С другой стороны, не хочется так уж раскрывать карты даже перед старым магом. Лучше продумать, могут ли мне на той стороне предъявить какие–то обвинения, когда по моему паническому воплю в полицию нагрянут в поселок омоновцы и увидят этих гадов в лужах свежей крови.
Наверняка в их базах данных они как разыскиваемые либо как подозреваемые во многих преступлений, но так и не оставившие улик, так что половина вины с меня будет снята автоматически. Как снять остальные подозрения, можно продумать неспешно и обстоятельно, времени много.
Раздумывая и прикидывая варианты, я пересек двор, рассеянно отвечая на поклоны, гвардейцы все еще сидят у двери башни, на меня уставились с интересом.
— И что? — спросил я. — Разве так хозяина встречают?.. Хотя мне все равно. Только если наступлю кому на причинное место, пусть не жалуется.
Они поднялись, я демонстративно неспешно и хладнокровно взялся за ручку, и тут за спиной раздался торжествующе–насмешливый голос:
— Так–так… снова за свое?
Форнсайн спешит в нашу сторону, на морде недобрая ухмылочка, сам довольный, словно застукал меня на воровстве яблок.
— В чем дело, глерд? — поинтересовался я холодно. — Какая–то служанка все–таки снизошла к вам? Не лопните от счастья.
Стражники заулыбались, Форнсайн дернулся, но сдержался и лишь сказал со зловещим нажимом:
— Вы нарушили королевский приказ, глерд.
— Да ну? — ахнул я. — А вы наблюдательны, глерд!
Он сказал злее:
— Там отныне личные королевские владения!
— Когда кажется, — ответил я, — попоститесь трое суток, может быть, и пройдет. Еще помогает, если кровь пустить. У вас кровь пускают лекари или как?
Он холодно осведомился:
— Вы на что–то намекаете… глерд?
— Намекаю? — переспросил я с изумлением в голосе. — Глерд, я сказал яснее ясного, что с удовольствием пущу вам кровь лично!.. Доставайте меч. Или из ваших ножен торчит одна рукоять? Блистать перед придворными бабищами достаточно, согласен.
Его рука дернулась к мечу, ладонь легла на рукоять, так постоял мгновение, играя желваками и стараясь не смотреть на остро заинтересовавшихся стражников.
— Глерд, — процедил он ненавидяще, — я на службе, не могу ответить вам на вызов.
— Да-ну?
— Однако обещаю вам…
— Я тоже обещаю, — ответил я и посмотрел ему в глаза прямо и с не меньшей ненавистью, — вы у меня получите больше… радости, чем я получил в том пыточном подвале! И вы у меня будете визжать, как последняя свинья, кем вы и являетесь, пока глаза не лопнут!
Его лицо слегка побледнело, но проговорил с той же твердостью:
— Глерд… обещаю, сочтемся очень скоро.
Я кивнул, повернулся и потянул на себя дверь. Он произнес за спиной злым голосом:
— Стоять! Вам туда запрещено.
— Кем? — поинтересовался я. — Вами?
— По приказу королевы, — отрезал он, — туда отныне никто не смеет входить под страхом смерти! Вот теперь можете входить, я предупредил. А там пеняйте на себя.
Я ответил недобрым голосом:
— Вы правы, глерд, я снова за свое… Ибо отныне это мое! А вы можете убираться обратно в лес.
Явно не ждавший такой реакции, он чуть растерялся.
— Почему в лес?
— Вам там место, — сообщил я любезно. — Вместе с животными… И вообще, глерд, не хотите ли вызвать меня на поединок?.. А то прибить вас прямо сейчас как- то не совсем то, хотя я всегда оправдаюсь, у меня совесть гибкая, а язык без костей.
Он процедил сквозь зубы:
— На мечах вы струсите, ясно. А колдовство для мужчины — позор, но это для мужчин, вам это не указ…
— Ну–ну, — сказал я поощряюще. — Говорите, глерд, говорите. Скоро умолкнете.
Он недобро ухмыльнулся.
— Да-ну?
— Скоро, — пообещал я, — встретимся на очень узкой дорожке. И уже не разойдемся.
— Тогда наслаждайтесь пока солнцем, — посоветовал он. — А за нарушение королевского приказа…
— Вы не дурак, — сказал я, — вы конченый идиот. Любой понимает, что если захожу в эту дверь при свете дня и на глазах всего двора, то на это у меня есть разрешение королевы.
Глава 6
Уже не слушая, что он там провякает, я открыл дверь и вошел в башню, плотно притворив за собой створку. Темнота кромешная, но мои пальцы уже нащупали в кармане мобильник и на нем кнопку фонарика.
