– В загсе сказали, что на сегодняшний момент они уже не актуальны, – ответила Люся, пожимая плечами, – мы обошлись без них.
– Значит, – подозрительно сощурился Смолкин, – свидетелей нет?
– Если ты так ставишь вопрос, – возразила Люся, – то у нас в свидетелях вся редакция. Мы отмечали регистрацию в журналистской.
– Не может быть! – воскликнул Федор, оттолкнул Селиванову и бросился к журналистам.
– Может быть, все может быть, – проворчала Люся и направилась за ним.
– Поздравляю с законным браком, – расплылась в довольной улыбке перед дверью в кабинет Гортензия Степановна, серьезная дама, занимавшаяся корректурой.
– Радость-то какая, поздравляю! – прыгала еще одна случайно оказавшаяся поблизости коллега. Это была Эллочка, секретарь организации, в которой доблестно трудился Федор.
– Бред какой-то, – все еще не верил Смолкин, хватаясь за ручку двери, – массовые галлюцинации!
– Горько молодоженам! – прокричали ему товарищи по перу, как только он ступил на порог.
Федор озадаченно сел за свой рабочий стол. Люся демонстративно подошла к нему и чмокнула в щеку. Народ зааплодировал. Потом разошелся по кабинетам, увлекая за собой невесту, пообещавшую поделиться подробностями начавшейся вчера семейной жизни.
– Как это произошло? – прохрипел Смолкин, оглядывая сотоварищей-корреспондентов – хмурого Василия и веселого Константина.
– Прикольно! – радовался Константин. – Ты был в полной отключке и висел на Люське, как родной.
– Занимательно, – согласился с ним Василий, – я бы даже сказал, что довольно храбро. Женился, как отрезал, не примеряясь семь раз.
– Итак, – вздохнул Федор, уставившись на дверь, – я все-таки женился. А когда оформляют развод?
Людмила обняла Настю, и обе немного всплакнули. Первый тайм прошел со счетом один—ноль в их пользу. Осталась еще парочка с небольшими перерывами, за время которых следовало провести тщательную подготовку. Впрочем, подготовка была проведена заранее, следовало только еще раз убедиться в том, что все идет по плану. Люся набрала номер своей приятельницы, начальника местного загса, и поинтересовалась ходом строительных работ. Та обнадежила ее, что помещение загса из-за протекающей крыши будет закрыто минимум на три дня. Заявления о расторжении брака в это время принимать никто не станет. Какое расторжение, если у загса от течи поехала крыша?
Смолкин бросил трубку на рычаг. Ему показалось, что крыша поехала у него. Какие строительные работы? Ему придется жить с Люськой в одной квартире минимум три дня! Она будет вести себя как его законная жена: готовить, стирать, убирать. С ней придется спать в одной постели? Нет, в браке определенно есть свои преимущества. Жалко, что его не заключают на год! Пожили, надоели друг другу и разошлись. Женился на очередной Люське. Та снова готовит, стирает, убирает. А он с ней… хм.
Федор мечтательно улыбнулся.
– Радуется, – кивнул на него Константин, – такую девку отхватил!
– Остальные-то теперь побоку, – позлорадствовал Василий, не пользовавшийся вниманием у женщин.
Федор сник. Вот что худшая сторона брака! Остальные побоку. Поэтому он и не собирался жениться минимум лет десять. Как же получилось, что он передумал?! Смолкин потер виски, напряг память, но так ничего и не вспомнил, кроме того, как утром обнимал унитаз. Значит, у них не было первой брачной ночи? А Люська даже не закатила скандал по этому поводу?! Закатит. Бабы все такие. Оттягивает удовольствие до вечера, а перед ужином начнет ему припоминать. Что же выходит? Федору придется ужинать с Люськой? А как же Лариса?
– А кто его спрашивает? – интересовался по телефону Василий. – Верочка? Ах, это вы, Верочка! Конечно, он рад. Да и вы обрадуетесь, когда узнаете, что Федор вчера женился и у вас есть отличная возможность поздравить его с законным браком. Бросила трубку, – развел он руками.
– Выпьем, Федя, где же кружка?! – продекламировал Константин и пошел к холодильнику за остатками вчерашнего пиршества.
– Почему Люська? – страдал Смолкин, наблюдая за тем, как Константин разливает по пластиковым стаканчикам водку, боязливо поглядывая на дверь в ожидании появления главреда. Тот утренние возлияния не поощрял и требовал трудовой активности, которая после застолий превращалась в трудовой подвиг.
– Я же говорю, – поднимая стакан, повторил Костя, – она висела на тебе, как родная!
– За мужскую солидарность, мужики! – провозгласил тост Василий, и все залпом опрокинули стаканы.
