Алекс пристально посмотрел на директора.
— Очень тонко подмечено, сэр, но я не собираюсь менять основы основ, я здесь не для этого. Я всего лишь пришел узнать, кто и где добыл это и каким образом. Если вы колеблетесь с ответом, то я могу воспользоваться своим положением и обратиться в Белый Дом или выше, на Капитолийский холм, и потом только наблюдать, как будут лететь головы… Так скажите, что мне делать?
— Я тоже не собираюсь менять порядок вещей, мистер Конклин, я всего лишь хотел внести немного ясности в вопрос. Вы негативно оцениваете старые методы и манеру действий моих коллег, но вводили ли они когда-нибудь вас в заблуждение, лгали ли они вам?
Алекс быстро взглянул на одного и другого заместителя.
— Единственный раз, когда они лгали, не был никак связан с моей агентурной деятельностью.
— Что за странный ответ?
— Вероятно, они не говорили вам об этом, хотя и были должны. Пять лет назад я был алкоголиком. Я и сейчас алкоголик, просто я больше не пью. Я раньше времени вышел на пенсию, и никто ничего мне при этом не сказал.
— К вашему сведению, все мои коллеги говорили мне, что вы были больны и по этой причине не могли выполнять обычные круг своих обязанностей в последний период службы.
Конклин снова изучил лица обоих заместителей, кивнул им и сказал:
— Благодарю тебя Кассет, и тебя Валентино, но этого делать было не нужно. Я был пьяницей, и это не секретные сведения, независимо от того, связаны ли они со мной или нет. Глупее этого, по-моему, вы здесь еще ничего не делали.
— Мы хорошо знали про тебя и про Гонконг, где ты прекрасно и много поработал, Алекс, — мягко сказал мужчина по имени Кассет. — Нам не хотелось умалять твоих заслуг.
— Ты был гвоздем у нас в заднице с тех пор, как я тебя помню, — добавил Валентино. — Но нам не хотелось трясти за порогом твоим грязным бельем.
— Ладно. Проехали. Вернемся к Джейсону Борну. Я здесь из-за него, черт побери, и именно поэтому радую ваш взгляд.
— Вы имеете некоторые профессиональные отличия от моих заместителей, но, думаю, не будете сомневаться в их достоинствах.
— Не в Кассете и Вале. В других может быть, но не в них. Я только хотел сказать, что они делали свою работу, а я свою. Вина не в них, вина в системе, которая и предназначена для того, чтобы наводить туман. Но теперь это не так. Правила строги, недвусмысленны и абсолютны, и если я не в курсе того, что произошло, значит, правила нарушены и я введен в заблуждение, или, попросту говоря, я обманут. Повторяю. Как это случилось и кто получил доступ к информации?
— Я услышал от вас уже все, что хотел, — сказал директор, подвигая к себе телефон и снимая трубку. — Попросите, пожалуйста, мистера ДеСоле подняться из холла в конференц-зал.
Директор осторожно положил трубку и посмотрел на Конклина:
— Кажется, вы знакомы с мистером ДеСоле?
— ДеСоле крот-молчун.
— Прошу прощения?
— Это старая здешняя шутка, — объяснил Кассет директору. — Стиви знает, где захоронены все тела, но ничего никому не говорит, до тех пор пока вы ему не покажете разрешение по форме ноль-четыре. Даже наверно самому Господу Богу и то не скажет.
— Я так это понимаю, что вы все, особенно мистер Конклин, считаете мистера ДеСоле хорошим профессионалом?
— Да, я так считаю, — ответил Алекс. — Он скажет только то, что вам можно знать, но не более того. И он не соврет. Он обычно помалкивает, хотя может и сболтнуть кое-что, но не врет никогда.
— Это еще одна вещь, которую я хотел от вас услышать.
В дверь негромко постучали, и директор пригласил войти. В конференц-зале появился мужчина среднего роста, немного полноватый, в сильных очках в стальной оправе, ощутимо увеличивающих его глаза. Обведя присутствующих за столом взглядом своих близоруких глаз, человек не сразу заметил Александра Конклина, но, заметив, явно удивился. Направившись было в сторону директора и его заместителей, он резко изменил направление движения и пошел к стулу, на котором сидел бывший разведчик, придав лицу выражение приятного изумления.
— Рад видеть тебя, старик. Сколько лет… два или три года, если не ошибаюсь?
— Больше четырех, Стиви, — пожимая протянутую ему руку, ответил Конклин. — Ну, как поживаешь, анализатор аналитиков и главный манипулятор?
— Теперь особенно-то и анализировать нечего, не то что запирать. Белый Дом пропускает все через свое сито, да и Конгресс не лучше. Я и ползарплаты не отрабатываю, просто не говорю никому.
