— Ты… все–таки…
Старательно скрывая дрожь во всем теле, словно это ох как важно, но перед женщинами стараемся держаться как и положено мужчинам, я отряхнул пыль с брюк, как будто в самом деле такой аккуратист, но пистолет в другой руке смотрит на нее неотрывно, а палец в полной готовности подрагивает в напряжении на спусковой скобе.
— Это все, что можешь пропищать?
Кровь хлынула из ее рта толчками, я почти видел, как сердце поспешно качает эту горячую красную жидкость все сильнее, не понимая, почему та не идет в мозг и мышцы.
Багровая жаркая струя стала шире и потекла по ступенькам красиво и печально. Химера повела в мою сторону страдальческими глазами.
— Надо было, — прошептала она слабеющим голосом, — принять… твое… предложение…
— Надо было, — согласился я.
— Но ты знал… что… откажусь?
— Потому и предлагал, — заверил я галантно.
Она попробовала улыбнуться грустно, у женщин если не получается львицей, есть вариант попробовать лисой, вдруг да во мне сработает мужское и, несмотря ни на что, брошусь спасать, но момент упущен, смертельная бледность уже проступила на лице, тело дернулось и застыло.
Я наклонился и закрыл ей глаза. Почему–то женщины, умирая, из чудовищ превращаются в таких куколок, что вроде бы и жалко чуточку, даже несмотря на это гребаное будущее равноправие полов.
Переступая, едва не упал, поскользнувшись в красной луже, в раздражении повернулся и мощным пинком отправил тело вниз по ступенькам. Нечего разнеживаться, война — грубое ремесло. И не стоит женщинам лезть в него со своим рукоделием.
Мимо двери комнатки Рундельштотта прошел на цыпочках, пусть спит или пребывает в депрессии, сейчас не до него, осторожно поднялся на самый верх к лаборатории.
На двери красная ленточка с сургучной королевской печатью, никто не посмеет. Я бестрепетно сорвал, что–то мало у меня уважения к власти, потянул дверь на себя.
Отворилась без скрипа, я торопливо проскользнул в щель, тихохонько прикрыл за собой, постоял на площадке, прислушиваясь и осматривая комнату, решительно прошел через нее к дальней двери и так же решительно распахнул ее.
Стол и кресло с колесиками на месте, только одно сиротливо в дальнем углу, а на столе чисто. Исчезли даже осколки малахитового цилиндра, не говоря уже о множестве драгоценных камней.
Зеркало Древних смотрит со стены тусклой поверхностью, абсолютно мертвое и даже словно бы подернутое пылью.
— Давай, — прошептал я, — только бы… Только бы еще работало…
И хотя понимаю, что должен попасть в то же самое мгновение, в какое и провалился оттуда после мощного пинка королевы, но страх опоздать холодной рукой стиснул сердце.
Вытянутая рука уперлась в твердое, так мне показалось, но сразу же пальцы провалились вовнутрь. Я задержал дыхание, зачем–то закрыл глаза и с силой ломанулся в невидимый портал, уже слыша с той стороны привычный шум родного дома.
Глава 7
Сознание на миг поплыло, даже ноги подкосились, но удержался, только сделал пару шагов по инерции. Раз- жмурился и чуть не упал: на полу красиво раскинулись два трупа в лужах крови, хотя а что я надеялся увидеть?
У чифа из бока неспешными толчками выплескивается алая струйка и растекается по полу, а его напарник просто уткнулся рылом в залитый кровью из его ноздрей пол.
— Быстрее, — прошептал я, — быстрее, корова…
Неизвестно, сколько проработает их установка, что
подменила собой электропитание на участке и работу видеокамер. Спеша и волнуясь, хоть по дороге сюда продумал и проработал каждое движение, торопливо вывернул карманы обоих: увы, ни ключей, ничего из того, что раньше таскали с собой. Чипы между пальцами заменяют теперь все, от паспортов и прав на вождение автомобиля до кредитных карт.
Некое чутье заставило обратить внимание на лацкан пиджака чифа. Быстро пощупал, сердце радостно дрогнуло: пластиковая карточка!
Распорол, чувствуя страх и возбуждение, кончики пальцев коснулись острого уголка. Карточка, чуть больше почтовой марки, такими пользовались совсем недавно, потом в интересах безопасности самих граждан и, конечно, по их настойчивым просьбам всю информацию перевели в имплантированные чипы. Оттуда уже не сопрешь ни цента, зато домохозяйки с легкостью начали тратить деньги, потому что на экране всего лишь уменьшаются цифирки, но получаешь шубы, автомобили, серьги, сапоги с наворотами…
Ага, еще одна тревожная мысля, я выхватил свой пистолет и, проверив, на каком делении глушитель, быстро нажал на скобу, целясь через окно в небо. Выстрел прозвучал едва слышно, руку заметно тряхнуло.
