— Тимофей, — позвал Угрим. — Как прикажу — пусть лучники встают к бойницам. И — стреляют пусть. Разом. Все.
— Так не достанем же, княже! — опешил Тимофей. — Латиняне, они того… далеко еще слишком.
— Достанем, — пообещал Угрим. — Как — то не твоя забота, а моя. Просто цельте по первой линии, понял?
— Да уж чего тут не понять-то…
Князь кивнул. Процедил с кривой ухмылкой:
— Михель хочет узнать, на что я способен. Что ж, он узнает…
Угрим зашептал заклинания. Руки князя медленно поднялись над головой. Прикрытые глаза, растопыренные пальцы…
Тимофей улыбнулся. В самом деле, не все же время прятаться за колдовскими щитами! Волховскую магию можно использовать и иначе. Ею ведь можно и наподдать хорошенько!
— Стрелу к тетиве! — крикнул Тимофей. — Приготовиться! Целить в арбалетчиков. Бить всем вместе, залпом. По моей команде.
Добавил — чтоб понятнее было:
— Князь стреле поможет!
Лучники все поняли быстро и правильно.
— К тетиве! — передавали дружинники друг другу приказ воеводы. — Приготовиться! В арбалетчиков! Залпом! По команде! Князь поможет!
Арбалетные болты перестали наконец сыпаться в бойницы. Чтобы перезарядить тяжелые самострелы, потребуется время — и немало.
Угрим прильнул к бойнице.
Руки воздеты, глаза горят, губы шепчут неведомое…
И сквозь волховской шепот — едва различимое…
— Бей!
Выдох-шелест, выдох-приказ…
И…
— Бе-е-ей! — Зычный голос Тимофея разнесся над крепостью.
Стрелки как один шагнули к щелям бойниц. Миг — и луки натянуты. Тетива — у уха.
Глаз выбирает цель в сплошном ряду щитов и людей.
Нимало не смутившись («Князь! Князь стреле поможет!»), стрелки отпускают тетивы.
Сухие щелчки плетеных жил по толстым кожаным рукавицам…
Угрим выбросил вперед поднятые длани. Толкнул от себя незримую волну, как толкал ее прежде Михель, придавая дополнительную скорость снарядам камнемета.
Волховская сила дополнила силу тугой тетивы и упругого лука. Стрелы подхватило, понесло… Лишь две или три не попали в колдовской ток и воткнулись в землю, не достигнув цели.
Все прочие — долетели. Ударили редким, но смертоносным дождем.
Стрелы били в тяжелые осадные щиты, но не застревали в толстом дереве, а пронзали его насквозь, как хрупкий сухой пергамент, валили с ног щитоносцев, доставали арбалетчиков. Стрелы свистели над щитами и разили по нескольку человек сразу.
Кричали и стонали раненые, безмолвно падали убитые.
За дощатыми щитами воцарилось замешательство. Первая линия атакующих сломалась. И — ни одной стрелы в ответ. Этим следовало воспользоваться.
— Еще раз! — прохрипел Угрим. — Тимофей! Быстрее! Теперь — по лестницам.
Губы князя-волхва снова шептали магические формулы, руки опять поднимались над головой.
— Стрелу к тетиве! — вновь крикнул Тимофей.
Стрелу наложить — не тяжелый арбалет перезарядить. На это опытному лучнику много времени не нужно. А неопытных в княжеской дружине отродясь не водилось.
— По лестницам! Залпом!
Глянул мельком. Все готовы? Всё поняли?
Вроде все. Вроде всё.
— Бей! — вновь прозвучал сквозь колдовской шепоток слабый выдох-приказ князя.
— Бе-е-ей! — во все горло заорал Тимофей.
Снова щелкают тетивы. Оперения стрел мелькают в воздухе.
И — повелительный взмах Угримовых рук.
На этот раз стрелы унеслись за первую линию штурмующих. Пали на вторую. На головы щитоносцев и кнехтов, тащивших лестницы. Каждая стрела находила цель в плотных вражеских шеренгах. И не одну притом.
Латиняне валились друг на друга. На раненых и умирающих падали тяжелые штурмовые лестницы. Ряды наступающих смешались, замедлили шаг…
Арбалетчики противника судорожно заряжали тяжелые самострелы. Но пока не стреляли.
А если еще залп? Еще дальше? По пехоте? По рыцарям?
А по камнемету?
А по фигуре в красном, стоящей подле него?
А по хрупкой женской фигурке, издали толкающей громадный турус?
Получится? Долетит ли стрела, подстегнутая заклинанием князя-волхва? Достанет ли латинянского мага и никейскую ворожею?
Тимофей скользнул взглядом по осадной башне и Арине, по стенобитному пороку и…
Порок! Кр-р-рысий потрох!
