нужен? — спросил уже по-русски консьерж. У него был сильный латышский акцент, но русский язык он понимал.