Владимир Алексеевич РЫБИН ОТКРОЙ ГЛАЗА, МАЛЫШ!
— А у меня сегодня день рождения!..
— Сколько же тебе?
— Ровно пять исполнилось.
— Фу, килька!
Малыш непонимающе посмотрел на своего собеседника — рыжего Антошку, первого задиру из старшей группы.
— Что это — килька? — спросил он.
— Рыбка такая маленькая.
— Значит, это хорошее слово, — облегченно вздохнул Малыш. — Рыбкой меня мама называет.
— А у тебя где мама?
— Не знаю, — растерялся Малыш. — Она приходит…
— А моя мама улетела.
— Как улетела?
— А так. В космос.
— Вернется, — сказал Малыш. — Тетя Поля говорит: все улетающие обязательно возвращаются.
— Конечно, вернется. Только я тогда буду старый.
— С бородой?
— Не-ет, — неуверенно протянул Антошка. — Когда мама вернется, мне будет целых восемь лет.
— А я бы маму не пустил, — сказал Малыш.
— Как это?
— А так. Покрепче обнял бы за шею и заплакал.
— Я не ты, я уже большой, чтобы плакать. Мне шесть лет.
— А ты понарошку. Когда я плачу, мама не уходит.
— Это она тебя обманывает, а потом все равно уходит. Когда засыпаешь. Она когда-нибудь тебя будила?
Малыш задумался.
— Меня никто не будит, я сам просыпаюсь.
— Как бы не так. Когда надо, твоя тетя Поля включает музыку, и вы все просыпаетесь, кильки безголовые.
— Не ругайся, пожалуйста.
— "Какой хороший мальчик!" — пропел Антошка, подражая голосу воспитательницы.
— Ты чего тетю Полю передразниваешь?
Они сидели на бревнышке на берегу быстрой речушки, болтали ногами в воде.
— Тетя По-ля! — насмешливо сказал Антошка. — Знаешь, кто твоя тетя Поля? Врушка она.
— Сам ты врушка! — крикнул Малыш. Еще никогда не слышал он, чтобы так говорили о взрослых. А тетю Полю в их малышовой группе все особенно любили. "Велела тетя Поля", "Сказала тетя Поля" — этих слов было достаточно, чтобы угомонить самых непослушных.
— А я говорю — врушка. Все взрослые обманщики…
— Сам ты обманщик! — взвился Малыш. — Самый, самый, пресамый!..
Они оба вскочили на ноги и стояли друг перед другом раскрасневшиеся, возбужденные.
— Я обманщик? — угрожающе спросил Антошка. Темные конопушки на его носу еще больше потемнели. — А хочешь, докажу! Я знаю такое!..
— Ничего ты не знаешь.
— Знаю. Вот это что по-твоему?
— Где?
— Все это. Все вокруг?
Малыш рассмеялся.
— Такой большой, а не знает!
— Все это ненастоящее.
— И речка?
— Какая это речка!
— И лес?
— Разве это лес? Одна видимость.
— И птички?
— Птички вроде настоящие…
— Ага, — обрадовался Малыш. — Не знаешь!
Антошка растерялся.
— А ты в лес ходил?
— Ходил.
— С тетей Полей? По тропиночке?
— Ага.
— Цыплята желтоносые! Ни на шаг от курицы. Самое интересное там и начинается, куда вас не пускают.
— Тетя Поля говорит: придет время, и мы все узнаем.
— А сейчас тебе неинтересно узнать?
— Интересно.
— Тогда слушай, что я скажу…
— Не хочу слушать, — заупрямился Малыш.
— А если сам увидишь, поверишь?
— Поверю.
— Тогда пошли.
Они перепрыгнули через речку и побежали по полю к лесу. Трава мягко стегала по щиколоткам. Жуки и бабочки торопливо разлетались из-под ног. Полуденное солнце жгло голову, и Малыш на бегу поплотнее натянул панаму.
Возле леса Антошка остановился.
— Ты дождя боишься?
— Дождя? — удивился Малыш. — Так же солнце.
— Ты на небо не смотри. Когда мы войдем в лес, все равно польется дождь. Я знаю.
— Встанем под дерево.
— Ага, они только того и хотят, чтобы мы никуда не ходили. А надо по дождю идти, не останавливаясь.
— Тетя Поля рассердится.
— Опять тетя Поля! Ты сам что-нибудь значишь? Если хочешь узнать, надо ничего не бояться. Там, за лесом, еще будет пустыня и ветер знаешь какой? Но если не бояться, можно быстро дойти до горизонта.
— До горизонта разве можно дойти? Тетя Поля говорила…
— Может, где и нельзя, а за лесом можно. Ты меня слушай.
Замирая сердцем, Малыш следом за Антошкой вошел в лес. Здесь трава была по пояс, и в этой траве что-то шуршало, шевелилось, бегало.
— Звери… тама, — зашептал Малыш.
