Работая над второй раной, я смутно расслышал вой полицейских сирен. Я только-только закончил, когда сирена внезапно взвыла прямо возле двери магазина, и грубый голос проорал:
– Полиция! Выходите! Руки вверх!
– Иисусе, здесь копы! – воскликнул Козлиная Борода. – Бежим через черный ход!
Я выдавил голосом, все еще не восстановившимся после всех усилий:
– Здесь нет черного хода! Сдавайтесь, пока вас не перестреляли.
– Похоже, один парень уже мертв, осталось пристрелить вас. Чик, и никаких свидетелей, – прорычал Акула с обезумевшими глазами. Пришлось положиться на возможность того, что он еще способен хоть как-то мыслить. Нельзя сказать, что мне понравился убийственных ход его мыслей.
– Раджив умирать не собирается, – быстро проговорил я. – Вы же позволили мне им заняться, теперь он должен выжить. Вы поступили разумно. Лучше вам так же действовать и дальше. Сдайтесь полиции, и вы отбудете свой срок заключения, но зато сохраните жизнь.
Татуированный нахмурился, рассматривая обмякшее тело Раджива.
– Не, Акула, стрелять не стоит. Думаете, копы станут вести переговоры, если мы возьмем этих двух в заложники? Возможно, используя их, нам удастся уйти.
Меня беспокоило головокружение, мысли путались после такого значительного расхода энергии, ушедшей на исцеление, и все же я попытался найти аргумент, который мог бы сработать.
– Пока Раджив жив, но переговоры займут уйму времени. Он не выдержит, если вы задержитесь, – предупредил я. – Мать Раджива – федеральный судья. Если он умрет, полицейские не прекратят охотиться за вами, пока не найдут, и уж тогда за его убийство поджарят[16] вас за милую душу.
– Ах ты, самодовольный ублюдок, пытаешься наврать с три короба, – Акула явно был в панике. – Прикончить его, да и дело с концом.
Он нацелил на меня свое оружие, и тут Мэгги Макрей своим успокаивающим, обладающим необъяснимой властью голосом произнесла:
– Он не лжет. С продавцом все будет в порядке. И с вами тоже.
Мэгги медленно встала, распрямив свое длинное гибкое тело. Она потеряла свою спортивную куртку, а волосы распустились. Под флуоресцентными лампами пышные волны упали ей на плечи в мерцающем темном золотисто-каштановом каскаде. Я смотрел почти в состоянии транса. Мисс Мэгги Макрей была самой чувственной женщиной, которую я когда-либо видел.
Головорезы среагировали точно так же. Их пристальные взгляды не могли от нее оторваться. Мэгги сделала пару шагов в сторону Козлиной Бороды, что стоял ближе всех. Самый смелый поступок, который я когда-либо видел.
– Сойка, прежде ты никогда не делал ничего подобного, – проговорила она своим страстным голосом. – Хочешь разбить сердце своей бабушки, и это после того, что она для тебя сделала?
Он задохнулся, рука безвольно упала, дуло оружия уперлось в пол. Она улыбнулась и положила руку на его плечо. Пистолет выпал из безвольных пальцев и приземлился на пол, в то время как Козлиная Борода уставился на нее, словно оглушенный ударом буйвол.
Она повернулась к Татуированному все с той же околдовывающей улыбкой.
– Роко, твоя девушка любит тебя и ждет ребенка. Зачем же ты позволил уговорить себя на это?
Он выглядел так, будто собирался расплакаться. Его оружие также глядело в пол. Мэгги погладила его по щеке, и он просиял в ответ самым глупейшим образом, пистолет выпал из руки.
Она повернулась к Акуле, который в отчаянии отступил, пытаясь ухватить свое оружие обеими руками и направить ей прямо в сердце.
– Черт побери! Ты кто, ведьма?
Магия, использованная ею на других, на него не подействовала, потому я с трудом вытащил себя из транса и швырнул банку томатного супа куда-то в горло Акулы.
– Падай, Мэгги!
Я был довольно хорошим питчером[17] в дни, когда у меня хватало времени играть в бейсбол[18]. Акула издал какой-то сдавленный звук и сложился вдвое. Я выбрал банку потяжелее – возможно, гарбанзо[19] – и поразил его в висок. Он грохнулся, потеряв сознание, но когда падал, раздался выстрел, однако Мэгги сумела вовремя нырнуть, и пуля просвистела над ее головой.
Наклонившись, она успела подобрать с пола пару брошенных стволов. А я забрал оружие Акулы.
– Здесь все о'кей, офицеры! – крикнул я после этого. – Я – один из двух покупателей. Все три грабителя сдались и отдали нам свое оружие. Вызовите скорую! Продавцу срочно требуется помощь.
