И вот, посидевши немного молча, он начал так:
"Какого наказания заслуживают те, кто замышляет и готовит гибель мне, мне, столь близкому родичу короля и протектору его королевской особы и всего королевства?"
На такой вопрос все лорды хранили молчание, в тяжком изумлении гадая, кто же здесь имеется в виду, ибо каждый знал, что он-то чист от подозрений. Наконец лорд-чемберлен, которому дружба с протектором придавала смелости, дал ответ и сказал, что такие люди, кто бы они ни были, заслуживают казни как гнусные изменники. И все остальные подтвердили его слова.
"А чародейством этим занимается, - сказал тогда протектор, - не кто иной, как жена моего брата и вместе с ней другие!" Так он сказал о королеве.
При таких словах многие из лордов, которые стояли за королеву, пришли в сильное замешательство. Зато лорд Гастингс {В 1565 добавлено: "которого одного только и ждала уже казнь".} был в душе гораздо больше рад, что виновницей оказалась она, а не кто-нибудь из друзей; и сердце его лишь роптало, что он не был в это посвящен заранее, - ведь когда перед этим были схвачены и приговорены к смерти родственники королевы, то делалось это с его согласия, и он сам велел их обезглавить в Помфрете , не зная, что в тот самый деньего самого ведено обезглавить в Лондоне.
Затем протектор сказал: "Все вы сейчас увидите, каким образом эта колдунья и ее ведьма-советчица, жена Шора , с их присными иссушили мое тело своим колдовством и чародейством!" И тотчас он подтянул рукав своего кафтана до локтя и показал свою левую руку, совершенно высохшую и маленькую, но лишь потому, что она всегда такой и была.
Тут каждый в душе почувствовал приближение беды, понимая, что это затевается новая распря. Все хорошо знали, что королева слишком умна, чтобы заниматься подобными глупостями; а если бы даже и захотела, то в советницы она бы взяла кого угодно, только не жену Шора, которую она ненавидела больше всех за то, что король, ее муж, любил ее больше всех любовниц. Да и не было здесь человека, который бы не знал доподлинно, что рука у него всегда была больной, с самого рождения. Тем не менее лорд-чемберлен (к которому после смерти короля Эдуарда перешла жена Шора: он был в нее влюблен без ума еще при жизни короля, однако, говорят, сторонился ее из почтения к королю или ради верности другу) ответил и сказал:
"Несомненно, милорд, если они так ужасно поступили, они заслуживают ужасного наказания".
"Вот оно что! - воскликнул протектор. - Вижу я, как ты служишь мне: "если бы, да кабы!" Я сказал тебе, что они так сделали, и я за это расправлюсь с тобою, предатель!" И, словно в великом гневе, он с грохотом ударил кулаком по столу.
Услыхав этот знак, за стеной палаты кто-то закричал: "Измена!", дверь распахнулась, и ворвались вооруженные воины, толпой заполнив всю палату до отказа. И тогда протектор {В 1565 добавлено: "коснувшись рукою Гастингса".} сказал: "Я арестовываю изменника!"
"Как, милорд? Меня?!" - воскликнул Гастингс.
"Да, изменник!" - ответил протектор.
Кто-то другой бросился к лорду Стенли {В 1565 иначе: и "тотчас некий Миддлтонзамахнулся на графа Дерби секирой... и хоть он и уклонился от удара, быстро скользнув вниз, но кончик острия его задел, и он весь залился кровью из раны".}, тот отпрянул от, удара и свалился под стол. Если бы не это, голова его была бы расколота до зубов: хоть он и быстро отпрянул, все же на ушах у него показалась кровь {В 1565 добавлено: "Граф и напавший на него однажды поспорили из-за некоторых владений, и поэтому многолетняя вражда возникла между ними. То ли силой, то ли по суду граф выдворил Миддлтона из его поместья, и тот, позволив себе слишком многое, решился в чужом деле утолить свою обиду".}.
Затем они все были быстро разведены по разным палатам {В 1565 иначе: "Тут же были арестованы остальные бароны и епископы и во избежание сговора разведены по разным местам".