Рассуждения о перипетиях отношений преемников капитана королевской гвардии с королевской властью мало тронули Андрея. А вот известие о том, что его бравый капитан сейчас глубокий старик, поразило.
— А позволено мне будет спросить, — не удержался он от вопроса. — Как сложилась судьба принцессы Элизы, дочери короля Аль-Гарда?..
— Ты имеешь в виду королеву Элизу? — построжел собеседник. — О, это великая женщина, она, в отличие от наших недоумков, сумела уберечь все, что создал ее отец, мало того, именно ее стараниями Гвардария окончательно лишилась двух графств…
— Увы, королева уже несколько лет, как сложила с себя корону. На троне ее сын. Способный, надо сказать, юноша, но не ровня матери… Хотя, возможно старуха уже и померла…
"Жаль, если так. Хорошая была девочка", — расстроено вздохнул Андрей. Приставать дальше с расспросами ему отчего-то расхотелось. Однако не удержался и задал последний: — Простите мою темноту, ваше сиятельство, а как же корона? Раз королевством кто-то правит, значит, он возлагает ее на себя?
— Поистине, дикий народ… — огорчился граф. — А что корона? Как положено, так и возлагают. Руками…
Видно было, что ему наскучило общение с простолюдином.
— Эх, кабы не судья, мог еще поспать… — вздохнул узник.
— Кстати, а за что тебя задержали? — поинтересовался он, скорее со скуки, чем от желания узнать историю бродяги.
— Не могу знать, ваше сиятельство, — изобразил искреннее удивление Андрей. — Я шел себе, никого не трогал… А тут, эти, стражники. Схватили, бросили в каталажку.
— Понятно…, бродяга, — кивнул граф. — Впрочем, теперь это не важно.
— Сдается, нам уже недолго осталось смотреть на этот мир, — вырвалось у загрустившего графа.
— Новый судья — потомок самого министра полиции того, первого короля. Папаша его, как мне поведал однажды отец, крепко подвел своего суверена, и только исчезновение короля спасло полицмейстера от заслуженной кары. И не секрет, что именно он стал главным наушником Габса первого… который взошел на трон через пару лет после исчезновения Того короля. Иноземец на троне Гвардарии, да к тому же бывший казначей. Виданное ли дело? Впрочем, при нем, к слову, королевство еще кое-как сохранялось в его прежнем виде. Пришло в упадок оно уже после… А вот полицмейстер сумел пересидеть на своем посту трех или четырех правителей. И с почетом ушел в отставку всего лет пять назад… Но перед тем умудрился пристроить сынка на теплое местечко.
Продолжать расспросы Андрей не решился. Информации пока хватило.
"Если Аль-Гардия оттяпала у северного соседа два графства, то это, несомненно, имевшая выход к морю провинция и богатое золотом графство Алекса. Или принцесса раздумала выполнять данную мне клятву, и прибавила еще пару графств к уже имеемым?…Тогда я буду огорчен, — рассудил король, — хотя, она в чем-то права. Обещание было дано мне, но никак не взявшему на себя явочным порядком бремя власти казначею".
"А что за фокусы с короной? Или ее сила исчезла? Ох, уж эти мне кукловоды… нет, чтобы хоть в трех словах предупредить о том, что случилось?"
"Вот, что, — принял решение король. — Первое, что стоит предпринять, — это встретиться с Гором. Надеюсь, старик еще не впал в детство и сумеет пролить свет на творящееся в королевстве безобразия".
"Погоди… — в памяти Андрея возникла картина величественных горных хребтов и утесов… Край, в котором ему пришлось сразиться с могучим владыкой замка. — Как же его?"
"Точно, Дорн… Пернанские хребты… Именно этот замок я подарил Гору. Теперь все более-менее понятно. Если из пяти графств осталось только два, то одно из них — это малопригодное для жизни маркграфство Григориан, большая часть которого расположена в горной местности. Интересно, какие земли оттяпали коронованные соседи? Будем исходить из того, что первое это Алекса. Как самое богатое и ближайшее к владениям Аль-Гардии. Вторым могло оказаться графство Торус, оно было лакомым куском для Хеттов. А если учесть, что местное дворянство давно мечтало попасть в протекторат к северному соседу, по всему, Торус самый предпочтительный кандидат номер два.
Дальше, как говорится, возможны варианты…"
Его раздумья прервал стук засова.
— Эй, лиходеи, встать… — приказал толстый надзиратель. — Приветствовать его превосходительство, королевского судью, молча. Рта не открывать, руками не шевелить.
Прошло несколько секунд, и в камере появились пара солдат. Мундиры странного серо-зеленого цвета, с дикими, оранжевыми вставками, едва не вызвали у Андрея приступ смеха. Однако, сумел сдержаться и задавил неуместную веселость.
