В три часа дня, вся светясь от гордости, Розмари отошла от кухонного стола. Торт получился идеальным. Не отвалилось ни крошки, когда она выложила его на блюдо. Шоколадная глазурь, изготовленная по ее личному рецепту, складывалась в слова «С 60-летием, Джек».
Ну, все готово, подумала она. Почему же я никак не могу расслабиться?
Через сорок пять минут, когда Розмари ждала, что Джек вот-вот войдет в дверь, раздался телефонный звонок. Это была Сьюзан.
– Мам, боюсь вас огорчить, но я не приеду.
– Но как же, Сьюзан? Папа очень расстроится.
– Мам, я не звонила раньше, потому что не знала наверняка, – молодой и нетерпеливый голос дочери прерывался. – Мам, СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ Я ВСТРЕЧАЮСЬ С ФРЭНКОМ ПАРКЕРОМ! Он хочет поговорить со мной о моем участии в его новом фильме. Мам, ты помнишь, как я играла в «Домой засветло» перед Рождеством? – Казалось, девочка слегка успокоилась.
– Как же я могу забыть? Ты была просто очаровательна.
– Так все мамы говорят, – рассмеялась Сьюзан. – И правильно. Но в любом случае помнишь Эдвина Ланга, агента, который со мной говорил?
– И о котором ты с тех пор ничего не слышала…
– А вот и нет. Ланг сказал, что Паркер видел пленку. Эдвин записал спектакль и показал его Фрэнку Паркеру. А тот просто сошел с ума и думает о том, чтобы предложить мне главную роль в своем новом фильме. Действие происходит в кампусе, и поэтому он хочет, чтобы в фильме снимались настоящие студенты. И он хочет со мной встретиться. Мам, ты только представь себе! Ты можешь себе представить, что я снимаюсь в кино, и, может быть, даже в главной роли?
– Успокойся, а то инфаркт схватишь, – Розмари попыталась успокоить дочь, – и тогда никаких ролей не будет. – Она улыбнулась, и перед нею появился образ Сьюзан, с ее горящими голубыми глазами, кипучей энергией и длинными светлыми волосами, которые она ежеминутно отбрасывала назад рукой.
Ну что же, семестр почти закончился, подумала Розмари. Если дочь получит эту роль, то для нее это будет великолепный опыт.
– Думаю, что папа все поймет, Сьюзан, – произнесла она. – Только не забудь позвонить ему.
– Я постараюсь. Но, понимаешь, мам, через пять минут я встречаюсь с Эдвином, и мы с ним будем репетировать, потому что он сказал, что Фрэнк Паркер захочет увидеть, как я играю. Не знаю, сколько это займет времени. А у вас ведь будет праздник, и вы не услышите телефона. Давай я лучше позвоню завтра, хорошо?
– Неплохая идея. Праздник будет с шести до десяти, но большинство гостей наверняка задержится.
– Поцелуй папочку за меня.
– Обязательно. А ты убей этого режиссера на месте.
– Постараюсь.
– Люблю тебя, детка.
– Люблю тебя, мам.
Розмари никак не могла привыкнуть к абсолютной тишине, которая звенела после того, как разъединялся сотовый телефон.
Когда на следующее утро раздался телефонный звонок, Джек оторвался от чтения газеты.
– А вот и наша девочка. Что-то она рановато сегодня по студенческим стандартам…
Но звонила не Сьюзан. Звонили из полицейского управления Лос-Анджелеса. С не очень хорошими новостями. Перед самым рассветом в парке Лорел-Кэньон нашли тело молодой женщины. По всей видимости, ее задушили. Они не хотели бы волновать их понапрасну, но в сумочке, которая лежала в пятнадцати ярдах[6] от тела, нашли водительское удостоверение на имя их дочери. В ее руке был зажат мобильный телефон, и последним набранным номером был их номер. Девушка умерла, не успев нажать кнопку вызова.
Лори Моран[7] задержалась по пути в свой офис в пятнадцатом здании Рокфеллеровского центра, чтобы насладиться видом золотых и красных тюльпанов, заполнивших Чэннел-гарденс. Парк назвали в честь пролива Ла-Манш, так как по разным сторонам его находились Дом Британской империи и Французский дом. В нем всегда цвели роскошные и яркие цветы. Конечно, тюльпаны невозможно было сравнить с рождественской елкой на площади, но меняющиеся каждые несколько недель цветы помогали Лори легче распрощаться со своим любимым временем года. Хотя жители Нью-Йорка жаловались на толпы туристов, заполнявшие город во время рождественских праздников, Лори всегда наслаждалась легким морозцем и украшенными к Рождеству улицами.
Рядом с магазином «Лего» отец фотографировал сына на фоне гигантского динозавра, сделанного из кубиков конструктора. Ее собственный сын, Тимми, всегда проходил через магазин, чтобы ознакомиться с его новыми чудесами, когда шел к ней на работу.