Рычаг камнемета дернулся кверху. Михель взмахнул широкими рукавами. Сетчатая праща обвилась вокруг подвижной балки метательной машины. Пустая уже праща!
Пока они осыпали стрелами вражескую пехоту, новая гроздь дымящихся шаров устремилась к крепости. Вон она! Связка зажигательных снарядов достигла высшей точки и уже разваливалась на части.
— Княже! — вскричал Тимофей. — Греческий огонь!
Увы, запоздалое предупреждение…
— От бойниц! — проревел Тимофей лучникам. — Всем прочь от бойниц! В укры-ы-тие!
* * *Угрим успел-таки вскинуть руки в защитном жесте и шепнуть тайное волховское слово… Быть может, не одно. Князь сумел даже остановить часть зажигательных снарядов на подлете к стенам. Глиняные горшки, наткнувшись на магическую защиту, разорвались в воздухе огненно-дымными кляксами.
Но не все. Далеко не все.
На этот раз добрая половина их достигла крепости, обрушилась огненным дождем на стены и башни. Несколько горшков разбилось на улицах.
Внизу засуетились ополченцы, пытавшиеся бороться с огнем. Здесь же, на стенах, людей было мало, а пламени — много. Глиняные горшки раскалывались один за другим. Жидкий огонь расплескивался по заборалам и крышам, стекал по окаменевшим бревнам, проникал через бойницы на боевые площадки и переходные галереи. Казалось, полыхало все и всюду.
Будь городские укрепления деревянными, участь Острожца была бы решена. Однако и на каменных стенах, где беснуется пламя, а едкий дым забивает глотку и слепит глаза, держать оборону тоже непросто.
А ведь греческий огонь сам собою погаснет не скоро.
Скорее уж латиняне вскарабкаются наверх.
Тимофей слышал, как в клубах дыма кричат сгорающие заживо дружинники. Видел, как люди прыгают из полымя со стен, как летят вниз орущими головешками. Хорошо, только лучники были на стенах, иначе, почитай, полдружины бы сгорело.
В дыму и пламени засвистело. Зазвенели наконечники об окаменевшее дерево. В бойницы снова влетали стрелы. Латиняне быстро приблизились, и вскоре к мощным арбалетам генуэзцев и германцев присоединились легкие самострелы швейцарцев и длинные, как рогатины, тисовые луки англичан. Осадная башня тоже подползла на выстрел. На верхней площадке туруса появились стрелки.
Время шло, а стрелы все сыпались и сыпались. Выглядывать из укрытия стало еще опаснее, чем прежде. Но и ждать штурма вслепую — тоже ведь никуда не годится. Тимофей рискнул. Прикрывшись щитом, шагнул к бойнице.
Проклятье! Кнехты из первых рядов уже бросают в нечищеный оплывший ров большие осадные щиты, настилают поверх воды гать. И лезут, лезут дальше — на вал, на щербатый частокол…
Вражеская стрела ощутимо тряхнула щит, пробила железный умбон. Массивный наконечник короткого арбалетного болта расщепил дерево над ременным креплением. Едва руку не задел. Звякнул о зерцало, но, ослабленный щитом, не смог уже одолеть нагрудную пластину доспеха — только вмятину оставил.
Тимофей отшатнулся, выждал немного, выглянул в другую бойницу.
Ко рву подходила… нет, подбегала вторая линия штурмующих. Латиняне подтягивали лестницы под стены. Турус, гонимый магией Арины, тоже двигался со скоростью бегущего человека. Для осадной башни уже готовили проход. Земля, камни, вязанки хвороста и бревна летели в ров. Дальше, за рвом, кнехты ломали на пути туруса частокол и пробивали брешь в валу.
— Княже! — закричал Тимофей. — Латиняне скоро…
По верхнему краю щита ударила вторая стрела — длинная, на этот раз не из самострела, из лука пущенная. Оперение затрепетало перед глазами Тимофея. Узкое граненое острие, показавшееся с внутренней стороны щита, целило в лицо. На пол-ладони бы выше прошла — и щит бы уже не спас.
— …скоро на стены полезут!
Третья стрела шла еще точнее: между щитом и шеломом. Но рука Угрима вовремя отдернула Тимофея.
— Не подставляйся без нужды, дурень! — строго отчитал его князь.
— Дружину наверх пора поднимать! — бросил Тимофей в хмурое лицо волхва.
— Куда? В огонь?
Пламя, растекшееся по боевым площадкам, бушевало вовсю. Дымные клубы заволакивали башни и стены между ними. Да, Угрим прав: сначала следовало справиться с этой напастью.
— Княже? А землей? Потушить? — отрывисто спросил Тимофей. — Ты сможешь?
«Как тогда… как детинец…»
Князь качнул головой:
— Слишком высоко и слишком много земли понадобится. Да и засыпать стены не гоже. Переходы должны быть свободными.
— Тогда что? Тогда как?