Изумо на ходу избавился от оружия, выбросив в сток канализации. Сдёрнул куртку, и разорвав рубаху на полосы, перетянул рану, завязывая концы зубами. Чертыхаясь, отыскал мобильный, набирая номер Фудо "Каске", но абонент оказался недоступен, заставляя Изумо материться сквозь зубы, судорожно обдумывая ситуацию.
Их ждали. Устроили засаду. Нападавшие просчитали ситуацию, позволили людям Маэды выполнить работу, а затем открыли огонь.
Полная бессмыслица. Нападали на него? Он слишком мелкая сошка, что бы иметь значение. Попытка подставить старика Кичо?
Сато в дерьме. В полном беспросветном дерьме. По уши.
Вернуться назад и проверить версию в свете ранения представлялось безумием, как и попытаться, устранить последствия. В одиночку он не справиться. А время работало против него. Что делать? Полная жопа.
Голова кружилась, всё сильнее и сильнее, рука болела, полыхая огнём. Задело не сильно, но кровило так, что ему срочно требовалась медицинская помощь. Бесполезно. Сейчас на месте убийства полно полиции, и...
Изумо хотелось рвать на себе волосы. Что он скажет господину Маэде? Господин Маэда, отдал чёткий приказ не светиться. Три трупа...Вот и не засветились. Твою мать.
Везение всегда сопутствовало Изу. Непередаваемое словами фантастическое везение. Но сегодня оно впервые сочло, что очевидно Сато исчерпал лимит удачи, и пора отдать его другому.
Когда Изумо, шатаясь от потери крови, и пережитого стресса, ( терять своих товарищей, вещь способная выбить из колеи любые железные нервы ) проходил через подворотню, одновременно пытаясь дозвониться до Каске и вызвать машину, на него напали.
Это казалось почти смешно. Выбраться из перестрелки для того, что бы столкнуться с бандой уличной гопоты, решившей развести состоятельного катаги на навороченную мобилу которую он столь опрометчиво продемонстрировал.
Изумо, раскидал придурков одними ногами, даже не отрывая ухо от телефона, мысленно кастеря Фудо Каске, слушал длинные долгие гудки, сообщающие о том, что абонент недоступен и занят сексом. Это понимание вызвало припадок ярости, и вместо того что бы уйти миром, Изумо, не просто отпинал пацанов, но напоследок особенно долго и жестоко отмордовал молодого главаря, превратив лицо в переломанную кровавую кашу. Чтобы не зарывался и знал своё место. Нападать на Сато Изумо? Определённо парням надоело жить. Но когда он собирался уйти, внезапной силы чудовищный удар обрушился ему на голову.
И пусть Изу оказался ранен, деморализован и выбит из колеи. Но и тогда подобная беспечность не имела оправдания. К нему подобрались со спины, а он этого даже не заметил. И улетая в бездну, Изумо подумал о том, что эта удивительно нелепая смерть. Собачья смерть. И вполне заслуженная за ту дурость, которую он совершил. Наверное, это был кто - то из стрелявших, сумевший проследить за ним, и "позаботиться" напоследок. Обидно сдохнуть, даже не подозревая, в чьи жернова угодил.
*******
Рен никогда не натыкался на пьяных и избитых людей, валяющихся среди мешков с мусором.
Но вот обнаружив странного светловолосого парня ничком лежащего под лестницей собственного дома, куда жильцы выбрасывали пакеты, растерялся, не представляя, как поступить.
С одной стороны следовало немедленно позвонить в полицию и вызвать скорую. Но тогда придётся рассказывать о съёмной квартире, на которой он живёт не вполне легальным образом и подставлять хозяйку. С другой стороны бросить нуждающегося в помощи человека, он не мог. Аллен растеряно потоптался несколько секунд, а затем, наклонившись, осторожно перевернул и ощупал валяющегося на асфальте бродягу. Или не бродягу?
Дорогая чёрная майка, порванная в нескольких местах, кожаные штаны. От парня несло помойкой, но бомжом он не выглядел.
По погодке, в прикиде прилагалась куртка, но гадать не приходилось, украли вместе с обувью и носками.
Рен присел на корточки, морщась от смеси запахов. Тронул пульс на шее, визуально осматривая остальное. Слабый стон подтвердил, что парень жив. Голова и плечо в крови, серьёзных травм не видно. Перегаром не разит. Незнакомец снова застонал, беззвучно прошептав бессмысленное
- Каске...
Каске? О чём он? А впрочем, не всё ли равно.
Рен со вздохом покорности судьбе, аккуратно извлёк незнакомца из мусора.
