Барбара Картленд Таинство любви сквозь призму истории. Отношения мужчины и женщины с библейских времен до наших дней
Глава 1 ВСЕ НАЧАЛОСЬ С ЕВЫ
Любовь – непреходящий, неоценимый вклад женщины в жизнь! Какие бы сложности и искажения ни придумал Адам, Ева украсила довольно грубую биологическую необходимость тайной, красотой и очарованием.
Мужчина, конечно, должен был все испортить, обвинив Женщину в «первородном грехе», тогда как она совершила одно – возвысила простой инстинкт до искусства.
Не будем лицемерить! Не может быть речи о паре невинных существ, веселившихся в садах Эдема даже без мысли о сексе. Божественный приказ гласил: «Плодитесь и размножайтесь», и они повиновались.
Но размножение могло стать очень скучным, обыденным, таким же автоматическим и несущественным, как в курятнике с одной-единственной несчастной несушкой.
Блистательным открытием Евы была идея наготы. Может быть, обретенная ею со съеденным яблоком мудрость породила чувство стыда, но вдобавок она возбудила желание. С тех пор Мужчина и Женщина ведут нескончаемую игру в пятнашки по правилам, которые требуют разной степени скромности и уклончивости с конечной целью отбросить и то и другое.
Поскольку нагота была как физическим, так и душевным эмоциональным состоянием, желание от земного физического возвышалось до откровения мыслей и сердца.
Назовите это проклятием, если угодно, но Ева сделала его терпимым, а для многих в высшей степени желанным.
Больше того, скрытые женские прелести вселили в мужчин убеждение в уникальности конкретной женщины. Поэтому объект желания из общего стал индивидуальным.
Убеждение, а точнее, вера – ибо это явление заслуживает благородного определения – в разительное отличие одной девушки от нескольких миллиардов других, живущих в любой данный момент, достигла ныне апогея. Двое влюбленных всецело верят, будто «созданы друг для друга», девушка надеется, что «мистер Тот Самый» рыщет по белу свету, разыскивая ее.
Какой банальной была бы жизнь без высокого идеализма в любви, видно из трудов социологов, изучающих примитивные народы, которым неведома изощренная цивилизованная любовь.
Маргарет Мид1 в исследовании, посвященном аборигенам Самоа, описывает, как рассказывала им историю Ромео и Джульетты. Они сочли ее очень комичной и умирали со смеху над столь нелепым поведением юноши и девушки.
Антрополог доктор Одри Ричардс, живший в племени бемба в Северной Родезии, однажды поведал им английскую сказку о принце, который взобрался на стеклянную гору, пересек океан и убил дракона, чтобы завоевать любовь девушки.
Люди племени бемба были явно озадачены. Потом старый вождь выразил общее мнение, задав простой вопрос: «Почему он не взял другую девушку?»
С точки зрения людей, близких к Природе, «ночью все кошки серы», все женщины снабжены одинаковыми сексуальными атрибутами. Бессмысленно и утомительно добиваться конкретной недосягаемой девушки, когда десятки других просто жаждут партнера.
Физический акт – кульминация ухаживания и влюбленности – несомненно, всегда был таким же естественным, как еда и дыхание. Нам, воспитанным на искусстве соблазна, насчитывающем несколько тысячелетий – с благословения религии и общества или без него, – трудно понять, что собой представляла бы жизнь человека без эмоциональных аспектов совокупления.
Искусство любви предшествовало искусству письма, резьбы, рисования, которые запечатлели бы особенности половой жизни на заре цивилизации, так что мы можем лишь строить догадки, наблюдая за изолированными народами, для которых время мало что значит.
Один из воинов племен Новой Гвинеи так описывал принятый среди его сотоварищей способ удовлетворения сексуального аппетита:
«Мы идем под большое дерево. Садимся, ищем вшей в волосах друг у друга. Говорим женщине, что хотим спариться. Договариваемся и уходим назад, в деревню. Идем в свои хижины, ложимся и разговариваем. Когда мужчина и женщина остаются одни, он снимает набедренную повязку из листьев, а она – юбку из травы». Очень практично, совершенно бесчувственно, абсолютно неромантично. Просто удовлетворение вселенского инстинкта продолжения рода. Занятие любовью – половой акт в самом узком смысле слова. Женщина, видимо, соглашается по привычке или, подобно мужчине, ради возникшего в тот миг желания быстро получить сексуальное удовлетворение.
