Зинаида от таких откровений матери Рафика даже покраснела. Она догадывалась, что мама Рафика с приветом, если, будучи чистокровной русской женщиной, назвала одного сына Рафиком, а другого Елисеем. А если учесть, что ее саму звали Руфь Рамзесовна, то эта любовь к странным именам шла у них наследственно. Теперь становилось понятно, почему имя Зина произвело на Руфь Рамзесовну такое негативное впечатление. Зинаида расстроенно вздохнула и села напротив своей незваной гостьи, готовясь выслушать эротический триллер, как помочь Рафику встретить порядочную женщину. Видимо, она должна быть ниже Руфи ростом, еще безобразнее, немая, глухая, а интеллекта столько, чтобы хватало стирать носки Рафику и варить борщ. А уж в постели Руфь как-нибудь подсобит любимому сыну и научит невестку, что делать, чтобы мальчик нормально развился и почувствовал себя мужчиной. От такой картины Зинаиду даже передернуло, и она сделала умное лицо и вид, что слушает Рамзесовну, желающую пристроить сынка.
— Итак, зачем я все это говорю вам, Зинаида? Ой, не могу я произносить это… Можно, я буду звать вас Руфина или Аида?
— Лучше Аида, — быстро согласилась Зина.
— Так вот, Аида… да, так значительно лучше ложится на слух. Моя невестка Аида, звучит? А как ваше отчество?
— Евгеньевна.
— Плохо… очень плохо. Да и у Рафика отец подкачал — Олегович! Ужас! Никакой фантазии у людей! Никчемный и человек был, хорошо, что я рано с ним развелась и не дала ему сделать из моих сыновей тряпок. Ну, это опять небольшое отступление. Я-то стала нажимать на Рафика, чтобы он присмотрел себе жену. Он сначала был очень удивлен, вроде как даже не думал об этом.
«Еще бы, — подумала Зина, — он, кроме математики, ни о чем вообще не думает».
— А когда я на него нажала… вернее, жала на протяжении нескольких месяцев… — продолжила Руфь.
«Словно асфальтоукладочный каток», — пронеслось в голове у Зинаиды.
— Мой сын признался, что если бы он и женился, то лишь на Зине Жалейко.
— Только не говорите, что у меня плохая фамилия! — заранее предостерегла Зинаида, совершенно выбитая из колеи повседневности танком под названием Руфь Рамзесовна.
— Фамилию-то ты сменишь! — заверила та Зину.
— Когда? — не поняла Зинаида, хлопая ресницами.
— Когда Рафик возьмет тебя замуж. Вот я и пришла оценить будущую невестку. Рафик-то застеснялся. Что он мне только о тебе не рассказывал! Что ты самая добрая, что ты самая умная и самая красивая. Вот уж не знаю… — скептически окинула ее глупое выражение лица хитрыми глазами Руфь Рамзесовна.
В голове Зины зазвучал похоронный марш.
— Твоя квартира? — Окинула взглядом ее просторную квартиру будущая свекровь.
— Моя… — сглотнула Зинаида.
— Глупее я ничего не видела… Это как хрустальный гроб, который кто-то должен разбить. С ума сойти! Темные стены без окон и стеклянный потолок! Ну, ничего, мы с Рафиком наведем здесь порядок, — заверила ее Руфь Рамзесовна.
Этого уже подраненное сознание Зинаиды вынести не могло. Она представила в своей квартире эту мегеру в командирской позе, руководящей процессом, Рафика с карандашом и чертежной бумагой, рассчитывающего, где возвести какие перегородки, и ее саму, ползающую с тряпкой по полу под неодобрительные окрики свекрови.
Зинаида очнулась и тут же сказала, что она вовсе не собирается замуж.
— Ты не любишь моего Рафика?! — ахнула Руфь, и Зина удивилась, как это небеса не разверзлись над ее грешной головой.
— Ваш Рафик — чудный, и мы очень хорошие друзья, но замуж я вообще не собираюсь, — попыталась оправдаться Зинаида.
— Это немыслимо, — поджала губы Руфь Рамзесовна. — Мы же готовы взять тебя в нашу семью и облагородить быт… А сына назовем… Акакий. Как вам?
— Я бесплодна, — быстро среагировала Зинаида.
— Это нам не подходит, — согласилась с ней несостоявшаяся свекровь, — нам нужны крепкие, умные потомки. Ну что ж… жаль, очень жаль, — засобиралась она домой.
Зине показалось, что в душе Руфь рада, что Зинаида Жалейко не состоялась как ее будущая невестка. В синих больших глазах Зины она прочла большое непослушание и упрямство.