Узкий луч света выхватил из темноты ступеньки, я приободрился и быстро пошел вверх к своей комнате и лаборатории Рундельштотта.
Ступеньки стертые, еще в прошлый раз прикидывал, то ли раньше народ цепочками, как муравьи за кормом, бегал туды–сюды, то ли Рундельштотт ходил здесь лет триста–четыреста…
Луч фонарика в мобильнике слишком узкий, лучше бы факел, приходится часто светить под ноги, только ближе к вершине в стене наконец–то окошко. Солнечный свет кажется невыносимо ярким, высветило ступеньки, стены и даже дверь, что пролетом выше, но дальше снова черно до самой двери в лабораторию.
Внезапно и очень резко повеяло холодом. Ладонь моя сама спешно метнулась к кобуре, а между пролетами из темноты на свет вышла почти танцующей походкой обнаженная женщина–ящерица в крупной чешуе, больше похожей на рыбью, такой же блестящей, плотной и даже как будто только что из воды.
Я выдернул пистолет, но удержал палец на спусковой скобе, хотя и страшно. Однако это существо, видя меня безоружным, жаждет понаслаждаться своим преимуществом, унизить якобы сильного мужчину, это видно в каждом ее движении, каждой гримасе…
Я такие лица уже видел, у некоторых женщин все еще срывает крышу от внезапного понимания вседозволенности и отсутствия запретов на секс, мат, непристойности, что не разрешали им в детстве строгие родители.
У всех такие же извращенно красивые лица, бесстыдство и пороки не только в глазах, но в каждом движении, наслаждаются тем, что вот какие порочные, гадкие, подлые и презирающие все нормы.
Она с торжеством смотрела на мое глупо растерянное лицо.
— И где твой меч?.. Или ты умеешь только магией?.. А где магия?
Я попытался обойти ее на узкой площадке и подняться выше, но споткнулся и упал на спину, а она тут же прыгнула и оказалась на мне, прижав твердыми горячими ягодицами мой живот, даже самый низ живота.
— Ну вот, красавчик, — промурлыкала она, — ты и попался… Я удобно сижу? Что, даже не хочешь сопротивляться?
— Ты намного сильнее, — прохрипел я, — потому глупо. Я сдаюсь.
— Умница.
— Насиловать будешь? — спросил я с надеждой. — По праву победительницы?
Она расхохоталась.
— Да ты еще и шутишь!
— Я всерьез, — пробормотал я. — Ну, если насиловать тебе запрещено, то… почему нам не договориться?
Она расхохоталась громко и победно.
— О чем?
— Я мог бы тебя взять на службу, — пообещал я быстро. — В качестве диверсанта во вражеских рядах. У меня сейчас опасный противник…
— Аллерли, — сказала она. — Великий маг Аллерли! Мой хозяин, хотя он вообще–то не хозяин, но когда послал меня встретить тебя, я спорить не стала… Знаешь, а он тоже из наших.
— Что?
— Да–да, — ответила она с удовольствием, — и очень сильный. Правда, потому с очень ограниченными возможностями. Ну, знаешь, как огры, что ничего другого не умеют… А теперь дорогой, умри красиво и с улыбкой.
Я перебил:
— Погоди! Ты не ответила!
Она изумилась.
— На что?
— Поработать на меня.
Она расхохоталась.
— Я буду вспоминать тебя, как самое смешное…
Ее ужасающая пасть начала приближаться медленно и дразняще, наслаждается преимуществом над якобы сильными мужчинами, вечными противниками и угнетателями женщин.
— Жаль, — сказал я таинственным голосом. — Но ты не знаешь самое важное…
— Что? — прошептала она почти над ухом.
— В обойме не семь, — сообщил я подслушанную где–то фразу, — а восемь зарядов!
Она в непонимании вскинула брови, очень уж мой голос не кажется дрожащим от ужаса, в глазах внезапно метнулся страх.
Я почти упер ствол в ее левый бок и, уже не сосредотачиваясь на нужном слове, это получается на автомате, трижды нажал на скобу. Стальные пули вошли в ее уплотненное тело с довольным чмоканьем.
Она дернулась с такой силой, что ее подбросило всем телом, снова рухнула на меня. Я с отвращением столкнул на пол, торопливо поднялся, все еще держа ее под прицелом.
Боль на ее лице и непонимание, почему же все пошло не так, как у нее всегда раньше, изо рта выплеснулась темно–красная струйка крови, глаза распахнулись в ужасе до предела.