–Мы уйдем отсюда?
–Да, – кивнул Павка.
–Прямо сейчас?
Брат с сестрой переглянулись. Павка посмотрел на старенький будильник и задумчиво пробормотал:
–Почему бы нет? В шесть часов электричка, вы как раз собраться успеете.
–Маму ОН сегодня не тронет, даже если разозлится, – кивнула Поля. – Ты скажешь – я ее увидела и сильно испугалась, решила – он убил.
–Он и убил, – хмуро кивнул Павка. – Почти.
–Мы… насовсем уйдем? – Наташа обхватила старшую сестру за колени.
–Ну…– неуверенно пробормотала Поля, – если ты захочешь увидеть маму… или папу…
–Не захочу, – Наташа задрожала, из глаз мелким горохом посыпались слезы. Она прижалась мокрым лицом к сестре и страстно пообещала: – Честно-честно, не захочу!
ГЛАВА 2
Игорь Скуратов возвращался из редакции злой как змей Горыныч, только что огнем не плевался. Пришлось до позднего вечера сидеть над статьей – никому не нужной, что самое обидное! – ждать, пока из мэрии не сообщат пару цифр. А там их все никак не могли согласовать, никто не хотел брать на себя ответственность.
Игорь раздраженно хмыкнул: да и сессия вышла какой-то скомканной, четыре трояка – личный рекорд. Хорошо, в этом семестре обошлось без завалов – правда, впереди последний экзамен! – родители и без того кипят.
Мать требует, чтоб Игорь кончал игры в самостоятельность и возвращался домой. Думает, как только он перейдет на ее борщи и отбивные, сразу отличником станет, в аспирантуру пойдет, а там и докторская не за горами. Да и с работой отец поможет. Мол, незачем сидеть в редакции провинциальной газеты из-за копеек, глупо ломать собственную жизнь из-за мальчишеского упрямства.
Машину пообещала – ха! Не раздолбанное «Жигули», а что-нибудь по-настоящему «приличное». Карманные денежки, например, раз в пять превышающие его журналистский заработок. И плата за все простенькая до зевоты – свобода.
Его, Игоря, личная свобода!
Что называется – не моги по-своему думать, по-своему поступать, выбирать никчемных друзей и изобретать велосипед по-новой. Папенька не для того капиталы сбивал, чтоб с собой на тот свет унести. Он, Игорь, единственный наследник, продолжатель отцовского дела, не на Светку же взваливать такую ответственность? Она девчонка, удачное замужество решит все ее проблемы.
Каждый раз, как Игорь приезжал домой, мама почти слово в слово все повторяла. Смотрела жалобно, смаргивая нечаянные слезинки, и старательно откармливала его, будто Игорь всерьез голодал.
Светка, сестрица единственная, косилась выжидающе, но с советами не лезла. Кишка у нее тонка, лезть к старшему брату с советами.
Она-то никогда бунтовать не рисковала. Прикормленная, балованная, к чему ей свобода вместо сытной кормушки? «Вольво», брюлики, фирменные шмотки, поездки за рубеж, «учеба» в Московском университете, на платном, понятно, бюджетный Светка не потянула.
Игорь фыркнул: филолог будущий. Дипломированная невеста, жена и мать. Послушная дочь, что главное!
Скучно.
Он свернул на проспект Строителей. Увидел старую панельную пятиэтажку, где третий год снимал двухкомнатную квартиру, и ухмыльнулся, представив лицо матери, попади она в его берлогу.
Инфаркт бы хватил мамочку!
А зря. Знает Игорь, как другие живут, он вполне прилично устроился. Крыша над головой имеется. Сыт, одет, обут, в командировки за казенный счет мотается. Учится в лучшем местном вузе, друзей полно, подруги тоже не переводятся, чем не жизнь?
Мама, конечно, так не считает. Она чуть с ума не сошла, когда Игорь в армию ушел, бросив учебу. А потом, отслужив, перевелся из Москвы в областной центр, вместо экономики занялся журналистикой.
А вот отец Игоря удивил. Он будто не замечал выкрутасов сына. Не приставал с расспросами, не диктовал, не требовал вернуться домой и в университет. Лишь зачетку просматривал после каждой сессии, хмуро, но без комментариев. Косился испытывающе и тяжело сопел, тройки, понятно, его не радовали.
Или в самом деле отцу плевать?
А может, он ждал, когда Игорю надоест барахтаться самому, и он приползет с повинной?
Игорь ничуть не жалел, что отслужил в армии. Зато теперь ни одна сволочь сказать не сможет, что он за папиной спиной всю жизнь прятался, пока другие под пули шли или перед дедами шеи гнули. Что ему все преподносилось на блюдечке с голубой каемочкой, и он жизни не знает.