— Ну, кое-что мы все-таки придерживаем для себя, не так ли? — прервал ДеСоле директор с участливой улыбкой. — Уж в старые времена — это точно, ты поработал вдвойне.
— Ага. Думаю, вы правы. — ДеСоле с улыбкой покачал головой, отпуская руку Конклина. — И тем не менее времена хранителей архивов и переездов с вооруженной охраной в подземные стальные сейфы прошли. Теперь все на компьютерах, даже фотографии. Одно сканирование документов чего стоит. Все над землей. Меня уже сто лет не возили в компании парней с автоматами в ожидании волнующего налета прекрасной Мата Хари. Я даже забыл, когда в последний раз держал в руках кейс с наручником на запястье.
— Так-то оно было вернее, — заметил Алекс.
— Жаль, внучатам нечего будет рассказать, старик… «Дедушка, а расскажи нам, как ты был шпионом?»… «Ну, разгадал сотен пять кроссвордов за последние пять лет службы, ребятки».
— Осторожнее, мистер ДеСоле, — предостерегающе повысил голос директор, тихо посмеиваясь. — А то я начну думать, а не урезать ли вам ставку. Но с другой стороны, вот так сразу мне вам не верится.
— Мне тоже, — сказал Конклин, прибывая в тихой ярости. — Это здорово подстроено, — добавил он, рассматривая пухлого аналитика.
— Похоже на обвинение, Алекс? — быстро спросил ДеСоле. — Может, объяснишься?
— Ты знаешь, почему я здесь, так ведь?
— Я не знал, что это будешь именно ты.
— О да, я понимаю тебя. Ты целыми днями торчишь внизу в холле, в ожидании, когда тебя вызовут наверх?
— Мой кабинет внизу в холле. И даже еще немного ниже, должен отметить.
Конклин перевел взгляд на директора.
— Опять-таки, очень тонкий ход, сэр. Собрать вместе трех человек, которым я, как вы полагаете, безоговорочно доверяю, для того чтобы избежать наружной огласки и не выносить сор из избы.
— Все так, мистер Конклин. Все, что вы сказали — правда. Присядьте, пожалуйста, мистер ДеСоле… Сюда, за наш край стола, так, чтобы наш бывший коллега хорошо нас видел и изучал выражение наших лиц, выслушивая наши же объяснения. Я правильно вас понял, мистер Конклин, это излюбленная тактика полевиков?
— Мне не в чем объясняться, черт побери, — раздраженно сказал аналитик, выдвигая для себя стул рядом с заместителем Кассетом. — Но в свете последних замечаний моего бывшего коллеги, я хотел бы изучить его самого. Как ты, в порядке, Алекс?
— Он в порядке, — ответил заместитель, отзывающийся на имя Валентино. — Он просто лает на любую случайную тень, а в остальном все нормально.
— Эта информация не могла всплыть без разрешения или содействия одного из присутствующих здесь людей!
— Какая информация? — удивился ДеСоле, устремив на директора вопросительный взгляд, неожиданно округлившихся под стеклами очков глаз. — А, имеются в виду эти материалы высшей секретности, о которых шел разговор с утра?
Директор кивнул и перевел взгляд на Конклина.
— Вернемся к сегодняшнему утру… Семь часов назад, около девяти, мне позвонил Эдвард Мак-Алистер, бывший член Государственной комиссии и нынешний председатель Агентства Национальной Безопасности. Мне говорили, что мистер Мак-Алистер был с вами в Гонконге, это верно, мистер Конклин?
— Мистер Мак-Алистер был там с нами, — невыразительным голосом ответил Алекс. — Он прилетел туда инкогнито и работал вместе с Джейсоном Борном в Макао, где его чертовски неудачно подстрелили, да так, что он едва не умер. Он чрезвычайно умный и, может быть, один из храбрейших людей, которых я встречал в жизни.
— Он не вдавался в подробности и сказал только о том, что он был там и просил меня перекроить свое дневное расписание, если будет нужно, но поставить встречу с вами пунктом номер один… Тяжелая артиллерия, мистер Конклин.
— Повторяю. Для этого были веские причины.
— Допускаю это… Мистер Мак-Алистер охарактеризовал документы, которые вы имеете в виду, а именно содержащие информацию об операции в Гонконге, как сверхсекретные. Я, в свою очередь, дал соответственные указания мистеру ДеСоле и, думаю, он сможет рассказать вам то, что он сумел выяснить.
— Этих документов никто не трогал, Алекс, — сказал ДеСоле, мрачно глядя на Конклина. — До девяти тридцати сегодняшнего утра, в течение четырех лет, пяти месяцев, двадцати одного дня, одиннадцати часов и сорока трех минут они оставались невостребованными. Этот отрезок времени и пространства был изъят из истории. Черная дыра. И причин для этого было предостаточно, не знаю, в курсе ты этого или нет, Алекс.