Он бросил быстрый взгляд на мое невозмутимое лицо.
— Уже поняли? Увы, брат паладин, если бы Господь сам назначал аббатов, было бы проще. Но он зачем-то возложил эту тяжелую ношу на плечи самих монахов…
— Испытание, — сказал я с видом знатока, подумал и уточнил: — А еще и некий важный искус.
Он произнес со вздохом:
— Весьма серьезный, вы проницательны, брат паладин… А так у вас пока жалоб нет?
— Никаких, — заверил я.
— Точно? — переспросил он. — А то отец Мальбрах сказал мне, что у вас есть некоторые сомнения…
— А-а-а, — сказал я, — так это добрейший отец Мальбрах вас направил? Нет-нет, ничего особенного, святой отец.
— Но вы что-то видели… непривычное? Брат паладин, в мои обязанности входит, чтобы в помещениях было чисто и… ничего лишнего.
Я ответил как можно спокойнее:
— Видел, как по стенам носится некая темная тень.
— Тень? — переспросил он. — Просто тень?
— Да, — сказал я. — Возможно, все к ней привыкли и просто не обращают внимания, но меня она приняла весьма враждебно.
Он переспросил:
— Это… Как?
— Я чувствую опасность с ее стороны, — пояснил я. — Ну, может быть, слово «опасность» не очень подходит, небольшая темная тень что может?.. Но чувствую угрозу.
— Чувства нас обманывают, — заметил он. — Чувства частенько идут от дьявола.
— Но не чувство опасности, — сказал я серьезно. — Я паладин, у меня это развито по воле Господа. С таким чутьем лучше выполняю боевые задачи, которые перед нами ставит Всевышний. Оно уже не раз спасало мне шкуру в сложной тактической обстановке и полевых и не очень условиях.
Он покачал головой.
— Вам просто померещилось. Тени постоянно прыгают по стенам, стоит кому пройти мимо свечи.
— От тех теней у меня не скачут мурашки по спине, — ответил я. — И прочим частям тела, не в монастыре будь сказано. Впрочем, оставим это. Если будет появляться еще, заметят и другие. Если не появится… сам скажу, что померещилось.
В нашу сторону поглядывают выходящие из трапезного зала монахи, один задержался, молодой еще и с заметно выступающим брюшком, но все равно бледный вьюнош со взором горящим, дождался паузы в нашей беседе и воскликнул пламенно и с горькой обидой:
— Отец Зибериус, почему мне запретили поститься?.. Я хочу посерьезнее испытания!.. И бодрствовать я готов больше… И бичевать себя хочу!
Отец Зибериус бросил на меня странный взгляд, словно не знает, как отнесусь я, темная лошадка, сказал увещевательным голосом:
— Брат Миригулиус, не следует поститься в иное время, кроме установленного. В предписанные часы нужно спать, а не бодрствовать. Не следует подвергать себя истязаниям без разрешения отца настоятеля… Эти правила вовсе не от недоверия к твоей ревностности в служении! Просто мы все хотим, чтобы твоего огня хватило надолго…
Монах открыл было рот, чтобы возразить, но тоже посмотрел на меня, при чужаках вроде бы не стоит выяснять всякое, а то вдруг я да визитатор, с тяжелым вздохом поклонился и поцеловал руку отцу Зибериусу.
— Спасибо за мудрый совет, святой отец…
По его виду заметно, что охотнее пнул бы ногой за такой совет, но сейчас изо всех сил старается держать на лице личину кротости и смирения.
Отец Зибериус сказал с добродушной снисходительностью:
— Брат Миригулиус, не отчаивайтесь. В жизни никогда не наступит день, когда вы станете настолько мудрым, опытным и успешным, чтобы ни в чем не ошибаться. Ожидайте провалов и позвольте им закалить ваш дух. Минуты позора делают вас сильным, минуты успеха — благодарным. То и другое чередуется в жизни так же неизбежно, как ночь и день. Брат паладин, не так ли?
Я подтвердил бодро:
— Главное — баланс!
Брат Миригулиус сказал хмуро:
— Только у меня что-то ночи долгие, а дни такие короткие…
— Так это же здорово, — сказал я и похлопал по его выступающему пузу. — Можно отоспаться, отожраться… Спасибо, отец Зибериус!
Тот спросил с удивлением:
— За что?
— Да так просто, — ответил я и бесстыдно улыбнулся во весь рот. — Здесь так приятно быть вежливым!