– Лариса, – стонал Смолкин, – Верочка, Соня Огурцова! Почему Люська?!
– Вот так, брат, бывает, – похлопал его по плечу Василий. – Верочка, Верочка, а потом – бац! И Люська! Лариса, Лариса, а потом – бац и…
– Федор! – Дверь резко распахнулась, и на пороге показался главред. – Поздравляю!
Он подбежал к столу, с которого не успели убрать початый алкоголь, и тоже потребовал наполнить ему стакан. Смахивая скупую мужскую слезу, главред сказал тост и выпил. А потом еще.
– Федька, сволочь, – расчувствовался Сан Саныч после опустошенной бутылки, – как ты мог? Вот и я когда-то напился и женился. Сколько лет-то прошло? Девчонки уже выросли…
Смолкин молча поглядел на седоватого главреда. Если уж и он в свое время напился и женился, значит, такая у них судьба, у журналистов. Нет предела этому беспределу. Все бабы одинаковы: так и норовят ухватить подвыпившего мужика, нацепить на его одурманенное сознание брачные оковы и повесить на свободолюбивую шею хомут. Как он мог столько выпить, что согласился жениться?! Нужно меньше пить. И спать. Особенно с разными бабами. Но отныне ему придется менять всю свою налаженную жизнь. Вряд ли Люська потерпит его бывших пассий. Рыжая ведьма! Как она смогла его окрутить?
– Детей-то когда рожать начнете? – интересовался главред. – Не затягивай с этим делом, Федя.
– Ага, – поддерживал того Константин, – в стране с рождаемостью напряженка.
– Как только, так сразу, – пробурчал Смолкин, лишь бы его оставили в покое. Детей ему только не хватало. Еще чего! Он ни за что не станет матерью-героиней. То есть Люська его не станет, конечно же. Его? Он уже думает о ней как о своей собственности?
– Пухлик, – в кабинет заглянула Людмила, – ты обедать с нами пойдешь? – И она кивнула на стоявшую рядом с ней Настасью. Опешивший от «Пухлика» Смолкин застыл с соленым огурцом во рту и едва нашел в себе силы промычать «нет». – Тогда мы двинули в сторону «Макдоналдса». У тебя сотни не найдется, а то я кошелек дома забыла?
Смолкин дрожащей от напряжения рукой полез в карман и выудил деньги. Вертихвостка! Она уже начинает опустошать его карманы! Он кисло улыбнулся сослуживцам и протянул ей купюры.
– Спасибки, – восхитилась его щедростью Люся и послала Смолкину воздушный поцелуй, от которого его физиономию перекосило.
– Пу-х-лик, – мечтательно повторил Костя, когда Люська закрыла за собой дверь. – Как она тебя ласково! Жениться, что ли?
– Моя меня тоже когда-то, – махнул рукой главред, предлагая тем самым наполнить емкости до краев. И Константин полез в холодильник за оставшейся водкой.
Люся выбрала «Макдоналдс» не случайно. Отсюда открывался отличный вид на вход в редакцию. Она решила контролировать Смолкина каждую минуту. Его нельзя было отпускать в самостоятельное плавание, из которого его только что прибило к семейному берегу. Ведь в холостяцком море осталось полным– полно плотоядных русалок, мечтающих затянуть его обратно в пучину разврата. Мечтать о Смолкине должна была каждая романтичная особа слабого пола. Он был местным мачо, если уж не по внешности (рост средний, комплекция полноватая, очки), то уж по умению убалтывать женщин – точно. Случись ему встретиться с Казановой, тот бы ему позавидовал!
Люсю он никогда не привлекал как мужчина. Ей нравились высокие, крепкие брюнеты с глубокими карими глазами, в которых можно было утонуть безвозвратно. Вернее, нравились бы. До этого момента ни один брюнет ее мечты еще не встречался. Возможно, они и были, но Люсе не попадались. Зато Федор Смолкин маячил перед глазами каждый день. Маячил, разбивал шутя женские сердца, одаривая всех обаятельной улыбкой закоренелого холостяка. И вот теперь он уже не холостяк!
– Тебе придется ему готовить еду? – трагическим шепотом поинтересовалась Настя, прихлебывая молочный коктейль с клубникой.
– Придется, – шумно вздыхала Люська, вливая в себя прохладу ванильного напитка.
– Тебе нужно будет ему стирать? – продолжала подруга.
– Нужно, – соглашалась та.
– И спать в одной постели?! – Настя испуганно закрыла рот рукой и огляделась по сторонам, как будто под одним из столов прятался Смолкин и слушал их откровения.
– Ни за что! – заявила Люся и вцепилась зубами в гамбургер.