– Смотри. Я умываюсь – значит, я умываю сам себя, да? Получается, ты извиняешь сам себя?
– Э-э-э, – я реально тормозил, а от этого всегда начинал запинаться, – ну, так же говорится… Извините.
– Вот, это уже по-русски. А повода нет: просто увидел хорошего человека и захотелось его угостить.
Он расплатился и кивком предложил мне следовать за ним. «Хороший человек» в моем лице совсем забыл и про леденцы, и про Лидкину шоколадку, и даже про овсяное печенье для худеющего Гараяна. И, ни капли не сомневаясь, направился вслед за Лехой. Мой новый знакомый вышагивал так, что никто не посмел бы усомниться в его уверенности в себе. Горделивая осанка даже вызывала невольную зависть. Между тем дождь все еще лил.
– А куда пойдем-то?
– Да сядем сейчас на лавочке в скверике, тут недалеко.
– А дождь?
– Ты что, промокнуть боишься?
Вопрос прозвучал насмешливо, и желание что-либо выяснять сразу пропало. Действительно, почему бы и не промокнуть? Мы шли молча, и всю дорогу я пытался объяснить самому себе: что я делаю и зачем куда-то иду с этим человеком? Разум подсказывал, что надо вернуться в магазин и купить все то, что заказали ребята из офиса, где меня минут через двадцать по закону подлости начнут искать. Но возвращаться туда я не хотел.
* * *Дождь прекратился. Выглянуло безразличное осеннее солнце. В сквере было пусто.
Леха уселся на мокрую скамейку так, как будто она сухая: видно, что его не заботили такие мелочи. Я робко присел рядом. Открыли бутылки. Пить холодное пиво на улице при такой мерзкой погоде большого удовольствия не доставляло. Глотать больно, но я сделал несколько крупных глотков и выдохнул.
– Как пиво? – поинтересовался Леха.
– Пиво как пиво, – пожал я плечами, – холодное.
– Ясно. Тогда рассказывай!
– О чем?
– Как о чем? Чем живешь, чем дышишь? Кто ты вообще такой?
Потребность высказаться и выпитое на голодный желудок пиво развязали мне язык. Полчаса моего сбивчивого монолога, и Леха знал обо мне все. Ненавязчивыми вопросами и глубокомысленным хмыканьем он направлял мой рассказ и, дослушав, подвел итоги.
– Итак, Сергей Резвей, двадцати семи лет, жены нет, девушки тоже нет, родители далеко, работаешь рекламщиком в медиахолдинге. Работой доволен, но в коллективе авторитетом не пользуешься. Зачем живешь-то, Серега? В чем смысл?
– Смысл? – даже как-то удивился я. – Жить.
– Жить, чтобы жить? Серьезно? Ну ты даешь, старик! Наверняка у тебя есть какие-то мечты, планы, цели. Проблема в том, что ты пытаешься угодить всем в ущерб себе. Всё, что тебе нужно для счастья, – осознать, что твои мечты вполне исполнимы и зависит всё только от тебя. Стань эгоистом в хорошем смысле. Поставь цели. Наберись здоровой наглости. Будь грубее и не бойся казаться невоспитанным: сейчас воспитанные люди не в моде!
– Извините, но…
– Что за идиотская привычка к месту и не к месту через слово вставлять «пожалуйста», «прошу прощения» и «извините»? За что извиняешься, прощения просишь, сам хоть понимаешь? Что за «э-э-э…» да «ме-е-е…»? Что за «ну… я не знаю» после каждого вопроса? Отвечай односложно и предельно конкретно: либо да, либо нет. А если хочется ответить «нет», но стесняешься, собери волю в кулак и скажи три коротких слова: «Нет – и точка!» Забудь о воспитании: в этом мире выживает не самый воспитанный, а самый наглый. Стань хамом: хамство упрощает взаимопонимание в той среде, в которой ты обитаешь. Уяснил?
– Не совсем. Наглецы и хамы, может, и успешнее в чем-то, добиваются своего, но это всегда плохо заканчивается для них, – услышанное от Лехи не вписывалось в мое понимание мира, его харизма поблекла и больше не действовала на меня.
– Ты и вправду так считаешь? Я ведь не учу тебя, как превратиться из жутко интеллигентного парня в крайне неинтеллигентное быдло, это ты можешь понять? – вскипел Леха. – Я тебе говорю, что в современном обществе, в большей его части, а особенно в той, в которой ты имеешь честь жить и работать, быть тем, кто ты есть, – значит обречь себя на вечное лузерство. Хочешь позволить себе такую роскошь? Роскошь быть собой вместо права на нормальную жизнь, уважение коллег, внимание красивых девушек?
– Э-э-э… – пока я думал, заполнил паузу привычным блеяньем.
– Да твою же мать! – Леха взорвался.
– Нет! Нет, не хочу!
