— Покажи мне ее, Фрэнки, — тихим голосом попросил Страпп.
Они взяли флаер и приземлились на крыше «Росса великолепного», лифтом спустились на двенадцатый этаж и прошли к номеру 20М. Алкист постучал в дверь условным стуком. Раздался женский голос: «Войдите». Алкист пожал Страппу руку и сказал: «Вперед, Джонни». Он отомкнул дверь, затем вышел в холл и оперся на перила балкона. Он вытащил пистолет на случай, если появится Фишер в последней попытке помешать их встрече. Глядя на спящий город, Алкист подумал, что каждый может быть счастлив, если все будут протягивать друг другу руку помощи, но иногда это очень дорого стоит.
Джон Страпп вошел в номер. Он закрыл дверь и стал изучать черноволосую, черноглазую девушку, изучать холодно, напряженно. Она в изумлении уставилась на него. Страпп подошел поближе, прошелся вокруг нее и снова остановился.
— Скажи что-нибудь, — попросил он.
— Вы Д-джон С-страпп? — заикаясь, спросила она.
— Да.
— Нет! — воскликнула она. — Нет! Мой Джонни молодой. Мой Джонни…
Страпп подошел вплотную, как тигр. Его руки и губы впились в нее, в то время как глаза оставались холодными и напряженными. Девушка закричала, забилась, боясь этих странных глаз, которые были чужими, этих чужих грубых рук, чужого немолодого человека, который когда-то был ее Джонни Страппом, но теперь беспощадные годы изменили его.
— Ты другой! — закричала она. — Ты не Джонни Страпп. Ты другой человек.
И Страпп, не столько на одиннадцать лет старше, сколько став иным на одиннадцать лет, спросил себя: «Это Сима? Это моя любовь… моя потерянная мертвая любовь?» И сам себе ответил: «Нет, это не Сима. Это опять не твоя возлюбленная. Уходи, Джонни. Иди и продолжай поиски. В один прекрасный день ты найдешь ее — девушку, которую утратил».
Он заплатил, как джентльмен, и вышел.
С балкона Алкист смотрел, как он уходит. Алкист был так изумлен, что не смог окликнуть его. Он вошел в номер и увидел остолбеневшую Симу, уставившуюся на пачку денег на столике. Он сразу же понял, что произошло. Увидев Алкиста, Сима заплакала — не как плачут девушки, а по-детски, со стиснутыми кулачками и сморщившимся лицом.
— Фрэнки! — рыдала она. — Боже, Фрэнки! — Она в отчаянии протянула к нему руки. Она была потеряна в мире, прошедшем мимо нее.
Он шагнул к ней, потом заколебался. Он сделал последнюю попытку погасить свою любовь к этому существу, найти способ свести их со Страппом. Потом потерял самообладание и обнял ее.
«Она не соображает, что делает, — подумал он. — Она просто испугалась. Она не моя. Она еще не моя и, может, никогда не станет моей».
И затем:
«Фишер победил, а я проиграл».
И напоследок:
«Мы помним только прошедшее. Мы никогда не узнаем его, если вдруг встретим. Воспоминания остаются на месте, а время движется вперед, и они расходятся навсегда».
