Это было марсианское слово. Он не знал этого языка.
Посреди ночи он вскочил с постели, набрал номер археолога Симпсона.
- Скажите, что значит слово "иоррт"?
- Да ведь это древнемарсианское название нашей Земли. А почему вы спрашиваете?
- Просто так.
Трубка выпала у него из рук.
"Алло, алло, алло, - повторяла она, пока он вглядывался в зеленую звезду. - Биттеринг! Отзовитесь, Гарри!"
Дни шли, полные железного лязга. Он собирал железный каркас ракеты с неохотной помощью троих равнодушных мужчин. Через час он уже чувствовал себя усталым, должен был отдыхать.
- Это действует горный воздух, - говорили ему, смеясь.
Через несколько дней жена сказала тихо:
- Гарри, запасы кончились. Ничего не осталось. Я принесла тебе марсианскую пищу.
Биттеринг тяжело сел. Взял сандвич, развернул, осмотрел, начал есть.
- Отдохни сегодня, - говорила жена. - Нынче так жарко. Дети хотят идти на канал, поплавать. Идем с нами.
- Нельзя тратить время.
- Только часок, - настаивала она. - Купанье тебе поможет.
Солнце жгло, день был безветренный. Они шли по берегу канала, отец, мать, дети в купальных костюмах. Потом сели. В глазах жены и детей Гарри увидел золото. Раньше они не были золотыми. Его пронизала дрожь, растаявшая в лучезарных потоках зноя. Гарри вытянулся на траве. Он слишком устал, чтобы бояться.
- Кора, - спросил он, - давно ли глаза у тебя стали золотыми?
- Они всегда были такими.
- Нет. Три месяца назад были карие.
Они лежали на солнце.
- А у детей? - спросил он. - Тоже золотые?
- Когда дети растут, цвет глаз у них иногда меняется.
- Может быть, мы тоже дети. Для Марса, во всяком случае. Удачная мысль! Он засмеялся. - Пойдем купаться.
Они спустились в воду. Он погружался все глубже до самого дна, словно золотистая статуя. Ему захотелось растянуться на дне и лежать в зеленой тиши, в спокойствии.
Поднимаясь на поверхность, он смотрел в небо. "Там, на равнине, - думал он, - струится огромная марсианская река, и в нее погружены мы все, наши каменные дома и деревянные хижины, а она течет и омывает наши тела, удлиняет нам кости..."
На берегу сидел маленький Дэн, глядя на отца.
- Утха, - сказал он вдруг.
- Что ты говоришь? - спросил отец.
Мальчик улыбнулся.
- Ты же знаешь. Это по-марсиански "отец".
- Где ты этому научился?
- Не знаю. Нигде. Утха!
- Чего ты хочешь?
Мальчик не решался сказать.
- Я... Мне хотелось бы... переменить имя.
Мать подошла к ним.
- Разве имя Дэн тебе не нравится? Почему?
Дэн нетерпеливо шевельнулся.
- Вчера ты кричала: "Дэн, Дэн, Дэн!", а я словно и не слышал. Думал, что это не ко мне. У меня есть другое имя, и я хочу им называться.
Биттеринг слушал внимательно, с бьющимся сердцем.
- Какое же это имя?
- Линнл. Красивое, правда? Можно мне так называться? Можно? Ты позволяешь?
Биттеринг вытер себе лоб. Он думал о ракете: строил ее одиноко, одинокий даже среди собственной семьи, слишком одинокий... Услышал слова жены: "Почему бы нет?" Услышал собственные слова: "Конечно, можешь называться так".
- Э-э-э-эй! - обрадованно завопил мальчик. - Я Линнл! Я Линнл! - И заплясал через весь луг.
Биттеринг взглянул на жену.
- Зачем мы сделали это?
- Не знаю, - ответила она. - Он хорошо придумал, правда?
Они пошли в горы. Бродили по древним, извилистым, мозаичным тропинкам среди все еще бьющих фонтанов. Они очутились перед небольшой заброшенной марсианской виллой с чудесным видом на долину. Она стояла на вершине холма. Веранда из голубого мрамора, обширные залы, в саду - бассейн. Здесь было прохладно. Марсиане не признавали больших городов.
- Как здесь хорошо! - воскликнула жена Биттеринга. - Что, если провести тут все лето?
- Вернемся, - ответил он. - Вернемся в поселок. С этой ракетой еще много работы.
Однако в этот вечер его не покидали мысли о прохладе виллы из голубого мрамора. С течением времени ракета начала терять смысл. Горячка спадала. Иногда он думал об этом со страхом, но зной, и пьянящий воздух, и ночной ветер делали свое.
В один из дней до него донеслись голоса людей, стоявших у порога мастерской. Биттеринг вышел за порог.
Он увидел вереницу грузовиков, набитых вещами, детьми. Грузовики медленно двигались по пыльной улице.
- Все выезжают в горы. На лето, - сказал ему кто-то. - А ты, Гарри?
- У меня работа.
- Работа! Ракету можно закончить и осенью, когда будет прохладней.
Биттеринг тяжело вздохнул.
- Каркас уже почти закончен.
- Осенью тебе будет легче.
"Осенью будет легче, - подумал и он. - Времени хватит".
- Едем, Гарри! - звали его все.
- Ладно, - ответил он, чувствуя, как его воля тает в густом от зноя воздухе. - Ладно. Едем.
- Там есть вилла над каналом. Знаете, канал Тирра, - сказал кто-то.
- Ты говоришь о канале Рузвельта?
- Тирра. Это старое марсианское название. Я нашел такое место в горах Пиллан...
- То есть в горах Рокфеллера? - спросил Гарри.
- Я говорю - в горах Пиллан, - возразил Сэм.
- Да, - произнес Биттеринг, утопая в густом, как жидкость, зное. - В горах Пиллан.
На следующий день все помогали грузить машину. Вещи носили Лора, Дэн и Дэвид. Вернее - Ттил, Линнл и Верр, ибо так они захотели теперь называться.
Мебель оставили в белом домике.
- Она годилась для Бостона, - заметила мать. - Даже для этого дома. Но там, на вилле? Нет. Мы вернемся к ней осенью.
Биттеринг был спокоен.
- Я уже знаю, какая мебель нам понадобится на вилле, - сказал он, помолчав. - Большая и удобная.
- А твоя энциклопедия? Ты возьмешь ее?
Биттеринг отвернулся.
- Я приеду за ней на той неделе.