Старшими братьями здесь называют, как я понял, всех, кто стоит на следующих ступенях иерархической лестницы: всевозможные должностные лица вроде приора, келаря, деканов, камерария, прекантора, скриптора или нотариуса, которого иногда называют просто канцлером, ризничьего, госпиталия, елемозинария, наставника новициев и различного рода советников из старых и мудрых, а также ту часть, пока еще скрытую от меня, которые достигли то ли высот, то ли некой святости, но трудятся в своих кельях, расположенных неизвестно где, во всяком случае для рядовых монахов, и даже редко появляются на общие молитвы.
Хотя не так уж неизвестно, в головном здании монастыря несколько этажей, все младшие монахи располагаются на первом, старшие — на втором, с третьего уже священники, куда младшим вход закрыт, а кто выше… теряюсь в догадках, этажей здесь пять, да еще и надстройки, где тоже есть комнаты…
Я высмотрел брата Жака, его легко узнать в любой рясе и под капюшоном, рост и ширину плеч не скроешь, догнал, хлопнул по плечу.
— Попался!
Он охнул, обернулся в испуге.
— Что?.. Где?.. Я не… А, это вы, брат паладин! Что за шуточки, у меня чуть сердце не выскочило!
— Воровать идете? — сказал я понимающе.
Он дернулся.
— Почему воровать? У кого воровать?.. Да и не воровство это, а так… заимствование. Если разбогатею, отдам. А вы что здесь высматриваете?
— Все, — ответил я. — Гость обязан все высматривать и вызыривать. Как пройти к аббату?
— Зачем? — спросил он.
— Нужно, — заверил я. — Думаешь, ехал в такую морозную даль, чтобы посмотреть на ваши рожи?
Он поскреб в затылке, подумал, поглядел по сторонам.
— А что у нас с рожами не так? Рожи как рожи… Сегодня аббат тебя точно не примет, как и завтра. Да и вообще… Но можешь попытаться насчет общения с одним из помощников приора, у того их четверо.
Я ощутил быстро поднимающийся гнев, но сказал как можно спокойнее:
— Жак, чтобы добраться до вашего Храма, до этого Храма!.. я промчался сотни и сотни миль ледяной пустыни, замерзших лесов, расколотых холодом гор и темных земель, где царствуют дикие твари!
Он с виноватым видом развел руками.
— Знаю, тебе наши порядки не очень… У паладинов, наверное, проще?
— Наверное, — согласился я зло. — Где сейчас приор?
Он огляделся по сторонам и сказал шепотом:
— В это время чаще всего в левом крыле библиотеки. Там самые старые рукописи. Потом уже неизвестно…
— Спасибо, Жак.
— Но я тебе ничего не говорил!
— Конечно, нет, — успокоил я. — Наткнусь на него совершенно случайно. Я же сам такой любитель книг, такой любитель…
Он ухмыльнулся, я уже взял гнев в кулак, подмигнул почти весело и отправился искать библиотеку.
Глава 7
В церкви и соборы я и раньше заходил часто, положение обязывает, хоть подолгу там не задерживался, молитв благодаря хорошей памяти помню много, а вот с монастырями практически дел не имел, потому сейчас во все попадающееся по пути всматриваюсь и вчувствываюсь очень рьяно, стараясь все охватить и понять.
Насколько помню, во главе любого монастыря всегда настоятель, он же викарий, что означает «заместитель самого Христа», он заступник, наставник, арбитр и организатор всей монастырской жизни.
В общем, как я бы сказал, вождь, в руках которого все нити власти. И его положение особое: питается отдельно, хотя почти постоянно приглашает за свой стол кого-то из монахов, — это честь, от которой нельзя отказаться; гостей принимает в специально отведенном для этого помещении, не спит в общей спальне, а мессу творит отдельно со своими капелланами.
Наш аббат, как и абсолютное большинство настоятелей, благородного происхождения: младший сын герцога, которого отец, чтобы не дробить имение, отправил по духовной части. Потому еще имеет не только собственные доходы, но свой герб и жезл. Таких вообще-то было немало, но народ помнит разве что герцога Ришелье, что стал всесильным кардиналом и рулил королевством…
Правда, власть аббата никак не абсолютная, он сам обязан жить по уставу в духе умеренности и тщательной обдуманности каждого слова и решения. Как раз именно потому, что жизнь монахов в его руках, он так осторожен, ибо это ему придется давать отчет главе Страшного суда Иисусу о вверенных его попечению душах, а уже затем о своей собственной.
Аббат подчинен уставу, и монах не обязан повиноваться аббату, если тот не соблюдает устав. Огромные права аббата уравновешены такими же огромными обязанностями. Аббат выдвинут на этот пост монахами, чтобы лучше служить им и помочь им самим лучше служить Богу.