Кассандра Клэр
Хроники Бейна — 10
Курс настоящей любви (и первых свиданий)
Похоже, Магнус Бейн и Алек Лайтвуд влюбились, но сначала у них было первое свидание.
Когда маг Магнус Бейн встречает Сумеречного охотника Алека Лайтвуда, между ними проскакивает искра. А то, что происходит на их первом свидании, зажигает настоящее пламя…
Переводчик: Светлана Дорохова
Редактор и оформитель: Анастасия Антонова
Переведено для: http://vk.com/e_books_vk
Полное или частичное копирование текста без ссылки на группу запрещено !
Уважайте чужой труд!
В Бруклине наступил вечер пятницы, городские огни отражались в небе: окрашенные оранжевым облака придавливали летний зной к тротуарам, словно цветок между страницами книги. Магнус в одиночестве расхаживал по своей квартире и с легким интересом размышлял, выдержит ли он.
Приглашение Сумеречного охотника на свидание входило в первую десятку самых странных и самых неожиданных вещей, которые когда-либо происходили с Магнусом, а он всегда стремился жить очень неожиданной жизнью.
Своим согласием он удивил сам себя.
Пасмурный день в прошлый вторник он провел дома в компании кошки и перечня, который включал в себя рогатых жаб. Потом у него на пороге появился Алек Лайтвуд, старший сын Сумеречных охотников, возглавлявших Нью-Йоркский Институт, поблагодарил его за спасение своей жизни и пригласил на свидание, при этом сменив пятнадцать оттенков от красно-коричневого до розово-лилового. В ответ Магнус тут же потерял рассудок, поцеловал его и назначил свидание на пятницу.
Вообще все это было чрезвычайно странно. С одной стороны, Алек пришел и поблагодарил Магнуса за спасание жизни. Очень немногие Сумеречные охотники пошли бы на такое. Они считали магию своим правом каждый раз, когда она была им нужна, и относились к магам, как к своим удобствам или помехам. Большинство нефилимов скорее поблагодарят лифт за то, что тот приехал на нужный этаж.
А еще никогда раньше ни один Сумеречный охотник не приглашал Магнуса на свидание. Им нужны были одолжения нескольких видов: магические, сексуальные и странные. Никто из них не хотел проводить с ним время, сходить в кино, поделиться попкорном. Он даже не был уверен, смотрели ли Сумеречные охотники кино.
Такая простая вещь, такая откровенная просьба — как будто ни один Сумеречный охотник никогда не разбивал тарелку, потому что Магнус дотронулся до нее, или не выплевывал слово «маг» словно проклятье. Как будто все старые раны смогли затянуться, словно их и не было, а мир стал таким, какой он есть в ясных голубых глазах Алекса Лайтвуда.
В этот момент Магнус ответил «да», потому что хотел это сказать. Однако, возможно, он сказал «да», потому что был идиотом.
В конце концов, Магнусу пришлось напомнить себе, что Алек даже не был так уж хорош. Он лишь отвечал на единственное мужское внимание, что у него было. Алек был скрытным, застенчивым, очевидно, неуверенным и, очевидно, интересовался своим светловолосым дружком Джейсом Вейландом. Магнус был уверен, что все дело в имени, но Вейланд необъяснимо напоминал ему о Уилле Херондэйле, а он не хотел думать о Уилле. Лучший способ избавить себя от горя — это не думать о потерянных друзьях и не связываться снова с Сумеречными охотниками.
Он сказал себе, что это свидание станет лишь легким волнением, единственным эпизодом в жизни, которая стала слишком однообразной, и ничего больше.
Он пытался не думать о том, как дал согласие Алеку, как тот посмотрел на него и с разрушительной простотой сказал: «Ты мне нравишься». Магнус всегда считал себя тем, кто мог окутать человека словами, подвести его или навешать лапши на уши, если придется. Удивительно, как с какой легкостью Алек смог через все это пробиться. И что более удивительно, похоже, он даже и не пытался.
Как только Алек ушел, Магнус тут же позвонил Катарине, взял с нее обещание хранить тайну и все ей рассказал.
— Ты согласился встретиться с ним, потому что считаешь Лайтвудов придурками и хочешь показать им, что сможешь испортить их маленького сыночка? — спросила Катарина.
Магнус раскачивал на ноге Председателя Мяу.
— Я действительно считаю их придурками, — признался он. — И все это похоже на то, что так я и сделал. Черт!
— Нет, не совсем, — сказала Катарина. — Ты излучаешь сарказм двенадцать часов в день, но ты практически никогда не злишься. Под всей этой мишурой скрывается доброе сердце.