– Руки вверх! – раздался грубый голос полицейского.
Не очень-то приятно, если полиция, войдя, обнаружит все три ствола в наших руках, потому я положил оружие Акулы на полку с консервами. После того, как я добавил к нему пару стволов из рук Мэгги, я поднял руки и крикнул:
– Входите!
Два головореза, продолжавшие стоять, выглядели все еще несколько одурманенными магией Мэгги. Полицейские осторожно вошли внутрь, оружие наготове. Удостоверившись, что угрозы нет, они расслабились и надели на грабителей наручники. Полагаю, я сам выглядел вполне безобидно, поскольку они даже не заподозрили, что я могу оказаться одним из нападавших.
Прибыла машина скорой помощи, и внезапно оказалось, что гастроном полон копами и медиками, пытающимися понять, можно ли спасти Раджива. Один из них тихо присвистнул, проверив пульс и кровяное давление Раджива.
– Да этот парень самый удачливый житель Нью-Йорка. Крови он, конечно, потерял много, но пули, похоже, не задели ни одного основного кровеносного сосуда.
К счастью, им и в голову не пришло, что Раджива пришлось лечить с помощью магии.
– Я сделал все, что мог, чтобы замедлить кровотечение, – объяснил я. – Мы с ним учимся на медицинском уже четыре года, а его отец – хирург. Пожалуйста, позаботьтесь о нем.
Врач кивнул, пока с помощником пытался стабилизировать состояние Раджива. Медики, казалось, думали о своем.
– Он справится. Вы проделали хорошую работу, док. – Наивысшая из похвал.
Раджива уложили на каталку, и он даже умудрился изогнуть губы в улыбке.
– Не позволяй моим старикам слишком волноваться, Чарли.
Я погладил его по руке.
– Попробую убедить их, что все будет о’кей.
Я подозревал, что его бабушка и дедушка сразу кинутся в больницу. А его родители, судья и хирург, прилетят из Далласа первым же доступным рейсом. Слава Богу, новости о Радживе пока были только хорошими.
Едва Акула пришел в сознание и его подняли с пола, женщина-полицейский обратилась к Мэгги и ко мне:
– Оставайтесь поблизости, пока мы займемся преступниками и жертвой. От вас потребуются заявления.
Я кивнул и переместился в дальний конец магазина, последовав за Мэгги. Вид у нее был, как у выжатого лимона, впрочем, как и у меня.
– Хочешь латте? – спросил я.
Она криво улыбнулась.
– Так ты еще и бариста[20]?
– Иногда случалось выручать Раджива, если он был очень занят. – Я приготовил два своих любимых мокко-латте, густых, на кремовом и шоколадном сиропе, однако ограничился одинарными. Я вполне резонно полагал, что для одной ночи нам обоим и так достаточно возбуждения.
Мэгги взяла свой латте, отпила глоток и опустилась на пол, прислонившись спиной к шкафу.
– Ваша работа по исцелению была впечатляюща, доктор Оуэнс.
– Чарли. – Поверх своего латте я постарался наложить столько взбитых сливок, сколько удалось, затем присоединился к ней на полу, также опершись о шкаф кофейной машины, нас разделяли каких-то несколько дюймов. Несмотря на всю шумиху и суматоху, царившую вокруг – теперь появились телевизионные камеры, снимавшие снаружи, – у нас все же оставалось небольшое незатронутое общим переполохом пространство, где можно было поговорить. Я достал несколько клюквенных сконов и предложил Мэгги.
Сконы – первоклассная еда, приносящая успокоение. Она попыталась быть благовоспитанной, но потерпела неудачу. После второго же укуса Мэгги сказала:
– Напомни мне никогда не выходить за едой в Нью-Йорке в два часа ночи.
– О’кей. – Я откусил сразу полскона, прожевал и проглотил. – То, что ты сделала, было просто поразительным. Как тебе удалось приручить тех двух парней? Что за чары ты использовала?
Она посмотрела на меня в немом удивлении. Длинные прекрасные ресницы оттеняли глаза цвета золотистого меда.
– Ты разве не понял?
– Так ты – чаровница! – воскликнул я, наконец-то все осознав. Редчайший вид волшебников. Чаровницы – почти всегда женщины, которые умели так сконцентрировать свое очарование на объекте, что мозг человека превращался в сплошное месиво. Природа их силы была изучена довольно давно, кажется, все основано на феромонах[21]. Чаровница могла очень точно направить свою энергию, проконтролировав необходимую интенсивность и использовав свою магию в нужный ей момент. Мэгги Макрей, вероятно, в состоянии оглушить все население мужского пола какого-нибудь отдельно взятого нью-йоркского района, если бы ей в голову пришла такая прихоть. – Как это я не догадался.