Фейс
Само собою!
Маммон
Потому что я
Жен и наложниц заведу не меньше,
Чем сам царь Соломон, владелец камня
Такого же, как мой; а эликсир
Мужскую мощь мою стократ усилит,
И я смогу не хуже Геркулеса
В ночь выдержать до полусотни встреч.
(Фейсу.)
Ты в самом деле видел алый цвет?
Фейс
Да, сэр, и кровь, и образ я увидел.
Маммон
Я воздухом велю надуть перины
Пух слишком тверд, а в комнате овальной
Увешать я все стены прикажу
Картинами, которые когда-то
Тиберий из Элефантины вывез,*
А после их копировал бесстрастно
Скучнейший Аретин.* На зеркалах
Велю как можно больше сделать граней,
Чтоб множить бесконечно отраженья,
Когда, нагой, расхаживать я буду
Среди наложниц. Аромат курений
Туманной мглою будет полнить воздух,
И мы потонем в ней. В мои бассейны
Бездонные, как в пропасть, буду падать,
А выйдя, тело осушать начну,
По лепесткам душистых роз катаясь.
(Фейсу.)
Так он уж приближается к рубину?
(В прежнем тоне.)
А встреться мне богатый горожанин
Иль адвокат, женатый на красотке,
Прелестной скромнице,- таких мужей
Я тысячею фунтов награжу
За то, что дам им титул рогоносцев.
Фейс
А я им эти деньги отнесу.
Маммон
Нет, ты не сводничай. Для этой цели
Отцов и матерей я приспособлю,
Они уж тут в лепешку расшибутся.
Я наберу себе льстецов из самых
Достопочтеннейших духовных лиц,
Которые на золото польстятся.
Мужей ученых приглашу к себе
В шуты. Поэтов подберу из тех,
Которые писать умеют с толком
О всяких непристойностях: пускай
И у меня на ту же тему пишут.
А тех немногих, кои выдают
Себя за первых жеребцов столицы
И клеветой марают честных женщин,
Чья чистота не подлежит сомненью,
Тех в евнухи возьму. Дам веера им,
По десять страусовых перьев в каждом,
Пускай лицо обмахивают мне
Недаром мы владеем эликсиром!
Еду себе велю я подавать
В индийских раковинах и на блюдах
Агатовых в оправе золотой,
С узором из сапфиров, изумрудов,
Рубинов... Языки сурков и карпов,
Верблюжьи пятки в соусе жемчужном,
Отваренные с золотою пылью,
Диетою Апиция мне будут *
Против падучей. Я бульоны эти
Есть буду ложками из янтаря
С отделкой из гранатов и брильянтов.
Питанье грума моего составят
Лосось, фазан, миноги, куропатки,
Мне ж станут подавать взамен салатов
Бородки усача; грибочки в масле
Иль срезанные только что сосцы
Заплывшей жиром супоросой свинки
С изысканною острою приправой.
Я повару скажу: "Вот деньги! Трать
И получай сан рыцаря".
Фейс
Схожу-ка
Взгляну, как поднялось там, сэр.
Маммон
Ступай.
Рубашки шить велю я из тафты
Нежнейшей, легкой, точно паутина;
Что до других нарядов, то они
Принудят персов вновь затеять войны,
Как было встарь. А уж мои перчатки
Из рыбьей и из птичьей кожи - чудо,
Пропитанные воздухом Востока
И райскою камедью.
Серли
Как! Вы камень
Добыть посредством этого хотите?
Маммон
Наоборот, добыть хочу я это
Посредством камня.
Серли
Но создатель камня,
Я так слыхал, быть должен homo frugi,
{* Умеренный человек. (Лат.)}
Благочестивый, девственный, безгрешный
И чистый.
Маммон
Доктор именно таков!
А я всего лишь покупатель камня.
Мне право на него дает мой риск.
Безгрешен старец, добрая душа,
Он издавна прославлен благочестьем;
Протер коленки, туфли истоптал
В молитвах и постах. Так пусть он, сэр,
Тот камень сделает, но для меня.
Вот он! Прошу без нечестивых слов;
Они ведь для него страшнее яда.
Входит Сатл.
Отец, день добрый!
Сатл
Милый сын, привет
И вам, и другу вашему. Кто он?
Маммон
Он еретик, и я его привел
В надежде обратить.
Сатл
Боюсь, мой сын,
Что жадность вас толкнула встать так рано
И поспешить сюда чуть свет. Ужели
Корыстолюбьем низким и порочным
Вы одержимы? Берегитесь, сын мой:
Мы спешкою безудержной себя
Лишить небесной благодати можем.