— А никаким, дорогая, ни-ка-ким! Телепортацию, насколько я знаю, еще не изобрели.
— Ты хочешь сказать, мне снова померещилось? — расстроилась Оля.
Признавать себя хоть чуточку ненормальной ей упорно не хотелось.
— Я хочу сказать, что тебе нужно отдохнуть, — уклончиво ответила Люсинда.
— Отдохнуть — это хорошо, отдохнуть — это правильно, — забубнила Оля, оглядываясь в поисках своей сумки. — Но сначала — в бассейн! Хочу взглянуть на этот самый телефон.
— Думаешь, плиточный пол на подходах к нему будет утоптан мокрыми следами детских ног?
— Не язви.
Оля сунула ноги в спортивные тапочки и ловко собрала волосы, завязывая их в хвост.
Это однозначно выдавало подсознательную готовность к активному времяпрепровождению. К сожалению, обожженные тылы не позволяли Ольге Палне облачиться в наиболее подходящие для жизни, полной приключений, тесные джинсы и тугую майку. Хорошо еще, что она взяла в собой пару балахонистых платьев.
— Ты со мной или как?
— С тобой, конечно!
Люсинда вбила ноги в кроссовки, надела бейсболку, потрясла в воздухе руками, сцепленными в замок, и тут же испортила впечатление от этой демонстрации солидарности очередной ехидной репликой:
— Кто-то же должен присмотреть за больной!
— Танечка, спустись-ка на минус первый, гости из пентхауса жалуются, что их побеспокоил звонок из фитнес-клуба, — распорядился старший администратор.
— Быть того не может, там давно пусто, «Катран» работает до двадцати часов, — возразила дежурная, но все-таки встала со стула. — Пить надо меньше гостям из пентхауса…
— Это какие гости из пентхауса? Те, которые фикусы шампанским поливают? — спросила вторая дежурная, Верочка. — Или те, которые из бутылок «Джек Дэниэлс» сложили на балконе стеклянную пирамиду по фэньшую и категорически не велели ее разбирать?
— Так никто и не разбирает, — заволновался Валера. — Я же всех предупреждал: желание гостя для нас закон! Особенно, если гость из пентхауса!
— Их священную пирамиду никто и пальцем не трогает, не тревожьтесь, — успокоила начальника дежурная Таня. — Горничные даже пыль с нее не вытирают, чтобы волшебную ауру не смахнуть!
— А кто, в таком случае, жалуется?
— Новенькие, — удаляясь, ответила дежурная Таня. — Две лесбиянки из «Седьмого неба», они с бутылками не играются, вроде даже не пьют.
— Запьют, — уверенно предсказала дежурная Вера. — Кто в пентхаусе живет, добром не кончит.
— Думаешь, она второй раз купится на это? — сомневался Борис.
— Бог троицу любит, — отшутился Лелик, пряча в сумочку диктофон с записью детского голоса.
— Дай-то бог, — проворчал Борис.
— Борь, ну посуди сам. Представь, что ты любящая мать восьмилетнего сына. Представил?
— С трудом, — признался Борис.
— И вот твой сын тебя зовет. Как, куда, зачем — непонятно, но ты же мать, верно? Ты, как любая нормальная мать, отложишь все вопросы на потом и поспешишь на зов.
— Так то я и нормальные матери, — проворчал Борис.
У него сложилось крайне нелестное представление о госпоже Громовой.
— Ох, ох, ох! — загудело эхо.
— Тише говори! — шикнул на товарища Лелик.
Акустика в полуподвальном помещении была замечательная — так и тянуло в полный голос заорать «О-го-го!» и надолго свести с ума отзывчивое эхо.
«Заодно и от страха избавился бы», — подумал Борис.
Днем, когда окна под потолком были открыты, в бассейне было свежо и светло, но ночью темное помещение с гладким зеркалом черной воды выглядело неуютно и даже пугающе.
Вкрадчивый шепот доносился из вентиляционного люка, зловеще капала вода в душевой.
Борис поймал себя на том, что ему хочется передвигаться пригнувшись и на цыпочках. Конечно, выглядело бы это странно, но он и так чувствовал себя дурак дураком, крадясь вдоль бассейна с телефонным аппаратом на длинном шнуре. Героическая картина «Военный связист у водной преграды на линии фронта»!
— Дура она будет, если сюда полезет, — шептал он товарищу. — Я бы не полез.
— Трусишка Боря серенький! — в четверть голоса насмешливо напел Лелик.
— Че сразу серенький?
— Потому что побледнел от страха.
— Ни фига не побледнел! Тут просто темно, ты плохо видишь!
— Ишь, ишь, ишь! — всполошилось эхо.
— Тише! Поставь телефон на тумбочку.
Лелик посторонился и подсветил упомянутую тумбочку фонариком.
— Это тумбочка для прыжков в воду. Кто на нее ставит телефон?!