Я по–щенячьи взвизгнул от счастья.
— Работает… Хоть что–то да работает в этом проклятом мире!
Хотя почему нет, возразил внутренний голос, магия трех лун уже во мне, так что все или хотя бы что–то идет или ползет путем.
— — Быстрее, — сказал я себе, — быстрее… Кунтаторство, как сказал великий пророк пролетариата и всех угнетенных, смерти подобно…
Сопя и пыхтя, я подтащил грузное тело Выдирателя к стене, нащупал невидимую дыру портала и, подняв с усилием, перевалил через край.
Как только исчезли ноги, подтащил тело чифа и отправил следом за его помощником. Не сбавляя темпа, притащил из дальней комнаты первого, из пробитого кочергой черепа все еще течет кровь, подхватил и сунул в портал.
Следом отправил их сумки и тут же, задыхаясь, скомандовал:
— Полную уборку!.. Десятый уровень!
Из норки выкатились все три пылесоса. Вообще–то пылесосами перестали быть, когда научились мыть и вытирать за собой полы, потом много чего обрели еще, но все равно пылесосы, хотя, знаю, отдраят пол, стены, потолок и даже все вокруг дома, а собранную грязь распылят на атомы.
Я отступил, огляделся, ничего ли не забыл. ОМОН явится, если бандиты оставили след, а если нет, то… возможно, все пройдет незаметно, хотя в нашем мире теперь ничего не исчезает.
Едва открыл дверь, как на меня ринулся жутко соскучившийся за эти мгновения ящеренок, вспрыгнул на башмак и быстро–быстро покарабкался по штанине, забрался на плечо и начал довольно сопеть в ухо.
Раздался резкий звонок, я подпрыгнул в ужасе, хотя звонок вообще–то не резкий, это у меня нервы на взводе.
— Юджин на проводе, — ответил я хриплым голосом.
Голос в комнате прозвучал ясно и с оттенком изумления:
— Ты чего? Это я, Борис!
— Щас, — ответил я торопливо, — я без штанов…
— Да я тебя уже видел голым! И я не, как ты знаешь…
— А вдруг твоя подружка на меня западет? — спросил я.
— Она уже от тебя отпала? — напомнил он.
— Вдруг у нее рецидив, — сказал я и содрогнулся, — погоди минутку…
За эту длинную минутку я торопливо разделся догола, с сильно стучащим сердцем зашвырнул все в портал, все равно первым увижу все это там я, а сам сбегал в гардеробную, быстренько натянул трусики, захватив с собой джинсы из нейроткани пополам с грефеновыми нитями.
Рубашку сдернул со спинки кресла за миг перед хватательной клешней пылесоса, тот бы сразу в переработку, отыскал новые кроссовки, а то на старых могут сохраниться какие–то ненужные молекулы.
Вроде бы все, остальное все подотрут и подчистят пылесосы. Не то чтобы отпечатки пальцев, даже запаха не останется, десятый уровень — это десятый, самые чистоплотные хозяйки ограничиваются третьим.
Перебежав в другую комнату, я скомандовал:
— Видео!
На огромном экране появилось лицо Бориса, он помолчал, рассматривая, как я влезаю в рубашку, а потом в джинсы.
— Снова кач? — поинтересовался он. — Какой–то ты весь взбудораженный… Сотку взял?
Я пробормотал:
— Сотку еще в прошлом году жал. Что у тебя?
— Думаем создавать организационный комитет, — сообщил он. — У постяков уже есть, а у нас одни разговоры.
— У нас тоже есть, — напомнил я.
Он отмахнулся от стены до стены.
— Я говорю о комитете по подготовке к выборам уже не президента трансгуманистов, а президента страны!..
— До выборов еще два года, — напомнил я. — Вдруг Данило сопьется? Или уйдет в буддисты? С гениями это бывает…
— Подготовку всегда начинают раньше, — возразил он, — это не председателя жилищного совета выбираем! Словом, есть идеи насчет того, чтобы тебя из инициативной группы в оргкомитет.
Я полюбопытствовал:
— Я был в инициативной группе?
— Так звучит солиднее, — объяснил он. — Для масс. Пора брать власть в свои руки. У нас была вроде бы инициативная, теперь у нас будет избранный комитет.