В это время дверь с тихим скрипом открылась, и на пороге появилась Лешина жена Лена.
Судя по всему, она домыла окна и даже успела переодеться. Вместо тренировочного костюма на ней теперь была длинная темно-серая юбка и вязаная кофта неопределенного цвета.
– Не хотите ли чаю? – спросила она голосом радушной, гостеприимной хозяйки.
– Лена, ты окна помыла? – строго спросил ее муж.
– Помыла, Лешенька… – ответила жена смиренным тоном, сложив руки на груди.
– Я тебе мешал?! – выпалил Леша возмущенно. – Ты видишь – мы работаем! Лера, разогни левую ногу! Это придаст образу большую целеустремленность и экспрессию! А левую руку вытяни и подложи под голову…
– Так, может, Дима хочет чаю?
– Леночка, извини, я уже ухожу! – Старыгин двинулся к выходу, но перед самой дверью задержался:
– Так как же мне найти этого Никанорыча?
– Поселок Комарово, Советская улица, дом 4-Б! – крикнула Лера и тут же испуганно осеклась, покосившись на Лешу. Тот сделал зверское выражение лица и замахал рукой своему другу, чтобы поскорее убирался вон.
Старыгин не обиделся, он и сам терпеть не мог, когда мешают работать.
Дачный поселок Комарово расположен на берегу Финского залива. До революции он находился на территории Великого княжества Финляндского и назывался Келломяки. Как и в соседнем поселке Куоккала (который теперь называется Репино), летом здесь собирался весь цвет артистического и художественного Петербурга. Здесь жили знаменитые писатели, художники, артисты. На лесных дорожках и на каменистом морском берегу можно было встретить Федора Шаляпина и Корнея Чуковского, Илью Репина и Леонида Андреева…
Впрочем, и сейчас значительную часть старожилов Комарова составляют представители творческих профессий – писатели, переводчики, киносценаристы.
Старыгин остановил машину неподалеку от вокзала и спросил проходившего мимо интеллигентного старичка:
– Извините, уважаемый, как проехать на Советскую улицу?
Старичок громко запыхтел, как рассерженный еж, и ответил Старыгину:
– Никакой Советской улицы здесь давно нет! Историческая справедливость восстановлена!
– И это вы называете восстановлением справедливости? – выпалил второй старичок, невесть откуда появившийся и почти такой же интеллигентный. – Назвать Советскую улицу именем махрового белогвардейца! Такое могло присниться только в страшном сне! Как известно, сон разума рождает чудовищ!
– Не махрового белогвардейца, а выдающегося деятеля отечественной культуры! – ответил первый старичок. – Тот, кто не помнит прошлого, недостоин будущего!
Старыгин понял, что своим невинным вопросом возобновил старый спор и теперь уж точно не дождется ответа: старички наступали друг на друга, как бойцовые петухи, и обменивались оскорблениями, перемежая их цитатами из классики.
Дмитрий Алексеевич припарковал машину возле станции и подошел к магазину.
И в самой захолустной деревне, и в таком элитном поселке, как Комарово, магазин является важным культурным центром и основным местом распространения информации. Поэтому Старыгин не сомневался, что получит здесь все необходимые сведения.
Перед входом в магазин стояли несколько весьма ухоженных дам пенсионного возраста и оживленно обсуждали рецепты крыжовенного варенья. Старыгин подошел к ним, откашлялся и вежливо задал тот же вопрос.
– Советская? – переспросила первая дама. – Ну как же, она теперь Архиерейская. Это вам нужно сейчас идти по Вокзальной, потом свернуть налево на Садовую, потом направо на Лесную, потом еще раз налево, и будет Архиерейская…
– Ну что вы говорите, Марианна Сергеевна! – перебила ее вторая дама. – Архиерейская – это бывшая Коммунистическая, а молодому человеку нужна бывшая Советская! Так она теперь называется улица Барона Врангеля. Только это не того Врангеля, который белогвардеец, а того, который искусствовед…
Старыгин в свое время много читал о знаменитом русском искусствоведе Николае Врангеле, родном брате генерала Петра Врангеля, возглавлявшего Белое движение в конце Гражданской войны, но его сейчас интересовало совсем другое. Ему нужно было найти пресловутого Никанорыча…
В это время в разговор вмешалась третья дама:
– Молодой человек, вы лучше скажите, чей дом вы ищете. Мы здесь, в Комарове, всех старожилов знаем.
– Может быть, вы знаете Никанорыча?.. – проговорил Старыгин неуверенно. Вряд ли одного отчества достаточно, чтобы найти человека в большом поселке.
– Ну, так бы сразу и сказали! – радостно выпалили все три дамы в один голос. – Кто же его не знает?