Он как все!
Положено служить, значит положено. Закон для всех один.
Во всяком случае, так должно быть.
И будет. Если у этой страны есть хоть какое-нибудь будущее.
Армия – неплохая школа. Игорь после нее к людям стал по-другому относиться. Понял, что внешне приятные, гладенькие, сытые да воспитанные полным дерьмом могут оказаться. И наоборот – смотреть порой не на что, парень двух слов связать толком не может, только что от сохи, но… человек. Из настоящих. Не предаст и не сломается. И не радует его по-гнусному чужая слабость.
Навстречу шла компания подростков. Низколобые, прыщавые, обритые до синевы, с наколками, с дорогими мобильниками на шеях и банками пива в руках. Они вызывающе смотрели на Игоря. Прикидывали, чем можно поживиться, заранее записывая незнакомца в жертвы.
Один из них демонстративно вытащил из кармана кастет. Другой поигрывал финкой. Третий тупо скалил редкие желтые зубы.
Игорь поймал взгляд вожака и нехорошо ухмыльнулся. Он был не против спустить пар, уж очень тяжелым выдался день.
Да и не боялся Игорь этих… щенков. Зря, что ли, восемь лет занимался карате, а потом три года служил морским пехотинцем? Игорь и сейчас довольно регулярно ходил в центр боевых искусств, не хотелось терять навыков. Да и ребята в его группе подобрались неплохие, Игорь с удовольствием с ними встречался.
Наверное, готовность Игоря к драке смутила вожака. Он коротко что-то пролаял, и подростки словно по команде потеряли к Игорю всякий интерес.
Кастет исчез, как и не было. Финку будто корова языком слизнула. Кто-то уже травил пошленький анекдот, остальные с готовностью заржали. В сторону Игоря никто не смотрел, он внезапно превратился в невидимку.
Игорь сплюнул с досады – действительно неудачный день! – и свернул во дворы. Подумав, забежал в магазин – повезло, что рядом открыли круглосуточный, он частенько выручал – и купил ряженку и пять румяных бубликов. Вышел на крыльцо и довольно улыбнулся: никак не мог привыкнуть к белым ночам.
Уже первый час, а все еще светло, только солнца не видно. Так, мягкие летние сумерки. В Москве в это время давно темень.
Решив срезать угол, Игорь одним прыжком перелетел через невысокую ограду и пошел через детский сад.
Сейчас он казался странно безжизненным. Как-то непривычно видеть пустые детские площадки. Никто не суетился вокруг горок, не копался в песке, зря тянула ввысь шею смешная пятнистая жирафа. Качели скучали в ожидании дня, на пестрых лесенках и шведских стенках не висела гроздьями малышня.
Полная тишина!
Неестественная.
Видимо, Игорь сглазил. Только он поужасался вымершему детскому саду, как услышал чей-то жалобный плач. Кто-то скулил тоненько, с короткими всхлипами, без всякой надежды, что его услышат.
Игорь снова посмотрел на часы и изумленно завертел головой, пытаясь вычислить источник звуков. Ну никак не мог в это время здесь ошиваться ребенок! Тем более, такой маленький, по плачу понятно.
Или это кошка гундит? Игорь где-то слышал: коты ночами поют, как младенцы плачут, не отличить.
Игорь нерешительно оглядел темные окна детского сада и пошел к зарослям сирени.
«Может, потерялся кто? – озабоченно подумал он. – Или сбежал, вроде сейчас в каждом саду есть круглосуточные группы…»
Он присел на корточки и раздвинул ветки кустов – никого. Зато плач, захлебывающийся, на одной ноте, стал слышнее, Игорь явно приблизился к ребенку. Или все же к загулявшему коту?
Игорь вздрогнул, вдруг показалось: в глубине забавного детского домика кто-то шевельнулся. Если б не смотрел пристально в ту сторону, никогда б не заметил ничего сквозь крохотное оконце.
Стараясь ступать бесшумно, Игорь пошел к яркому цветному теремку с высокой покатой крышей. Присел на ступеньку. Заглянул внутрь и озабоченно сдвинул брови: на невысокой скамеечке, свернувшись клубочком, лежала крошечная девчушка и судорожно всхлипывала, прикрывая рот обеими ручонками, видимо, боялась, что ее услышат.
«Ох, ты ж, боже мой, – ахнул про себя Игорь, прощаясь со скорым сном, – понесло меня через садик!»
Что делать со своей находкой, Игорь представлял плохо. Поэтому негромко постучал и пропел:
–Кто, кто в теремочке живет, кто, кто в невысоком…
И крякнул от неожиданности: девчушку как ветром снесло со скамьи. Она забилась в самый дальний угол небольшой комнатки и сжалась таким плотным комком, что стала раза в два меньше.