Говоря "абсолютно у всех", я имею виду
не только присутствовавших в кабинете Вулфа, но всю тысячу человек, находившихся в отеле "Уолдорф" на приеме. Убийство было совершено в течение
получаса, между семью пятнадцатью когда Фиби Гантер оставила Буну детскую коляску с экспонатами, среди которых были и два разводных ключа, и
семью сорока пятью, когда Элджер Кэйтс обнаружил тело. Полиция тщательно проверила - алиби было у всех. Но закавыка заключалась в том, что
промышленники доказывали алиби промышленников, а представители бюро членов бюро. Странно, что никто из Ассоциации промышленников не подтверждал
алиби сотрудников бюро, и наоборот. Взять, к примеру, миссис Бун: ни один из членов ассоциации не мог утверждать, покидала ли она гостиную между
7.15 и 7.45. Сотрудники бюро в свою очередь ничего не могли сказать о Фрэнке Томасе Эрскине.
Не было также никаких причин для того, чтобы воспрепятствовать Буну произнести его речь. Она была типично буновской, весьма умеренной, не
содержавшей никаких выпадов или угроз в чей-либо адрес, судя по предварительному тексту, розданному представителям печати, в ней не упоминалась
ни одна фамилия, и дополнения, внесенные Буном в последний момент, тоже не содержали ничего такого, что могло бы указать на возможного убийцу.
Новое обстоятельство, о котором ничего не сообщалось в прессе, выплыло совершенно случайно благодаря миссис Бун.
Из всех приглашенных к нам не явилась только Фиби Гантер, личная секретарша Буна. Ее имя, конечно, неоднократно упоминалось в течение
заседания, но именно миссис Бун открыла нам новое обстоятельство. У меня создалось впечатление, что она проделала это умышленно. До того момента
она ничем не привлекала внимания, эта зрелая пышная матрона в летах с пуговкой вместо носа.
Вулф вернулся к вопросу о прибытии Ченни Буна в отель "Уолдорф", и Кремер, который к тому времени кипел от негодования и готов был
испариться, саркастически произнес:
- Я пришлю вам экземпляр моих заметок. Пока что Гудвин может записать следующее: Бун с супругой, Нина Бун, Фиби Гантер и Элджер Кэйтс
должны были выехать из Вашингтона поездом, отходящим в час дня, но Буна задержало какое-то срочное совещание, и вместе со всеми он выехать не
смог. Прибыв в Нью-Йорк, миссис Бун отправилась в отель "Уолдорф", где был заказан номер, а Нина Бун, Фиби Гантер и Элджер Кэйтс поехали в нью-
йоркское отделение Бюро регулирования цен. Бун прилетев самолетом на аэродром Ла-Гардия в пять минут седьмого и сразу же отправился в отель. Там
к этому времени кроме его жены была и племянница; они втроем спустились в банкетный зал, и их проводили в гостиную. В руках у Буна был небольшой
кожаный чемоданчик.
Вот тут то и выяснилось новое обстоятельство.
- Тот самый чемоданчик, - неожиданно вставила миссис Бун, - который мисс Гантер, по ее словам, забыла на подоконнике.
Я удивленно взглянул на миссис Бун. Это было первым свидетельством раскола в рядах сторонников бюро, и оно звучало зловеще из-за тона,
каким она произнесла "по ее словам". И тут началось!
- Прошу вас, господа! - призвал к порядку Вулф. - Какой чемоданчик?
- Небольшой кожаный чемоданчик, - пришел на помощь Кремер - Вроде тех, что носят врачи. В нем были валики для диктофона. Это мне рассказала
мисс Гантер. Когда она прикатила о комнату к Буну коляску с экспонатами, он сказал ей, что совещание в Вашингтоне закончилось раньше, чем он
предполагал, поэтому до самолета он заехал в контору и в течение часа работал с диктофоном.