С тех пор прошло два года. Зина набралась смелости и поговорила с Рафиком об этих странных притязаниях его матери. Рафик страшно смутился и долго просил у Зины прощения, все-таки признавшись, что действительно испытывает к своей коллеге нежные чувства. Рафик слезно умолял простить его и Руфь. Зинаида, конечно же, простила, но при этом ощущала какую-то ответственность и неловкость за то, что вызвала такие чувства у Рафика, хотя, честно говоря, этого не хотела. Это был высокий, худой и нескладный мужчина в круглых очках и с уже начинающейся лысиной на голове. Брюки его были вечно коротки, манжеты на рукавах обтрепанные, но голова этого человека стоила ста компьютеров, и все очень любили Рафика за доброту и безотказность. У Зины к нему проявлялись какие-то исключительно материнские чувства. И вот сейчас этот чудо-человек звонил ей, чтобы поделиться своей радостью.
— Помнишь, Зина, этот балбес две недели мучил меня своими уравнениями? Мы просматривали все решения сто раз и никак не могли найти несоответствие. Ошибка затерялась в глубинах расчетов. И вот я ее нашел. Не поверишь, расхождение в одну сотую, которое дала машина, обобщая результат, привело к катастрофическим последствиям! Этот идиот считал на калькуляторе, представляешь?! — кричал Рафик.
Зина молча выслушала его и вдруг вспомнила, что Рафик ходил у нее в женихах. Видимо, в тот вечер у нее все мысли были об одном.
— Рафик, а ты в чем сейчас?
— В смысле? Я за столом с работой этого…
— Не где, а в чем? Ты обнажен? — допытывалась Зинаида, выводя пальцем по поверхности стола причудливые фигуры.
— А это… ну, я это… в тренировочных и майке… — Казалось, он только сейчас обратил внимание, во что был одет.
— Как это сексуально! Обтягивающие трико и белоснежная майка, как у Димы Билана на конкурсе Евровидениа, — закрыла глаза Зинаида, — больше ничего и не надо.
— Ты не заболела? — встревожился Рафик. — Тянучки у меня далеко не в облипку, майка совсем не белоснежная, и я не Дима Билан, ты же меня знаешь…
— Вот что у тебя за манера, все испортить? — нахмурилась Зина, хлопнув ладошкой по столу.
— Я сказал правду.
— Кому она нужна, твоя правда? Иногда хочется немного пофантазировать… Полет мысли, понимаешь? Женщина хочет сказки… Ну же, Рафик! Будь изобретательным. На мне сейчас три маленьких черных треугольничка, соединенных тоненькими ниточками, как тебе? — промурлыкала Зинаида.
— А у меня в руках большая скалка, и сейчас я этой скалкой всыплю всем и разобью телефон! — раздался до жути неприятный, визгливый женский голос. То кричала Руфь Рамзесовна, которая, по всей видимости, успела отобрать телефон у сына, и последние подробности про треугольнички Зина сообщила уже ей. — Я сейчас тебе, шалава, покажу черные треугольники, синие круги под глазами и другие геометрические фигуры. А ты совсем с ума сошел? Еще по ночам в секс по телефону будешь звонить?! Слышите, вы?! Не смейте нам присылать счет, иначе я сама буду с вами разбираться! Мой сын занимается научной деятельностью, а за это платят очень мало!
Зинаида в ужасе кинула телефонную трубку, словно ее ужалила змея, и сразу почувствовала, что успокоительное действие коньяка закончилось. Она тут же плеснула коричневатой жидкости себе в бокал и направилась к кровати. Зинаида выпила коньяк и начала смеяться как сумасшедшая. Еще бы! Принять разговор ее и Рафика за секс по телефону!
«Хорошо, видимо, я говорила про свои треугольнички… совсем с ума сошла! Бедный Рафик в тренировочных с вытянутыми коленками, что он сейчас обо мне подумает?! Да еще от мамы достанется! Вот уж позвонил не в добрый час! А всего-то хотел поделиться математической победой!» — думала Зина, смеясь.
Ее смех внезапно сменили слезы, брызнувшие из глаз. Зине по-настоящему стало страшно от того, что она не знает, что такое страсть и любовь…
«Как бы я хотела оказаться в объятиях сильного мужчины! Но чтобы при физическом совершенстве мужчина был еще и умен», — подумала Зина и, нащупав в руке мягкое кольцо, машинально пристегнула свою руку к спинке кровати.
Вот тут-то все и началось. Из всего последующего можно было сделать один вывод: сорокаградусный алкоголь в приличном количестве способен выключить даже аналитический ум. Первое, что осознала Зина, было то, что силой своих мышц она освободиться не может, что нужен ключ, который остался в подарочной коробке далеко от ее кровати.
Вторым неприятным открытием Зинаиды стало то, что спасительный телефон остался лежать на поверхности барной стойки, также далеко от нее. К тому же Зина не могла добраться и до своей разбросанной по всей квартире одежды. Она судорожно билась в наручнике, покрываясь липким потом от ужаса. Сдвинуть кровать она тоже не могла, так как та была намертво прикручена к полу. В голову лезли мысли одна страшнее другой.