Вот эти-то ангелочки и представляют собой лицо, мозг, ум, разум и так далее «Агентства по решению проблем “Крокнейл”». Соответственно, ваш покорный слуга является руками, ногами и прочими пригодными для набивания шишек и синяков частями этого самого агентства. Правда, бьют меня редко – рост метр пятьдесят пять и внешность четырнадцатилетнего мальчишки имеют свои преимущества... а кроме того, я умею очень артистично изображать потерю сознания. Бесчувственное тело, как правило, бьют не очень долго – это скучно и неинтересно.
Ах, да. Еще девочки иногда зовут меня в свою кровать.
– Странно, – Полли сделала вид, что принюхивается. – Меркаптаном вроде бы не пахнет. Или поразивший тебя вирус передается только при личном контакте?
– По-моему, бедняжка просто устал. – Мин всегда понимала меня как никто другой. – Гарри, что тебе принести в ванну: курительные палочки, фюль, холодный чай, Полли с новой татуировкой?
Я изобразил глубокую задумчивость.
– Холодный чай, если можно.
Разумеется, меня надули. Вместо чая пришла Полли и принесла на кончиках своих чудесных никелированных ноготков – точно-точно, больше ей спрятать эту гадость негде – какую-то стимулирующую дрянь. В итоге я выбрался из ванны через десять минут, чувствуя себя при этом отвратительно бодрым. Убить бы кого... но все еще тянулся вторник, и месть пришлось ограничить надеванием Поллиного халатика и ее же шлепанцев. В таком виде я и пополз в направлении приемной для клиентов, по совместительству и по ночам – кухню.
– Посылка дошла благополучно?
– Да. Клиент уже рассчитался.
– Хоть что-то хорошее в этом мире... та-ак! Здесь стояла моя банка «хеннесси»!
– Я ее выбросила.
– Что! Это же антиквариат...
– Гарри! «Хеннесси» не разливали по жестяным банкам.
– Как это – не разливали?! – возмутился я. – В «Багдадском связном»...
– ...количество ляпов в минуту колеблется между тремя и пятью, а в батальных сценах доходит до двадцати, – заявила Мин.
Спорить с женщиной – дело заведомо бессмысленное. Особенно когда эта женщина едина в двух лицах и оба этих лица являются твоими работодателями.
– Надеюсь, – я решил сменить тему, – раз вы сказали, что клиент рассчитался, сие также означает, что я, наконец, получу аванс... за позапрошлый месяц.
– А зачем он тебе?
– Куплю галстук.
– У тебя же и так три десятка этих... раритетов.
– Тридцать четыре, – уточнил я. – Но зеленого в серую сеточку у меня еще нет, а именно такой галстук, как мне кажется, будет...
– Денег ты не получишь, – сказала Полли. – Их уже нет.
– Неужели ты заплатила налоги?
– Нет. Я купила рекламное время.
– Ясно. – Думаю, изданный мной тоскливый стон мог бы сделать честь любому баньши... то есть я хотел сказать, что это был хороший, эффектный стон.
– Очередная гениальная идея крошки Полли. Пять тысяч... э-э... четыреста тридцать седьмая по счету. Или четыреста тридцать восьмая?
– Гарри.
– Что «Гарри»? Я с рождения Гарри!
– Гарри, нам нужны новые клиенты!
– Нам нужна новая прога бухучета! И корм для совы хотя бы на месяц вперед!
– Гарри, успокойся!
– Я спокоен! Проклятье, разве вы не видите, как я спокоен! Разве я кого-то душу, кого-то убиваю! Нет, я спокойнее мороженых тритонов!
– Ты никого не убиваешь, потому что сегодня вторник.
Я уже говорил, что Мин всегда понимала меня как никто другой? Умная девочка...
– Первый рекламный блок должен был пойти двадцать минут назад, – примирительно сказала Полли. – Гарри, вот увидишь...
И в этот миг пиликнул сигнал вызова.
– Трансформ! – взвизгнула Мин.
Само собой, я не успел отскочить, и убегавшая в стену табуретка пребольно стукнула меня по колену. В результате пару секунд спустя взору звонившего предстал не просто стоящий посреди чинно-делового помещения паренек в кричаще-радужно-палевом халате и шлепанцах, а паренек, который прыгает на одной ноге и бормочет проклятья на языке, неведомом никому из присутствующих. Включая его самого.
– Ниглинг?!
В певучем голосе звонившего слышалось неподдельное изумление – и надо сказать, оно было взаимным.
Все-таки далеко не каждый день в нашу контору звонят эльфы.
На самом деле они и Президенту Федерации не каждый день звонят. Потому как прямая передача данных на пару десятков парсек пока что находится за пределами технических возможностей. А на носителях информации – любых! – изображение эльфа не сохраняется. Магия.
