} передавалась в вечное владение герцогу Йорку и его мужскому потомству немедленно после смерти короля Генриха . Но герцог не собирался так долго ждать, а вознамерился под предлогом распрей и споров, происходивших в королевстве, предварить события и захватить власть при жизни короля Генриха, однако был со многими дворянами королевства убит при Уэйкфилде, оставив троих сыновей - Эдуарда, Георга и Ричарда. Все трое рождены были в великой знатности и потому обладали великой гордыней, властолюбием и жаждой славы, не терпя никаких соперников. Эдуард, мстя за смерть отца, сверг короля Генриха и присвоил себе корону. Георг, герцог Кларенс, принц добрый и благородный, был бы счастлив во всех отношениях, если бы собственное честолюбие не толкнуло его на борьбу с братом, а козни его врагов не восстановили брата против него . Случилось ли это по вине королевыи лордов ее крови, которые люто ненавидели родственников короля (ибо ведь женщины обычно не по злобе, но по природе своей ненавидят тех, кого любят их мужья), или же вследствие заносчивых посягательств самого герцога, вознамерившегося стать королем, - как бы то ни было, он был обвинен в государственной измене и, виновный или невинный, был в конце концов объявлен виновным в парламенте и осужден на смерть, а затем поспешно утоплен в бочке мальвазийского вина {1565 иначе излагает этот факт: "парламент в полном составе присудил ему суровейшую казнь. Но король смягчил этот приговор и позволил ему умереть самой легкой смертью: его окунули головой в бочку с критским вином, и тогда, не в силах дышать, он испустил дух".}. И хотя король Эдуард сам отдал приказ совершить эту казнь, но когда он узнал о его смерти, то жалостно оплакивал ее и горько раскаивался.
Третий сын, Ричард, о котором сейчас мы поведем речь, был умом и духом равен каждому из них, но в телесной мощи и доблести далеко уступал им обоим: мал ростом, дурно сложен, с горбом на спине, левое плечо намного выше правого, неприятный лицом- весь таков, что иные вельможи обзывали его хищником, а прочие и того хуже. Он был злобен, гневлив, завистлив с самого своего рождения и даже раньше. Сообщают как заведомую истину, что герцогиня, его мать, так мучилась им в родах, что не смогла разрешиться без помощи ножа, и он вышел на свет ногами вперед {В 1565 добавлено: "подобно тому, как был рожден Агриппа".} (тогда как обычно бывает наоборот) и даже будто бы с зубами во рту. Так гласит молва; то ли это люди по злобе своей говорят лишнее, то ли само естество изменило свое течение при рождении того, кто в течение жизни совершил столь многое против естества.
На войне он был весьма недурным военачальником, ибо к ней он был куда более расположен, нежели к миру. Часто он побеждал, иногда терпел поражения, но никогда из-за недостатка личного мужества или рассудительности {В 1565 эта мысль изложена иначе: "даже его соперники не приписывали это неспособности или трусости с его стороны".}. Говорили, что он легко тратит деньги и порой не по возможностям щедр: богатыми дарами он приобретал себе непрочную дружбу, но ради этого был вынужден разбойничать и грабить в других местах, навлекая прочную ненависть. Он был скрытен и замкнут, искусный лицемер {1565 более пространен: "Он никогда не доверял никому своих планов, кроме тех, в ком нуждался для их выполнения; но даже им он не открывался ни раньше, ни больше, чем требовало дело. Любую роль мог он принимать, играть и старательно выдерживать: веселье, суровость, важность, распущенность принимал он на себя и хранил по мере надобности".} , со смирением в лице и высокомерием в сердце: внешне льстивый перед теми, кого внутренне ненавидел, он не упускал случая поцеловать того, кого думал убить; был жесток и безжалостен, не всегда по злой воле, но чаще из-за честолюбия и ради сохранения или умножения своего имущества.