А он принимает это как должное и смотрит с любопытством, изучающе, не пропуская ни одной мелочи. Одни разглядывают эти кусочки жизни дзержинцев удивленно, другие недоверчиво, третьи - с нетерпеливым интересом, который всего скорее переходит в потребность действия.
Пускаю по рукам еще один снимок, объясняю: сигналисты. Они горном будят коммуну по утрам. Они дают сигнал на обед, на работу, на собрание, сигнал тревоги и сигнал спать. Они много разных сигналов знают - на любой случай.
- А у нас звонок. Что вставать, что спать, что обедать - все одинаково! - говорит Петька.
- "У нас, у нас"! - ворчит кто-то в ответ. - То у нас, а то у них. Нечего и сравнивать.
Петька сникает. И еще на двух-трех лицах я читаю уныние, обиду. И тогда я говорю:
- А почему же не сравнивать? И у нас будет горн, и у нас будут сигналисты. Вы думаете, коммунарам все так само с неба и свалилось? И экскурсии в Крым, и хорошие костюмы, и цветы? Они всё сами заработали, своими руками сделали. А вы что же, не сумеете? Не забыли еще, что у вас тут было три дня назад?
Я припомнил им грязного Петьку в одном башмаке, и ребят, спящих в одежде на кроватях без простынь, и Коршунова, который вопил, сидя в изоляторе.
- Вот вам уже смешно вспомнить, как вы тут грязью зарастали, а давно ли это было? А сейчас не стыдно вокруг посмотреть - всюду чистота. Разве вот ваша спальня такая, как была?
- Спальня ничего, - отзывается Коршунов и добавляет мечтательно: - Вот бы еще занавески на окна...
- Ага, занавески! - совсем уже лирически подхватывает Петька. - И цветы тоже.
- Занавесочки! Цветочки!- презрительно фыркает Король.
Это как сигнал: следующие две минуты неосторожный Коршунов и размечтавшийся Петька изнемогают под градом насмешек и готовы провалиться сквозь землю. И тут умница Стеклов медленно говорит, словно размышляя вслух:
- Без занавесок можно обойтись. А вот тумбочки бы.... тумбочки очень нужно! Совсем другое дело будет. И вид другой.
- Да, тумбочки не помешали бы, - говорю я. - Только досок у нас нет, вот беда.
- А я знаю, где взять доски! - Это опять Репин. Он словно нарочно всякий раз старается нас озадачить.
Все оборачиваются к нему.
- Да, - повторяет он, не то чтобы нахально, но как-то усмешливо глядя мие в глаза, - я знаю, где взять доски. Давайте разберем забор и сделаем тумбочки.
"Ну-ка, что ты теперь скажешь?" - читаю я у него на лице.
Его неожиданную выдумку встречают так, словно он предложил повесить луну в комнате вместо лампы.
- Сообразил тоже! Как же без забора?
громче всех кричит Подсолнушкин, которого, сколько мне помнится, не слишком удерживают заборы.
Встречаю лукавый взгляд Репина. "Умен, - думаю, - умен, ничего не скажешь!" А вслух говорю:
- Вообще-то, как по-вашему: зачем существует забор? Он нужен, чтобы чужая свинья не забрела в огород, а не для того, чтобы заслонять большой кусок неба. На что же нам забор? А впрочем, может, вы разбежитесь?
- Нет, не разбежимся! Не разбежимся! Идем скорее! Идем забор ломать!
Ребята вскакивают - они уже готовы бежать к дверям.
- Что вы, ребята! - говорю я, не вставая с места. - Только вымокнем без толку, вон дождь какой,
- Наплевать на дождь! Семен Афанасьевич, идемте! -со страстью кричит Король.
Я качаю головой. Тогда все кидаются к окнам - хоть поглядеть пока на этот забор, хоть прикинуть, как это мы его сломаем и что из него получится. Забор большой, досок будет много. Тумбочки - вот здорово придумано!
- Семен Афанасьевич, а ведь на всех не хватит тумбочек. Сначала надо будет одну на двоих - только чтоб было две полки...
- Не хватит? Давай прикинем... Здесь досок кубометров пятьдесят - не только на тумбочки, а и на низенькую изгородь хватит, и еще доски останутся. Надо только все с умом делать.