— Он, он, он! — загомонило предательское эхо.
— Тише ты! — зашипел блондин. — Ты ставишь, кто же еще! Лучшего места не найти, прикинь: когда откроется дверь, телефон с порога будет видно, а нас в тени вышки — нет. Девушка подбежит к телефону, и тут мы ее — р-раз! И схватим. Кляп у тебя?
— В кармане.
— Дай его мне, ты будешь девушку держать.
Оставив телефон на возвышении стартовой тумбы, они отступили под вышку для прыжков в воду.
Ждать пришлось недолго, каких-то десять минут, не больше.
Дверь, ведущая из бассейна в холл перед лифтами, широко распахнулась, и на ярком золоте прямоугольного проема отчетливо нарисовалась темная фигура. Она имела форму треугольника, что определенно выдавало одежду по женскому типу. Шотландцы в юбках в Сочи не ходили.
Фигура в юбке не мешкала, да ей и не нужно было определяться с направлением: протянувшаяся от порога дорожка света с прямым намеком уперлась в тумбу, увенчанную телефонным аппаратом.
— Цыпа-цыпа-цыпа, — зашептал Лелик, тиская в руках приготовленный кляп из махровой салфетки.
Глупая курица протопала к тумбе и наклонилась над телефоном.
Острый локоток блондина вонзился в бедро товарища, как шпора в лошадиный бок.
Повинуясь сигналу, Борис прянул вперед и одним скачком достиг порубежной зоны между кафельной сушей и водой.
Любимая курица олигарха, конечно, ничего подобного не ожидала.
— Ко… ко… — заквохтала она, запоздало пугаясь, но Борис уже обхватил ее ручищами, не давая ни размахнуться, ни разогнуться.
Невысокому Лелику оказалось очень удобно сунуть кляп в открытый рот наклонившейся жертвы.
Дюжему Борису так же удобно было погрузить ее, согнутую, себе на плечо.
— Уходим! — скомандовал блондин.
— Дим, дим, дим! — жалобно заплакало эхо.
— С дороги! — шикнул на товарища ускоряющийся Борис.
Лелик послушно посторонился.
Дверь на спортивную площадку они отомкнули с полчаса назад — через нее и вошли. Это было несложно, замок в двери стоял такой, какой можно проволочкой открыть, что, вероятно, делалось уже не раз, если судить по царапинам на краске.
Лелик хотел было предупредительно распахнуть дверь перед нагруженным товарищем, но разогнавшийся Борис сам с ходу ударил в нее плечом, свободным от полонянки.
В этот самый момент кто-то не менее услужливый и более расторопный, чем Лелик, дернул на себя дверь снаружи.
— Й-е-о-о! — отчаянно выругался Борис.
Окончание вполне предсказуемой матерной реплики заглушил шум падения.
Лелик, не смекнув затормозить, споткнулся об упавшего товарища и тоже полетел, не успев даже выматериться.
Варвара, высоко подняв брови, с изумлением посмотрела на образовавшуюся кучу-малу.
В интерьере спортивной площадки куча выглядела странно, но не страшно — как ночной сеанс очень вольной борьбы в оригинальной категории «на троих».
— Ко…ко…го… черта?! — проквохтал женский голос.
Варвара выпустила ручку двери, через которую она намеревалась попасть в отель в обход парадного подъезда со швейцаром, и наклонилась над кучей.
— Что смотрите? Помогите! — сердито прикрикнула на нее растрепанная девица с размазанной помадой на лице и в униформе отеля на теле. — Или вы заодно с этими бандюками?
— Я не с ними, я сама по себе, — с достоинством возразила Варвара и протянула руку, помогая сердитой девушке подняться.
На груди счастливо освобожденной полонянки блеснула металлическая табличка с надписью «Дежурный администратор».
— Я вам помогу, вы — мне, — улыбнулась Варвара.
Администратор наверняка более важная персона, чем швейцар. Уж теперь-то в отель ее пустят!
— Черт, телефон не взяла, надо же охрану вызвать! — отбежав под ближайший фонарь, забормотала дежурная.
— Возьмите мой, — предложила любезная Варвара и оглянулась.
Непохоже было, что охрана успеет задержать «бандюков»: те уже отступали.
Белокурый Лелик, скрипя зубами, из которых один ощутимо шатался, с натугой тянул по тартановому покрытию слабо постанывающего Бориса.
— Брось, сестра, не донесешь, — обморочно бормотал тяжелораненый «военный связист».
Сергей Акопович Мамиконян владел небольшой торговой компанией, а мечтал о винодельне. Вина являлись его слабостью, которую нельзя уже было считать маленькой, потому как погреб в своей усадьбе Сергей Акопович соорудил такой, что по протяженности и совокупной площади помещений домашнее винохранилище могло конкурировать со знаменитыми подземными лабиринтами форта Святого Петра в голландской крепости Маастрихт.