"Сотрясение, как пить дать", – поставил он себе еще один диагноз, уловив знакомые уже ощущения.
– Очень хорошо, Николай Казимирович, мы так и думали, – будто издалека донесся до него голос милиционера. – Мы определили вас как владельца машины – по номерам двигателя и шасси, а также по техпаспорту. Мы сверили ваши данные по картотеке в Минске, в ГАИ.
– Так зачем спрашивали?
– Надо было во всем убедиться. Ведь при вас не было с собой паспорта. Ладно, я не для этого, собственно... Николай Казимирович, предварительное следствие установило, что вы тормозили с большой интенсивностью, но избежать столкновения так и не сумели. К сожалению, второй участник дорожно-транспортного происшествия скрылся с места аварии.
– Как же?..
– На месте происшествия остался только полуприцеп, под который и угодила ваша машина. А тягач – исчез. Сейчас тягач и его владельца по поручению районного ГАИ ищут сотрудники уголовного розыска.
– Это был "КамАЗ".
– "КамАЗ"? Вы точно запомнили?
– Да.
– Очень хорошо... А номера помните?
– Нет, конечно. Издеваешься...
– Ну, почему же – мало ли что. А может, вы запомнили, какого цвета была кабина?
– Вроде, красная. А вообще... черт ее знает... Слушай, инспектор, мне очень хреново. Может, ты пока оставишь меня в покое? – чуть не взмолился Николай, бросив тоскливый взгляд на этого энтузиаста в форме.
– Что? А, да, конечно. Мне, правда, врач разрешил с вами побеседовать. Но если вы себя так плохо чувствуете, что не можете ответить...
– Очень плохо.
– ...тогда допрос я проведу позже, – будто и не расслышав Самойленко, безапелляционно закончил милиционер. – Для нас очень важны ваши показания, гражданин Самойленко. По полуприцепу ничего установить не удалось. Он еще три года назад списан с одной из минских баз. Его давно уже должны были распилить на металлолом. Откуда он взялся – не понять. Кто хозяин – не вычислить, кто был за рулем – тем более. Так вы, Николай Казимирович, точно помните, – что это был "КамАЗ"?
– Да. И отцепись наконец...
– Ну, что ж. Спасибо, – милиционер встал и захлопнул блокнот, в котором что-то помечал по ходу разговора. – Кстати, гражданин Самойленко, должен вас предупредить, что предварительное расследование и моделирование ситуации на месте позволили установить, что вами были нарушены правила дорожного движения – вы превысили скорость. Второй участник дорожного происшествия, возможно, тоже нарушил правила проезда перекрестков. Но вы виноваты. Несомненно... Впрочем, об этом мы еще с вами не один раз побеседуем. А пока что выздоравливайте, гражданин Самойленко.
Инспектор как-то очень злорадно ухмыльнулся, смерив незадачливого водителя "БМВ" презрительным взглядом, и Николай вдруг понял, что искать тот проклятый "КамАЗ" милиция особенно и не будет – вину за аварию спишут на самого потерпевшего. Сам виноват – и делу конец. Все логично.
Николаю вдруг захотелось съездить по уху этому наглому менту, и он устало закрыл глаза, лишь бы не видеть его самодовольную рожу...
* * *
Странное чувство испытывают рядовые учителя, когда попадают в коридоры исполкомовских отделов народного образования – отсюда, из этого логова чиновников от учебы, исходит обычно все самое неприятное, что только есть в работе учителя: планы, программы, проверки, аттестации, комиссии... Наверное, похожее чувство испытывал знаменитый разведчик Исаев, он же Штирлиц, бродя по коридорам гестапо: повсюду – враги, но нужно делать вид; что это – коллеги.
После выхода на пенсию Пелагея Брониславовна надеялась навсегда вычеркнуть из своей жизни это мрачное здание, но теперь без визита к Антоненко, начальнику городского управления народного образования, ей не обойтись. Именно на него возлагала она свою последнюю надежду.