Обхватил безвольное тело поперёк, вызвав новый стон боли,
крякнул и взвалил на спину. Несмотря на кажущуюся худобу, спасаемый оказался невероятно тяжёлым, так что близость квартиры оказалась как нельзя кстати.
Аллен не раз попадал в скверные истории, и всегда находились люди, готовые выручить и прийти на помощь. Может этот случай, - испытание, посланное Рену проверкой на вшивость.
Аллен не относил себя к числу укушенных альтруизмом добряков, но одно точно не мог сделать - оставить попавшего в беду человека подыхать на улице.
Затащив полумёртвое тело в узкий коридор, Рен поднатужился, но не удержав ношу, рухнул на колени, пристукнув парня затылком об пол, рискуя вытрясти душу окончательно.
- Зачем, я это делаю? - угрюмо спросил он сам себя.
Выругавшись, подхватил под мышки, волоком потащил по полу. Однако весил незнакомец, будь здоров.
Уложив раненного на матрас, Рен несколько секунд посидел в прострации, сам себе не веря. Встряхнулся, пожал плечами и отправился за водой и медикаментами.
Работка представлялось долгой, муторной, а судя по следам крови на полу, и луже натекающей в матрас, действовать приходилось быстро.
Не дай бог окочуриться. Объяснить полиции наличие трупа в хате... Такое даже в дурных комедиях не показывают.
В кино герои выживают после крутых ран. Штопают себя иголками, заливаются водкой. В обычной жизни люди дохнут от интоксикации, болевого шока, захлёбываются блевотиной, проглатывают язык, когда начинаются судороги вызванные скачком давления, болью и множеством других причин. Эти вещи Рен видел и проходил не по наслышке. Мать постоянно калечилась, если он не успевал за ней уследить. Падала, разбивалась. Последняя травма закончилась переломом шейки бедра, после чего её забрали в больницу. И понеслись бесконечные счета, счета, счета. Правда в больнице ей обеспечивали неплохой уход. Долго совещались, решая, где оставить в онкологии, травме или перевести в психиатрию. Рен приходил каждый день. Кормил, общался с ней - совершенно переставшей его узнавать. От того, что она находилась в больнице, он испытывал облегчение. И давящее чувство вины, в понимании, что у него нет желания приходить в эту атмосферу безумия и смерти. Смотреть как медленно умирает мать, испытывать боль от собственного невыносимого бессилия, но... Существуют вещи, которые нам просто приходиться делать, потому что мы не можем иначе. Возможно, именно эти вещи, и делают людей людьми. Ответственность.
Чтобы Морен не говорила по этому поводу. Живи и радуйся жизни. Смешно. Некоторые вещи невозможно перешагнуть. Перешагивая через них, люди оскудевают душой и становятся малодушными тварями.
Лучше сделать свою работу, молча, стиснув зубы, забив на все свои "хочется, не хочется", оставив одно слово. "Надо".
Рен осторожно раздел пострадавшего, брезгливо стаскивая грязные вещи.
Привычно отключил эмоции. Промыть и обработать раны заняло около часа. Кто бы ни напал на пацана, избили от души. Не считая пробитой башки и странной раны на предплечье, происхождение которой Аллен не смог определить, распухшие лицо и тело парня представляли собой череду сплошных синяков и кровоподтёков.
- Интересно, за что тебя? - вяло поинтересовался Рен, закрепляя последний тампон пластырем. Выбросил перчатки в окровавленный таз, где плавали салфетки, бинты и вата.
Когда он полностью закончил и отмыл следы крови, время перешагнуло далеко за полночь. Зверски хотелось спать. А завтрашний выходной накрывался кажется медным тазом. О случившемся хозяйке лучше не знать. Самаритяне вымерли во времена Христа. Несложно представить её реакцию, когда она сообразит, что Рен - сохранившийся экземпляр такого показательного идиотизма.
"Вы не создаёте проблем мне, я не создаю проблем вам" - первое правило идеальной аренды миссис Маршалл.
- По нашим улицам не стоит ночью шлятся одному, - ворчливо заметил Рен, заканчивая последний штрих в комнате, и прежде, чем отправиться спать, украл гостя одеялом.
Показалось или нет, но разбитые губы дрогнули в улыбке.
******
Сато открыл глаза. Над головой светлый потолок с одиноким, висящем на нитке журавликом, дешёвый пластиковый плафон.
Повернул голову, упираясь взглядом в низенький стол, заваленный грудой хлама, коробки, пакеты, банки из под пива.
От простого движения затылок моментально взорвался болью, вызывая внутри вспышку злости и раздражения, поверх реакции на бардак.