— Наслушался сказок, — насмешливо фыркнул Антошка. — Самые большие звери в этом лесу — кролики.
— Зайчики?
— Кролики. Слушай, что говорят.
Только что светлый, залитый солнцем лес вдруг потемнел, короткой судорогой пробежал по верхушкам берез порыв ветра, и ослепительно белые стволы их словно погасли.
— Идем, идем, я же говорил — дождь будет.
И едва он это сказал, как зашуршало в листве и первые большие капли упали на панаму.
Теперь Малыш боялся Антошки. Рыжий и конопатый, знающий все наперед, он казался ему маленьким колдуном из сказки. Еще вчера Малыш был уверен, что не боится ничего на свете. Сколько они играли в смелых индейцев и космонавтов, сколько фильмов смотрели о бесстрашных исследователях чужих миров! Бывало, что и сами участвовали в фильмах, ползали по затаившимся джунглям. И никогда, ни единого разу Малыш не пугался. А тут было ему не по себе. Потому что одно дело, когда ты влезаешь в фильм, и совсем другое, когда все непонарошку.
Они пересекли тропу, по которой не раз ходили с тетей Полей, черную тропу, скользкую от дождя, незнакомую, и скоро оказались на опушке. Это удивило Малыша: ведь от их детсадовских домиков лес казался таким огромным!
Дождь кончился, и туча, только что закрывавшая солнце, куда-то исчезла с голубого неба. Впереди полого уходила вверх песчаная пустыня, поросшая редкой клочковатой травой.
— Ага, что я говорил?! — торжественно сказал Антошка. — Сейчас и ветер подует.
И в самом деле, они не сделали по песку десяти шагов, как навстречу ударил порыв ветра, засвистел в стеблях сухой травы.
— Давай руку, — крикнул Антошка, — а то еще унесет! Ты, главное, шагай и ничего не бойся. Там говорящие камни будут, так ты и их не бойся…
— Говорящие камни? — изумился Малыш, судорожно сжимая руку своего проводника. — Таких не бывает.
— Я тебе такое покажу, что слово "не бывает" совсем забудешь. Камни чего, дураки они, спрашивают одно и то же: сколько будет дважды два? Только ты не вздумай сказать — четыре, враз поймут, что из младших, не пропустят. Отвечай как взрослый.
— А по-взрослому дважды два сколько будет?
— Они же этим вопросом мальцов ловят. Отвечай что-нибудь позаковыристей. Я, когда в первый раз шел, сказал им формулу подсчета энергоматерии в метагалактике.
— Ты знаешь? — изумился Малыш.
— Сказал первое, что придумалось. Мозги-то у камней каменные. Пока соображали, я и прошел.
Все в этой дороге казалось бесконечно далеким, а на самом деле было очень близким. Они и прошли-то всего ничего, а уж увидели впереди гряду острых камней. Между ними был узкий проход. Когда подошли к нему, из-под камней послышалось кряхтение и медлительный сонный голос:
— А сколько будет дважды два?
Малыш замер на месте. Он морщил лоб. Все формулы, как назло, вылетели из головы, и вспоминалась только глупая детская скороговорка.
— Давай же! — торопил Антошка.
— Две да две, да две на дне, сколько будет в голове? — выпалил Малыш.
Камни кряхтели и не шевелились. Ребятишки нырнули в узкий проход и кинулись наперегонки по плотному песку. Малышу показалось, что у него закружилась голова: горизонт странно приблизился, и все в глазах вдруг заструилось, заколебалось.
— Теперь пошли потихоньку, а то налетим на небо, носы расквасим, сказал Антошка.
— На что? — Малыша поташнивало от круговерти в глазах, но он сразу забыл об этом, услышав такое.
— На стену, которая небом называется.
Малышу хотелось смеяться: небо — это же пустота! Но не смеялось: все ведь получалось по-Антошкиному.
— Я боюсь! — сказал он и зажмурился.
— Разнюнился, — презрительно протянул Антошка. — Лучше бы я пошел с Кешкой Беззубым. Уж он-то ничего не боится.
Кешка, тоже воспитанник тети Поли, выдернул свой качающийся зуб на спор. Очень ему захотелось иметь розовый кристаллик, который Малышу подарила мама. Мама сказала, что он привезен с Удивительной планеты кристаллов, на которую она летала в командировку, и Малыш дорожил подарком больше всего на свете. Но Кешка пристал, и Малыш согласился, совершенно уверенный, что выспорит. Проспорил. И со зла наградил Кешку кличкой Беззубый.
— А я уже не боюсь, — сказал Малыш, не открывая глаз. — Что я, неба не видел?
Ему вдруг подумалось, что хорошо бы залезть на небо, раз оно такое твердое, и крикнуть сверху тете Поле, всем мальчишкам и девчонкам. Вот бы удивились. А Кешка пускай бы себе все зубы повыдергивал от зависти…