Следом за охранниками в проем, держа у лица белоснежный платок, вошел вельможа. Он брезгливо ступил начищенным башмаком на осклизлый пол камеры и невнятно пробурчал что-то.
— Камера номер семь, — преданно глядя на судью, зачастил тюремщик. — Шевалье Гордье, обвинен в нарушении эдикта всемилостивейшего короля Маркуса: Ношение платья цветов того, о ком не говорят…
"Странное сочетание? — удивился формулировке обвинения Андрей. — Погоди, это они про меня, что ли? Вот тебе и на…"
— Второй — бродяга. Имя неизвестно, сеял смуту, призывал к бунту… — как ни в чем не бывало, продолжил доклад охранник.
— Вердикт: повесить, — коротко распорядился чиновник и стремительно развернулся, собираясь покинуть дурно пахнущее место.
— Сударь… — не выдержал граф. — Я дворянин, вы не имеете права…
Закончить он не успел. Удар рукоятью алебарды бросил его на пол.
— Графский титул, данный тем, о ком не говорят, отменен указом всемилостивейшего короля Маркуса. — За самовольное присвоение титула — наказание четвертованием. Приговор обвиняемым привести в исполнение не позднее завтрашнего полудня, — тем же задушенным голосом пробормотал судья.
— Простите, ваше превосходительство, уточню. Этого только повесить. А второго? Сначала повесить, а потом четвертовать или наоборот? — уточнил толстяк, пыхтя от усердия,?
— Как угодно. Король Маркус милостив, поэтому, в любой последовательности, — бросил уже на ходу вершитель судеб. Дверь захлопнулась.
Когда камера опустела, Андрей склонился над лежащим в грязи бедолагой: — Вставайте, граф… — попытался он привести сокамерника в чувство.
— Скотина, — пробормотал Гордье, не разжимая глаз. — Я согласен идти на плаху, это пристало дворянину, но вытерпеть этакий позор…
"Похоже, он говорит совершенно серьезно, — изумился Ильин. — Его расстроил не сам факт казни, а способ… Дурдом".
"Все же правду гласит пословица: Туда где был счастлив, не возвращайся", — печально рассуждал бывший король, сидя на куче сырой соломы. Его сокамерник уже оправился после правосудия и тоже сидел молча, уныло глядя в покрытую бурыми пятнами стену каземата.
Случись все в ту славную пору первого визита, когда Андрей бесшабашно крушил все, что мешало ему идти к цели, он бы поступил в том же стиле. Недолго думая, оглушил бы ударом кулака мордатого вертухая и отправился на поиски выхода, а не сидел, бездарно рассуждая о скоротечности времени. Будь то в его привычном мире, или в реальности, созданной его собственным подсознанием.
Однако теперь житейская мудрость подсказывала, что охрана в тюрьме наверняка поставлена на высоком уровне, потому горячку пороть не стоит. И в то же время он никак не мог избавиться от непонятной апатии: "Ну, выйду я на свободу, а дальше? Что может сделать один человек, пусть даже обладающий правами на корону и титулами? Махина государственного аппарата, пришла в движение, в стране наверняка создана плотная сеть надзора и борьбы с любым проявлением вольнодумства. Обухом плеть…" — он с удивлением сообразил, что эти паскудные и упаднические мысли вовсе не его. Уж он-то никак не мог перепутать пословицу. "Плетью обуха… — исправился Андрей и вскочил с лежанки. — Не знаю, что, или кто навел на меня этакий морок, но лучше бы ему не рисковать, — его всерьез разозлило столь бесцеремонное воздействие. — Ну, ладно. Я вам устрою… Закат солнца, вручную".
Андрей покрутил головой и задумчиво уставился на соседа.
— Послушайте, граф, — призвал Ильин того к вниманию, — скажите…
— Да какой я граф?.. — слабо махнул рукой тот, — Сам все слышал…
— Короче, ладно. Там разберемся, граф или нет. А сейчас вопрос: Вы хотите жить, или для вас предпочтительнее быть повешенным? — напористо поинтересовался Андрей.
Гордье с удивлением уставился на странного простолюдина. — Не то, что у меня особо много причин стремиться к веревке, — наконец состроил он обтекаемую фразу.
— Отвечайте коротко. Да или нет? — повторил Ильин вопрос.
— Да кто ты такой, чтобы устраивать мне допрос?.. — попытался принять гордый вид сокамерник.
— Слушай, граф. Если спрашиваю, значит, надо, а будешь выкобениваться, дам промеж глаз и оставлю дожидаться завтрашнего дня, — предупредил Андрей. — Итак?