— Прекрасная Астора приветствует тебя! …
Следующее мое четкое воспоминание — я выбил дверь. Нечаянно. Военврач озабоченно смотрит на меня.
— Ты знаешь, что такое «год ир зёгэн»? — спрашивает он не то, чего ожидал я.
Я уже знаю, что это самое грязное местное ругательство и, конечно же, самое ходовое. У него масса смыслов, все неприличные.
— «Зёгэн» в научном языке обозначает помесь животного и человека, — усмехается военврач. — Это возможно. У нас — возможно. Так вот ты — зёгэн. Только немного сложнее. Помесь человека, животного и машины. Сила и чутье животного. Точность машины. Универсальность человека. Ты — грозное оружие. Но спящее. Собой надо уметь пользоваться. Видел пушастиков домашних? Ты — как они. Пока спишь — мягкий, вялый, слабый. Проснулся — сталь! Но не просыпайся зря! Зачем тебе дверь?
— Я нечаянно.
Военврач тычет в пояс, что на мне:
— Энергия. Берешь много энергии. Без пояса сожжешь себя. Хватит на два раза. С поясом больше, но нужна постоянная подзарядка. Ты грозный воин, но очень дорогой, понимаешь? Ничего ты не понимаешь, сельский болван, год ир … в того самого! Чтоб не трогал дверь!
Но я понимаю, я понятливый. Военврач хмурится, затем заявляет проницательно:
— Слишком умен! Ты не сельский. Ты, наверно, шпион? А, неважно. Теперь ты стал очень преданным нашим. Машина-матка, понятно? Без энергии помрешь. Отключим твою ячейку, и пух! Сгоришь. Не отключим — будешь отличным воином. Десантный легион «Непобедимых». Операции в космосе и на планетах врага. Воюй, как воевал до этого, только лучше! Воюй, зёгэн!
В палате я долго осматриваю себя. Обычное тело. Почти без шрамов. И все же я зёгэн. На понятном мне языке — киборг. Да еще и с толикой животного. Пушастик домашний. Вот он, на картинке в моей палате, теперь понятно, почему ее здесь повесили. Ближайший мне родственник, если вдуматься. По виду — самый настоящий тигр, иссиня-черный, только туловище несколько короче привычных земных пропорций. Что означает, что он больше бегает, чем лазит …
И что теперь? И ничего. Ничего я не потерял, так как ничего не имел. Впереди меня ждет учебная часть спецназа, легион «Непобедимых», операции в космосе. Где-то там же, в космосе, незримо присутствует Санго Риот во главе корпуса перехвата вторжений. Есть здесь какие-то интересы Асторы, иначе к чему наблюдатели? Если здесь пограничник Санго Риот, значит, здесь в каком-то смысле граница самой Асторы. Вот будет забавно, если придется сойтись в бою со знаменитыми пограничниками Санго Риота. Говорят, эти ренегаты и отщепенцы сражаются отчаянно, выслуживая милость своей покровительницы Асторы.
8— Во все времена своей многотысячелетней истории Астора придерживалась традиционного нейтралитета, — медленно говорит Санго Риот. — Тогда зачем нам Желтые планеты? Где они, за какими безднами пространства? Они ничтожны со своими конфликтами. Ядерные дикари. Космическая шпана.
Рона-сан улыбается одними глазами. Стены ее Дома растворяются, и огромное небо с мириадами звезд накрывает их.
— Прекрасна Астора, — звучит голос женщины. — Высоко в горах мчит свои воды река, стоит на ее пути силовая плотина; дети приходят любоваться подводным царством горных вод, и дрожит, прогибается незримая ткань сил; живут на планете колонии мудрых Домов, берегут, защищают хозяев; мерцают защитные экраны заградотрядов, хранят от хищных взглядов соседей хрупкую красоту Асторы; летят звездолеты и трудятся машины, собирают информацию разумные травы Информатория; наводят через бесконечность свои мосты-переходы отважные разведчики … А глубоко в космосе, в черной бездне плывут две искусственные планеты, как два полюса того, что является обитаемой вселенной. Это — тайна тайн Асторы, богатство богатств: ее мозг, ее память, ее единый вычислитель, ее хранитель всей информации. Одно из имен этой тайны — Хранилище. Весь мир пронизывают нити Хранилища, и на этих нитях записаны все знания мира. И еще: абсолютно всем на Асторе управляет Хранилище. Оно — единый и единственный мозг всех технических систем Асторы, от робота-газонокосилки до защитных экранов заградотрядов. Без Хранилища рухнет все!
— Желтые планеты — на окраине мира! — бормочет Санго Риот.