– Как думаешь, сколько у них ушло на это времени, пап? А как думаешь, сколько здесь всего кубиков? – Мальчик смотрел на отца в полной уверенности, что тот знает ответы на все вопросы в мире.
Лори почувствовала приступ грусти, вспомнив о том, что с таким же выражением Тимми смотрел на Грега. Отец мальчика заметил, что она за ними наблюдает, и Лори отвернулась.
– Простите, мисс, вы нас не сфотографируете?
В свои тридцать семь Лори давно поняла, что у нее дружелюбный и доброжелательный вид. Стройную, с волосами цвета меда и прозрачными серыми глазами, ее обычно описывали как «привлекательную» и «стильную». Волосы она носила распущенными по плечам и очень редко пользовалась косметикой. Лори была привлекательной, и в ней полностью отсутствовала какая-либо угроза. К таким обычно обращаются, чтобы узнать дорогу или, как в этом случае, попросить сделать фотографию.
– С удовольствием, – ответила она.
– Все эти гаджеты очень классные, – произнес мужчина, протягивая ей телефон, – но у нас в семье любят хорошие фото. Будет приятно показать еще что-то, помимо кучи «селфи». – Он поставил сына перед собой, а Лори сделала несколько шагов назад, чтобы на фотографии поместился весь динозавр.
– Скажите «сы-ы-ыр», – потребовала она.
Они повиновались и продемонстрировали великолепные зубы. Отец и сын, подумала Лори, проявив чудеса проницательности.
– Мы не думали, что среди ньюйоркцев есть такие доброжелательные люди, – поблагодарил отец, забирая телефон.
– Уверяю вас, что в большинстве своем мы все довольно приятные люди, – заверила его Лори. – Спросите нас, как пройти куда-нибудь, и девять из десяти ньюйоркцев вам с удовольствием помогут.
Она улыбнулась, вспомнив день, когда шла по Рокфеллеровскому центру с Донной Хановер, бывшей первой леди Нью-Йорка. Кто-то из туристов дотронулся до руки Донны и спросил ее, как пройти туда-то. И та остановилась и стала объяснять: вы всего в нескольких кварталах…
Улыбаясь своим воспоминаниям, Лори перешла улицу и вошла в офисное здание «Фишер Блэйк студиоз». Грейс Гарсия и Джерри Клейн были уже на своих рабочих местах. Увидев Лори, Грейс вскочила со стула.
– Привет, Лори!
Грейс было двадцать шесть, и она была помощницей Лори. Как всегда, ее лицо было очень сильно, но с большим вкусом накрашено. Свою непокорную копну волос цвета воронова крыла Джейн сегодня убрала в простой конский хвост. На ней было ярко-синее платье-мини, черные облегающие легинсы и ботильоны на таких высоких шпильках, что Лори точно свалилась бы с них, не успев сделать и шага.
Джерри, одетый в один из своих традиционных шерстяных кардиганов, поднялся и прошел вслед за Лори в ее кабинет. Несмотря на заоблачной высоты каблуки Грейс, длинный и худой Джерри все равно возвышался над ней. Он был всего на год старше Грейс, но в компании работал еще со студенческих времен – и постепенно дорос от мальчика на побегушках до всеми ценимого ассистента по производству. Если бы не самоотверженная работа Грейс и Джерри, Лори никогда бы не смогла запустить свое ток-шоу «Под подозрением».
– Что происходит? – поинтересовалась Моран. – Вы оба выглядите так, как будто в кабинете меня поджидает какой-то сюрприз.
– Можно сказать и так, – согласился ассистент, – только сюрприз ждет не в кабинете.
– Он здесь, – продолжила Грейс, протягивая Лори большой почтовый конверт. Отправителем значилась Розмари Демпси, Окленд, Калифорния. Конверт был вскрыт. – Прости, но мы не смогли удержаться.
– И?
– Она согласилась, – Джерри чуть не захлебнулся от восторга. – Розмари Демпси согласилась и поставила свою подпись. Поздравляю, Лори. Следующий выпуск «Под подозрением» будет посвящен «убийству Золушки».
Помощники заняли свои обычные места на белом кожаном диване, который стоял под окнами, выходившими на каток. Комфортабельнее всего Лори чувствовала себя дома, но этот ее рабочий кабинет – просторный, гламурный и модерновый – олицетворял собой нелегкую работу, проделанную за все эти годы. Здесь она создала свои лучшие проекты. Здесь, в этом кабинете, она была полной хозяйкой.
Лори задержалась у письменного стола, чтобы молча поздороваться с единственной фотографией, которая на нем стояла. Этот снимок, сделанный на даче у одного из друзей в Восточном Хэмпстеде, был последним, на котором она, Тимми и Грег были одной семьей. До прошлого года Лори наотрез отказывалась держать фотографии Грега у себя в офисе, потому что была уверена, что любому вошедшему они будут напоминать о том, что ее муж был убит, а убийца так и не пойман. Сейчас же у нее вошло в привычку смотреть на это фото хотя бы раз в день.