иногда бывает нелегкой, но не всегда можно изменить ее своими руками. И тогда он умер.
Он, конечно, ждал этого, но не думал о том, что это может быть так неожиданно. Он подумал о сыне. Он не помнил, как сам он родился на свет, он просто однажды осознал, что сделал это. И сейчас он не мог понять - зачем? Ведь для того, чтобы совершить хоть какое-никакое завалящее дело и причины, наверное, должны быть серьезными? Он не знал этого тогда. Он не знал этого и сейчас. Он почувствовал вдруг, что хочет сказать об этом кому-то, но не сумел вспомнить, кому и зачем. Он почувствовал, что что-то было не так, что нужно что-то исправить. Но он понимал, что, конечно, уже не успеет сделать этого...
НУДИСТЫ
Работа проводника в поезде дальнего следования - работа не из легких. Вопреки издревле сложившемуся общественному мнению. Надо проверить у пассажиров входные билеты, разместить потерявшихся и заблудившихся согласно положенным местам, выгнать перед отправлением всех друзей, родственников и знакомых на раскаленную июльским зноем платформу, обеспечить страждущих бельем и чаем...
Да мало ли чего еще надо?
Дима и Артем устроились на лето по большому блату проводниками в поезд дальнего следования. Поезд уходил из Питера глубокой ночью и прибывал через два дня в небольшой южный городок, где жаркое солнце и золотистый песок на пляжах, сбегающих в зеленый морской прибой. Там он стоял два дня, чтобы на третий тронуться в обратный путь.
За пятнадцать минут до отправления состава в вагон Димы вбежало трое запыхавшихся мужчин, судя по смуглой коже и темным волосам, принадлежавших тому самому солнцу, песку и высоким горным перевалам.
- Слушай, дарагой, нам ехать нада! - Сказал один из них, встав перед дверью тамбура.
- Билеты покажите. - Насупился Дима и загородил плечами проход.
- Нэту билэта, да? - Ответил второй. - Ти нас так ехать дай, ми тэбя отблагадарим, да?
В Димином вагоне как раз было одно свободное купе, и, трезво рассудив, что хуже от этого не станет никому, он впустил безбилетных детей гор туда. Благодарностью стала большая спортивная сумка, доверху наполненная бутылками с прозрачным сорокагра
дусным напитком.
Прибыв в пункт назначения, друзья решили употребить дармовой продукт. Не пропадать же добру? Закупив для этих целей мешок всевозможной закуски, приятели, не теряя времени, отправились на пляж, протянувшийся по берегу широкой реки, берущей начало в далеких горах, наискось пересекающей город, и впадающей в море на
противополодной его окраине.
Дела пошли как нельзя быстро. Водка оказалась превосходной и скоро вторая поллитра опустела также стремительно, как и первая.
- Ссышь, давай з-загорать, а? - Заплетающимся языком предложил захмелевший на солнце Артем.
- Дык, эт, плавок, нет. - Отозвался не менее трезвый Дима.
- А нафиг плавки? - Искренне изумился Артем. - Ты мне увжашь? Дык рздвайся, эт... Не ослепнут...
Приятели быстро скинули с себя всю одежду и разлеглись на солнцепеке. Отдыхающие потеснились. Вид абсолютно голого мужчины на пляже все еще шокирует временами провинциального обывателя.
- Эт, я пшел купаться! - Заявил Антон, и шатающейся походкой направился в реку. Дима перевернулся на другой бок.
Спустя полчаса он начал беспокоиться. Плавал Дима хорошо, и потому не опасался за себя, даже находясь в таком состоянии, как сейчас. Но Тема плавал гораздо хуже. Потому Дмитрий, не обращая внимания на смущенные женские взгляды, полез в воду искать приятеля.
Он заплывал все дальше и дальше от берега, но Артема нигде не было видно. Внезапно Дмитрий почувствовал, что течение реки, слабое у берега, но мощное посередине, подхватило его, и несет куда-то в даль. Сколько ни работал он руками и ногами, преодолеть напор воды ему не удалось.
Берег сонно проплывал мимо. Уже кончились зеленые деревья, чуть касающиеся изумрудными кистями листвы черной воды, кончились покосившиеся частоколы огородов, спускающихся по отлогам к реке. Начались запруженные машинами дымные улицы и серые девятиэтажки. А Дима плыл и плыл, не замечая, что река уносит его
в самый центр города, где раскинул гравиевые аллеи и стриженые лужайки парк культуры и отдыха.
В самом центре парка река делала излучину, течение стихало. Дрожа от холода, Дима выбрался на берег.
Мамы, толкавшие впереди себя коляски, и просто прохожие, шарахались в стороны при виде бредущего меж крашеных в белое парковых скамеек, словно призрак античного божества, обнаженного парня. Дима шел и плакал. Ему было жаль Артема. Лишь одна сердобольная старушка решилась подойти к неутешному явлению природы, в усталости опустившемкся на траву.