Ах да. Эльфы никогда не посещали Землю. Видимо, до сегодняшнего дня. Жители Миров вообще не очень любят посещать нашу планету – Большую Ошибку Природы, нелепого техногенного уродца среди сонма почтенных цивилизаций Великого Пути Чародейства и Волшебства.
И сегодня – вторник. Ой, как нехорошо-то получается... ужас, тихий, тихий ужас.
Полли сумела издать лишь вздох. Томный. Мин оказалась немного более разговорчива.
– Ч-ч-ч-т-т-о-о, п-п-п-ростите?
Я мысленно попытался прикинуть размеры свежезаработанного комплекса неполноценности, мысленно же охнул и решил в ближайшее же время организовать сбор подписей на петицию в Куда-Нибудь-Правительственное с требованием: допускать к лицезрению эльфов только после соответствующей медикаментозной обработки. Антишок, антистресс, антидепрессанты... что-нибудь для ухудшения зрения тоже лишним не будет.
– Этот ниглинг с вами? – требовательно осведомился эльф.
– Ниглинг?
– Он, – сказал эльф, указывая – правда, я так и не понял, как, ведь до тыканья пальцами мирянин не снизошел – на меня.
– Как-как ты меня назвал?
– Ты, – эльф выглядел озадаченным... то есть, наверное, это выражение его ослепительно-прекрасного личика было аналогом человеческой озадаченности, – похож на ниглинга.
– Ниглинги – это какие-то миряне? – иногда мои догадки тоже бывают близки к гениальности.
– Жители Мира Нигл, – подтвердил эльф. – Их облик схож с твоим.
– Вот как... надо будет съездить туда на экскурсию.
Как только получу аванс... лет за тридцать вперед.
– Что угодно вам, благородный гость? – Полли наконец выпала из транса и попыталась придать нашему диалогу чуть более меркантильное направление.
– Имя мне Л'ерни. – Врет, моментально подумал я, эльфов с таким неблагозвучным именем попросту не бывает. – Я только что прибыл в ваш Мир.
Снова врет. «Только что» – это когда звонят из кабинки в космопорту. Интерьерчик же за спиной у эльфа очень похож на комнатушку дешевого мотеля.
– У меня есть проблема.
– В таком случае, – с оттенком гордости произнесла Полли, – вы обратились точно по адресу. Мы в «Крокнейл» занимается именно решениями проблем.
– Полли, Полли, – прошептал я, – крошка, не сходи с ума.
Даже если вся проблема эльфа сводится к заусенцу на мизинце левой руки – все равно ею должны заниматься три на десять в пятой степени чиновников Федерации. Таможня. Контактная комиссия. Администрация Президента Федерации. СБ. Флот Открытого Космоса. Воздушная полиция. Иммиграционный отдел, наконец! Но никак не мы.
– Я видел ваше глашатайное обещание, – сказал эльф. – Хочу, чтобы вы решили мою проблему.
– А что за проблема-то?
– Этого я не могу сказать. – Эльф оглянулся. – Не этим... это ваше передающее заклятье... я в него не верю.
– И совершено правильно делаете, – быстро поддакнула Полли. – Даже по самой защищенной линии опасно говорить о чем-либо серьезном, а уж по обычной городской...
– Нам надо встретиться.
– Несомненно. Вы сейчас находитесь...
– ...мотель «Бладхаунд», сектор Ц-32, второй подуровень, – сообщила Мин, которая, оказывается, уже почти минуту отчаянно манипулировала датапагом.
– ...там, куда мы можем попасть...
– ...десять минут лету на такси...
– ...через двадцать минут.
– Спешите же! – бросил эльф и отключился.
– Уф! – Полли обессилено рухнула в кресло. – Ущипните меня кто-нибудь... ай!
– Ты сама попросила.
– Ущипнуть! А не выдрать полкило мяса из предплечья!
– Теперь веришь?
– Не совсем, – призналась Полли. – Слишком уж это невероятно... эльф... на Земле... и звонит в нашу контору...
Я принялся насвистывать первые такты «Theme From Godfather». Получалось лучше, чем обычно, то есть не преотвратно, а просто плохо.
– Гарри!
– Я просто хотел заметить, – сказал я, – что есть способ, причем элементарный...
– Запись, конечно же... – Я уже говорил, что Мин понимает меня с полуслова, а иногда даже с полумысли. – Чебур, выдай запись последнего звонка!
– Запись последнего звонка отсутствует. – В кои-то веки наш разлюбезный инк задействовал в голосе обертоны растерянности и обиды. А то мне уже начало казаться, что Мин некорректно добавила модуль индивидуальности в его структуру. – Имеется запись лакуны продолжительностью четыре минуты двадцать семь и тринадцать сотых секунды.
Запись лакуны – это сильно. Похоже, бедолага от растерянности начал слегка подтормаживать, на манер древнемифического «Виндоуз-Линолеум».