— Да, — кивает Рона-сан. — В своей дерзости и агрессивности они достигли Хранилища — но посчитали его астероидом! Пока что они не смогли проникнуть внутрь. Но это пока. Хранилище необходимо защитить. Защитить, а затем увести в глубь космоса. Дальше от людей.
— Хранилище, — бормочет Санго Риот. — Надо же! Какое заурядное имя у вашей великой тайны.
— И опять ты прав в своем сомнении! — улыбается женщина. — Мы зовем его иначе. Это не просто мозг всех интеллект-машин. Это еще и наша родовая память, мудрость наших предков. Матрицы всех живших когда-то людей записаны там. И не просто записаны. Они … действуют. В каком-то смысле это бессмертие. Частичное. Вы, пограничники, в невежестве зовете это информационным полем, либо астралом, даже Брахмой …
— А! так вот что это такое! Сказки южных морей! Это — сказки! Я слышал их в детстве, и уже тогда не верил. Да уж, Великая Тайна!
— А настоящая великая тайна всегда на виду, — серьезно замечает женщина. — Великое спрятать невозможно. По определению.
Санго Риот встал и выпрямился во весь свой гигантский рост.
— Ну а я понимаю так, — угрюмо буркнул он. — Просто Желтые планеты уничтожили нашего общего знакомого, любимую игрушку вашей несравненной дочурки. И сейчас вы бросаете в бой весь корпус перехвата вторжений, чтоб посчитаться за женские обиды. Все очень просто.
Женщина покачала головой:
— Я ничего не могу бросить в бой. Я ничем не распоряжаюсь в вашей Границе. Что я могу? Только попросить своего мужчину … своего мужа и защитника. Я могу отправить в бой только вас.
— Я готов! — твердо сказал Санго Риот.
— Пусть будет так! — прозвенел голос женщины. — Сберегите Хранилище! Идите смело, но опасайтесь за своих бойцов! Там может действовать сила, еще не познанная нами!
— Какая Сила?! — махнул рукой Санго Риот, и глаза его на мгновение из пронзительно-красных превратились в пронзительно-желтые. — Я там все … в прах развею.
И он церемонно опустился на одно колено.
9— Ты вправду зёгэн? — в который уже раз интересуется Непобедимый.
Ему кое-что во мне непонятно. Он в спаррингах побивает меня во всем: и на шок-ножах, и в рукопашной, и в огневом контакте. А командиром компании поставили меня. Конечно, Непобедимый быстро прибрал власть себе. Он помыкает молодыми бойцами и покрикивает с презрением на меня. Я пока не возмущаюсь. Ведь скоро в бой. А бой все расставит по местам.
У меня хороший напарник. Я подозреваю, что он и есть настоящий зёгэн, по праву рождения, настолько сильна в нем животная составляющая. Он невероятно силен и проворен, и его ясный взгляд не затуманивают никакие мысли. В самой жестокой заварушке он лишь с легким любопытством рассматривает противников, в то время как его руки умело и добросовестно выбивают из них дух.
В спецназе, к сожалению, между собой дерутся гораздо чаще, чем с врагом. Я вижу в этом прямое влияние спаррингов и прочих кровавых методов обучения искусству убивать. Потому я числюсь на занятиях самым упрямым лодырем.
Мы лежим на глинобитной крыше сарая-казармы нашего горного учебного центра. Над нами — черное небо и мириады звезд. Здесь они бешено яркие. Я молчу и гляжу вверх. С недавних пор меня тянет в небо. С того самого момента, когда я падал из космоса на землю в аварийном модуле-крыльчатке и чувствовал себя в воздухе … безопасно, что ли? Да, это одна из граней того странного чувства родственности с воздушной стихией. Чем выше, тем безопасней, даже если ты без парашюта. Все неприятности поджидают внизу, на земле, не так ли? А пока не упал, ты в воздухе — бог.
— Правда, что ты можешь слышать радиопередачи? — интересуется мой напарник. — Ловко устроился, тебе и приемника не надо, слушай музыкальную волну и балдей. И никакой инструктор не засечет!
Я действительно могу слушать радиодиапазон, и, чем больше тренируюсь, тем лучше получается. Я могу слышать практически все волны. Но отчетливо — только ту, которую слушаю. Иногда, невесть за счет каких чудес пространства, до меня доносятся голоса моей несчастной родины. Там все, как и прежде: в почете воры, бандиты и торговцы, что суть одно и то же, но не я.
Внизу, под нами, очередное отвратительное действо. Мое лихое отделение поймало молодого бойца. Это называется «воспитывать бдительность». Сейчас его собьют шок-ножом, а потом, оглушенного, станут с наслаждением мордовать. Интерес здесь в том, чтобы дождаться вспышки отчаяния, когда молодой озвереет и схватится за оружие. Самый смак для лихого спецназа — бить вооруженного, но заторможенного. Страшновато и не опасно.