– Тогда запоминай! Все вышесказанное относится только к тем, кто тебя использует. Неважно: родственник ли это, начальство, коллега или просто случайный прохожий. Вот тебе простой пример: ты спешишь на работу, но тебя останавливает прохожий и стреляет сигарету или огня. Как ты поступишь?
– Конечно, дам сигарету, – ответил я, не задумываясь. – А что, мне не жалко.
– И опоздаешь на работу?
– Да нет, это же не займет и минуты.
– А отказать не займет ни секунды! Представь, что по дороге на работу тебе встретились несколько прохожих, стреляющих курево. Представил? Останавливаешься, вытаскиваешь пачку, открываешь, протягиваешь, дожидаешься, пока прохожий вытянет сигарету, кладешь пачку на место, достаешь зажигалку… Не успел на автобус. Опоздал на работу. Доступно?
– Вполне, – я начал понимать, к чему он клонит.
– И вот ты опоздал на работу, что, конечно, не привело руководство в восторг. При таком подходе рано или поздно твои опоздания приведут к увольнению или лишению премии.
– Да меня и так уже лишили премии…
– Вот видишь! Длинноногая девочка Лида живет себе припеваючи, гуляет, работу выполняет не вовремя, а что в итоге? Ты без премии, она на коне, совесть не мучает, над тобой посмеивается, еще и гордится своей находчивостью… Стерва?
– Она не стерва, она хорошая, – почему-то поправил я.
– Так ты к ней неравнодушен?! – изумился Леха. – Ха! Думаешь, если и дальше позволишь ей ездить на себе, то она и ноги раздвинет?
– Ну, ноги не ноги, но…
– Знай, Резвей, что нормальная, уважающая себя девушка никогда не будет не то что спать, но даже встречаться с рохлей. Тем более такая, как она. Зачем ей с тобой встречаться, если ты и так под нее стелешься?..
Внезапно Леха задумался, а потом воскликнул:
– Да тут же поле непаханое! Слушай, а почему ты со мной-то пошел? Тебе же на работу надо было возвращаться? Или нет?
– Э-э-э… Надо было…
– Короче! Я не я, если не сделаю из тебя нормального мужика! Вот номер моего мобильного, – Леха протянул мне визитку. – Позвони мне как-нибудь: попьем пива и продолжим беседу. А сейчас возвращайся на работу и попробуй хоть остаток дня побыть мужиком! Сможешь?
– Ну, я не знаю… – протянул я, глядя вниз.
Поднял голову, увидел бешеные Лехины глаза, покраснел, разозлился на себя и выпалил:
– Да!
Леха улыбнулся:
– Молодец! Так держать! Держи краба!
С этими словами он встал, пожал мне руку и ушел.
Я повертел его визитку – дорогая темно-зеленая бумага, белым шрифтом на ней: «Алексей Верняк».
Глава 2 Первый кирпич
Георгий, вахтер и охранник в одном лице, расплылся в улыбке. Я тут же представил себя и понял, что вид у меня комичный: мокрые растрепанные волосы, нелепые заляпанные очки в толстой оправе, промокшая одежда и визуально увеличившиеся в размерах за счет налипшей грязи туфли.
«Ну что же, пусть веселится, я ведь и впрямь выгляжу несуразно», – подумал я. Но, вспомнив Леху, неожиданно даже для себя самого выпалил:
– Чего лыбишься?.. Дурак, что ли?
Вахтер застыл с оскаленным ртом, уголки губ поползли вниз, в глазах – изумление. Не дожидаясь, пока он опомнится, я прошмыгнул мимо него к лифту. К последствиям собственной несдержанности я оказался пока не готов. Опомнившийся Георгий закричал вслед: «Ты оборзел, гнида?..» – но дальнейшего я не услышал. Возможно, наш корпоративный преторианец взывал к моей совести; возможно, просто хотел объяснить, что улыбался он вовсе по другой причине. Эти версии наиболее комфортны для меня, но я честен перед собой: я оскорбил Георгия, расправа неизбежна.
Георгий, которого все, кроме меня, звали просто Жора, в юности провел пару лет в колонии по какой-то хулиганской статье, и этот период стал самым ярким в его жизни. Сотни, да что там, тысячи «чмырей», по его словам, вставали ему поперек дороги, после чего умывались кровью и становились инвалидами. Поэтому я четко понимал, что, скорее всего, Георгий хотел максимально доступными методами пояснить мне неприемлемость моей линии поведения без должного к нему уважения. Проще говоря, побить меня.
Кровь прилила к лицу, пульс участился, в горле пересохло – так происходит всегда, когда я попадаю в конфликтную ситуацию. Еще больше я волнуюсь, впадаю в ступор при любой угрозе физического воздействия. Я боюсь. Боюсь, что мне разобьют нос, выбьют зубы, ударят в живот… Я очень хорошо все это себе представляю, настолько ярко и подробно, что при одной мысли о драке паникую. Поэтому я стараюсь быть со всеми в хороших отношениях, не обострять, идти на компромисс, входить в положение и всегда боюсь кого-нибудь обидеть.