В любом случае сердце не разрывается, нет ни ревности, ни открытой дискриминации. Жизнь – и любовь – предельно просты.
Подобное отношение, видимо, свойственно всем примитивным народам. Благонамеренные миссионеры и исследователи рассказывают аборигенам слаборазвитых стран упрошенные великие любовные истории цивилизованного мира.
О чем бы ни шла речь – о детской прелести Золушки, о трагедии Ромео и Джульетты, о страданиях Данте и Беатриче, – все вызывает у слушателей одну эмоциональную реакцию: смех.
И все же столь практичное отношение к занятиям любовью вполне может свидетельствовать о высоком продвижении по лестнице эволюции изученных на протяжении последних ста лет представителей далеких племен, бесконечно более цивилизованных, чем доисторический человек. Что, например, знали о любви наши предки в темные времена неолита?
На определенной стадии эволюции некий интеллектуал обнаружил связь секса с рождением. Возможно, для этого пришлось ждать, когда придет пора отлова и содержания животных – мелких, с коротким сроком беременности. Или кто-нибудь поумнее других заметил, пристально наблюдая за стадом, что в результате спаривания самца и самки рождается малыш, а если держать их отдельно, самка остается бесплодной.
Это был важный шаг, ибо даже в нынешние времена существуют полинезийские племена, не видящие никакой связи между совокуплением и рождением. Одно – приятное занятие, другое – чудо.
Понимание секса как чуда, необходимого и неотъемлемого от жизни, намного повышало его значение, которое для воина племени сводится к вопросу «чем заняться после обеда».
Выяснилось, что связь секса с воспроизводством слаба – результат следует не всякий раз, не после каждого совокупления, – и загадочна, потому что невидима.
Было установлено, что женщина – более важный партнер в репродуктивном процессе. Поэтому ее надо держать под контролем, но она заслуживает и почитания. Все уникальные женские особенности – грудь, половые органы – и процессы, например менструация, приобретали особое, магическое значение.
Как слабые существа, женщины заслуживали презрения, но также и обожания за их особые качества. За несколько сотен тысяч лет этот двойственный мужской взгляд не слишком изменился!
Вскоре секс неизбежно стал оправданием и причиной излишеств. По законам имитационной магии всех ранних религий групповые половые акты в полях в весеннее время приобретали для земледельческих племен особое значение. В кочевых и охотничьих племенах мужчины в охотничий сезон отсутствовали, а по возвращении устраивались сексуальные оргии. .
Секс, несомненно, доставлял радость доисторическому человеку, хоть он и не называл его «любовью». Не было ни разочарований, ни принуждения. Может быть, между членами племени допускались половые связи, независимо от других, более прочных отношений, связанных с рождением детей.
Благодаря счастливому открытию одного рабочего в долине Дуная в 1908 г., можно довольно точно догадаться, что думали наши далекие предки о своих женщинах: копая глину и гравий, он вывернул лопатой округлую фигурку дюйма в четыре высотой.
Это самый ранний образчик попыток мужчины символически выразить свою любовь к женщине в изобразительной форме.
По современным стандартам «Венера Виллендорфская» безобразна, почти по любым – непристойна, если считать непристойным повышенное внимание к полу и подчеркнутость половых признаков. Эта маленькая статуэтка, получившая то же название, которое носят прекраснейшие на свете статуи и картины, сделана из известняка.
Ее творец хотел одного – передать сексуальную привлекательность женщины. У нее огромные отвисшие груди, торчащий живот, половые органы увеличены, чтобы их не скрывали очень толстые ляжки. Чертам лица, рукам, плечам, лодыжкам, ступням либо не уделяется никакого внимания, либо они уменьшены, не отвлекая от половых атрибутов.
Другие фигурки и орнаментальные рисунки с изображением женщин, обнаруженные впоследствии и принадлежащие в целом к тому же периоду, что и «Венера Виллендорфская», демонстрируют тот же пристальный интерес к полу.
У «Венеры Брассемпуи», найденной в пещере на юге Франции, очень широкая талия и гигантские груди. На теле видны шрамы – первые свидетельства о татуировках и прорезях, всегда считавшихся сексуально привлекательными.