– Костик! – окликнула одна из них мальчика лет десяти, который шел мимо, вдумчиво облизывая эскимо. – Покажи мужчине дом Никанорыча, ты ведь как раз туда идешь!
Юный абориген бросил на Старыгина оценивающий взгляд, подхватил языком повисшую на мороженом шоколадную каплю и задумчиво проговорил:
– Фараон!
– Что? – переспросил Дмитрий Алексеевич. – Да нет, с чего ты взял? Я вовсе не из милиции!
– При чем тут милиция? – Мальчик захлопал глазами. – Купите мне эскимо «Фараон», и я вас отведу к Никанорычу. Мы живем в эпоху рыночной экономики, значит, всякий труд должен быть оплачен. Лично я считаю, что это справедливо.
– Но ты же еще свое эскимо не доел!
– Оно уже кончается, и меня ждет тусклое, безрадостное существование!..
– Какая, однако, у нас продвинутая, прагматичная молодежь! – вздохнул Дмитрий Алексеевич и купил сообразительному мальчику требуемое мороженое.
Получив свое, Костик зашагал по обсаженной елками улице, не оглядываясь на Старыгина и подбивая ногой еловые шишки. Через несколько минут они миновали дорожный указатель «Осторожно, ежики» и свернули влево.
К этому времени Костик прикончил второе эскимо и с сожалением оглянулся на своего спутника:
– Ну вот, видите тот зеленый дом с башенкой? Вот там он и живет, ваш Никанорыч. Только я дальше не пойду, у меня с ним напряженные отношения.
– На какой почве? – поинтересовался Старыгин.
– На почве красной смородины. Я так считаю, что раз он ее все равно не собирает, значит, справедливо будет поделиться с соседями, а он меня крапивой…
С этими словами Костик свернул с дорожки и скрылся за высоким забором.
Дом Никанорыча представлял собой большое, запущенное, слегка покосившееся строение, расположенное в глубине неухоженного участка. Когда-то, несомненно, и дом, и участок были красивыми, но с тех пор прошло много лет. Краска на доме облупилась и утратила первоначальный цвет, окна кое-где были разбиты и вместо стекол заколочены кусками фанеры. Дорожки сада заросли крапивой и лопухами, и на всем ощущалась печать запустения.
Впрочем, как встречаются старые люди со следами былой красоты, так и этот дом носил на себе несомненный отпечаток былой привлекательности. Крышу его увенчивала затейливая башенка, на окнах кое-где сохранились нарядные резные наличники, рамы веранды были застеклены красными, зелеными и синими стеклами.
Старыгин остановился у калитки и окликнул хозяина.
Откуда-то из глубины сада донесся хриплый, каркающий, надтреснутый голос:
– Заходите! Я сейчас приду!
Дмитрий Алексеевич толкнул калитку и вошел в сад.
Он тут же оказался по пояс в высокой траве, вокруг него дружно гудели и жужжали насекомые. Кое-как пробившись сквозь густые заросли бурьяна к шаткому крыльцу, Старыгин снова остановился. Наконец откуда-то сбоку, из-за разросшихся кустов, вынырнул высокий старик в черном кителе без погон и галошах на босу ногу. В руке у него было пустое ведро.
– Здравствуйте, – проговорил Дмитрий Алексеевич, с интересом разглядывая хозяина. – Извините, я знаю только ваше отчество. Вы ведь Никанорыч?
Старик взглянул на гостя из-под густых седых бровей и пробормотал неприязненно:
– А вам-то зачем? Возьмете свое, расплатитесь – и поминай как звали…
– О чем это вы? – удивленно переспросил Старыгин.
– Да известно о чем… заходите! – Хозяин поднялся по крыльцу, которое жалобно заскрипело под его ногами, открыл входную дверь и прошел в сени, придержав дверь перед Старыгиным.
В сенях, громко кряхтя и потирая поясницу, он снял галоши и переобулся в огромные войлочные тапки без задника. Затем ткнул пальцем куда-то в угол:
– Ну, вот оно!
Там, куда он показал, валялись на дощатом полу несколько старых оловянных подсвечников и помятая медная сковорода.
– Что – оно? – недоуменно переспросил Старыгин.
– Ну, вы же пришли за цветным металлом? – сухо осведомился хозяин. – Забирайте, платите, сколько положено, и проваливайте. Мне с вами беседы разводить некогда…
– Извините, но вы меня с кем-то перепутали! – перебил его Старыгин. – Я пришел вовсе не за металлом!
– А за чем же еще? – Старик пристально взглянул на гостя, седые брови удивленно поднялись.
– Ведь вы раньше устраивали в этом доме выставки современного искусства. Я хотел бы поговорить с вами об этом.