- Ты откуда такой взялся, милой? - Поинтересовалась бабушка, качая головой в цветастом платочке.
- С П-п-питера я. - Мрачно отозвался Дима, стуча от холода зубами.
- А што, милой, у вас там усе так ходють? - Не унималась бабулька. В-в-в-с-се! - Отрезал Дима.
- А што ж ты плачешь, родненькой? - Бабуся наклонила голову, рассматривая паренька с лукавым прищуром.
- Д-друга жалко. Друг утонул. П-пошел купаться, и...
Он замолк на полуслове, заметив в кустах, разросшихся вдоль берега, посиневшую от холода голую фигуру.
- Артем!!!
- Дима!!!
Старушка печально качала головой, глядя, как двое неодетых парней, обнявшись и не обращая вшимания на рабегающихся перед ними в стороны прохожих, покачивающейся походкой направляются к выходу из парка, где их поджидали шумные, многолюдые и пыльные улицы южного города...
Через неделю после отъезда Димы и Артема обратно в Петербург городская администрация, уступив требованиям разгневанных жителей города, приняла постановление открыть на берегу реки, вдалеке от городской черты, нудистский пляж, дабы заезжие иногородние гости видом своего голого тела не смущали местных гражда
нок, провоцируя их на необдуманные и антиобщественные действия.
Единственное поступившее предложение открыть в городе гей-клуб администрация решила вежливо отклонить.
ТЕЛЕФОН
Час ночи. Телефонный звонок. Вскакиваю, как ошпаренный с постели, хватаю трубку. С того конца провода звучит приятный женский голос:
- Наташа?
- Нет, это не Наташа, это Игорь.
- Какой Игорь?
- По всей видимости, вы не туда попали.
- Извините.
Кладу трубку, укладываюсь в кровать. Едва удается закрыть глаза, раздается телефонный звонок. Тот же голос:
- Это Игорь?
- Да.
- Я опять не туда попала?
- Видимо, да.
- Прошу прощения.
Вешаю трубку, стараюсь заснуть. Не удается: опять звонит телефон. Все тот же голос:
- Это Игорь?
- Нет, это Наташа.
- Ох, простите, никак не могу набрать правильно номер.
- Ничего, бывает.
- Извините, а сколько вам лет?
- Двадцать три.
- И вы до сих пор не женаты?
- Послушайте, какая вам разница?
- Фу, какой вы грубый!
- Я не женат.
- В таком случае меня зовут Ольга.
- Очень приятно, Оля. Скажите, у вас есть часы?
- Да, а что?
- Взгляните, сколько сейчас времени.
- Ой, вы, наверное, уже спали?
- Вы угадали.
- Мне очень жаль... А вы не пригласите меня завтра в кино?
- Завтра я занят.
- Тогда послезавтра?
- Хорошо. Но только после шести.
- Ой, как здорово! Спасибо, Игоречек, спасибо, миленький! Можно я тебе завтра позвоню?
- Звоните на здоровье. Только не в два часа ночи.
- Конечно - конечно. Ну ладно, до завтра. Целую.
- Спокойной ночи. И передавайте привет Наташе.
Ложусь спать. Засыпаю. Три часа ночи, телефонный звонок. Сбрасываю одеяло на пол, не могу попасть в тапки. Злость закипает во мне. В мозгу колотится одна-единственная мысль: поднять трубку и сказать, что это морг. Хватаю трубку.
- Алло, это морг?
Немая сцена.
СИЛЫ НЕБЕСНЫЕ
Для Пантилея Михайловича Савушкина это утро было самым обыкновенным утром самого обыкновенного рабочего дня. Стоя на коленях перед умывальником и с громким фырканьем брызгая себе в лицо холодной водой, он и не подозревал, сколько произойдет сегодня таинственных и необъяснимых событий, о который впоследствии много недель будут трезвонить всевозможные газеты и журналы разного толка, а недоверчивые читатели, улыбаясь, станут посмеиваться над незадачливыми журналистами, в погоне за сенсацией печатающими всякую небывальщину.
Итак, все началось в тот самый момент, когда Пантилей Михайлович, утирая раскрасневшееся от холодной воды лицо висящим на шее полотенцем, поставил на огонь чайник и взглянул на часы. Он катастрофически опаздывал на работу. Пантилей Михайлович опрометью кинулся в комнату, впрыгнул в брюки и принялся натягивать на себя рубашку, никак не желавшую застегиваться на его объемистом животе. Словно борзая в погоне за зайцем, он прыжками помчался обратнов кухню. Чайник не закипал.
- Силы небесные! Ты бы, приятель, побыстрее, что ли? - укоризненно сказал ему Пантилей Михайлович. Словно в ответ на его слова из-под аллюминиевой крышки донеслось характерное бульканье и посапывание.