У кого было доброе сердце — так это у Катарины. Магнус точно знал, чей он сын и откуда пришел.
— А даже если это и была злоба, то никто тебя не может винить, только не после Круга, после всего того, что произошло.
Магнус выглянул в окно. Напротив его дома, через улицу, расположился польский ресторан, мерцающие огни обещали борщ и кофе (надеюсь, не вместе) двадцать четыре часа. Он подумал о том, как у Алека дрожали руки, когда тот приглашал его на свидание, каким радостным и удивленным он казался, когда Магнус согласился.
— Нет, — сказал он. — Возможно, это плохая идея — возможно, это моя самая худшая идея за это десятилетие, — но это не имеет никакого отношения к его родителям. Я согласился из-за него.
Катарина на несколько минут замолчала. Если бы Рагнор был рядом, то рассмеялся бы, но он умотал на курорт в Швейцарии за серией сложных процедур по уходу за лицом, чтобы вывести с него зелень. Катарина обладала инстинктом целителя, поэтому знала, когда быть доброй.
— Тогда удачи тебе на свидании, — наконец, сказала она.
— Весьма признателен, но мне не нужна удача, мне нужна помощь, — сказал Магнус. — То, что я иду на это свидание, не значит, что оно пройдет хорошо. Я очень обаятелен, но в танго замешаны двое.
— Магнус, помнишь, что произошло в последний раз, когда ты пытался станцевать танго? У тебя слетели ботинки и чуть кого-то не прибили.
— Это была метафора. Он Сумеречный охотник, он Лайтвуд, и он запал на блондина. Для свиданий он рискован. Так что мне нужна стратегия побега. Если свидание обернется полной катастрофой, я напишу тебе. Я сообщу: «Голубая Белка, это Горячий Лис. Миссия отменяется в связи с сильным ущербом». Затем ты позвонишь мне и скажешь, что произошла ужасна ситуация и требуется моя помощь как мага-специалиста.
— Как-то это излишне сложно. Это же твой телефон, Магнус, не нужно никаких кодовых имен.
— Хорошо. Тогда я просто напишу «Отмена». — Магнус протянул руку и провел пальцами от головы к хвосту Председателя Мяу, тот потянулся восторженно мурлыкнул, одобряя вкус Магнуса в мужчинах. — Ты мне поможешь?
Катарина сделала глубокий раздраженный вдох.
— Помогу, — пообещала она. – Но на этот век ты истратил все одолжения насчет свиданий, так что ты мне должен.
— Это сделка, — сказал Магнус.
— И если все удастся, — хмыкая, проговорила Катарина, — то на твоей свадьбе я хочу быть подружкой жениха.
— Я вешаю трубку, — сообщил ей Магнус.
Он заключил с Катариной сделку. И даже больше: он позвонил и зарезервировал столик в ресторане. Он выбрал наряд для свидания: красные брюки от Феррагамо, подходящие ботинки и черный шелковый жилет, который Магнус носил без рубашки, потому что тот творил удивительные вещи с его руками и плечами. И все это зря.
Алек опаздывал на полчаса. Вероятно, что у него сдали нервы — он взвесил свою жизнь, вкупе со своими драгоценными обязанностями Сумеречного охотника, против свидания с парнем, который не так уж сильно ему и нравился, — и вообще он не придет.
Магнус философски пожал плечами, с небрежностью, которой не ощущал, проследовал к своему домашнему бару и приготовил себе волнующую смесь из слез единорога, энергетического зелья, клюквенного сока и с кусочком лайма. Когда-нибудь он обернется и посмеется над всем произошедшим. Возможно, завтра. Ну, может, послезавтра. Завтра у него будет похмелье.
Должно быть, он подпрыгнул, когда в квартире раздался звонок, но кроме Председателя Мяу этого никто не видел. Магнус сохранял идеальную невозмутимость, когда Алек взбежал по лестнице и влетел в дверь.
***
Алека напротив нельзя было назвать идеально невозмутимым. Его черные волосы торчали в разные стороны, как спрут, перемазанный сажей; грудь под бледно-голубой футболкой тяжело поднималась и опускалась; лицо блестело от пота. Нужно было очень постараться, чтобы Сумеречный охотник вспотел. Магнус удивился, как же быстро тот бежал.
— Вот это неожиданность, — вскидывая брови, сказал Магнус. По-прежнему держа на руках кота, он легко опустился на диван, перекинув ноги через один резной деревянный подлокотник. Председатель Мяу улегся на его живот, недоуменно мяукнув из-за резкого изменения своего положения.