Я оглянулась по сторонам, увидела логотип с зеленым листком – и пошла в том направлении.
– How are you? Do you like Dubai? How was your flight?[12] – застрелял вопросами консультант, пока я пыталась мысленно перевести свой вопрос.
К нам тут же подскочил еще один консультант.
– Would you like tea, coffee, water? We’ve got the best sweets and biscuits for our distinguished clients![13]
У меня стала раскалываться голова.
Нет, я совсем не против, когда консультант интересуется, чем можно помочь. Но этот восточный напор – как сам, как семья, выпей чаю – не слишком ли он утомителен? Если надо совершить много покупок, и в каждом магазинчике ждет такой страстный прием – то так запаришься общаться, что никаких шмоток уже не нужно будет!
Выдавая привычный набор банальностей про Москву, наличие в ней снега и отсутствие медведей, я вдруг почувствовала чей-то пристальный взгляд.
Обернулась – и замерла.
Стоявший у витрины с ноутбуками мужчина напоминал обычного европейского туриста: надвинутая на глаза бейсболка, футболка с жизнеутверждающей надписью «I am ok», светлые брюки. Только массивное кольцо с изумрудом на загорелом пальце как-то не гармонировало со стильным спортивным образом.
Этот мужчина обладал невероятно сильной высокочастотной энергетикой, думаю, раза в три-четыре превосходящей «мощность» обычного человека.
Безусловно, незнакомец был вегетарианцем. Вообще-то я считаю, что животный белок нужен стандартному человеческому организму, там много питательных веществ, играющих важную роль для крови, мышц, костей и так далее. Однако многолетние энергетические практики меняют организм и его потребности. Мне приходилось общаться со многими людьми, занимающимися йогой или энергетическими упражнениями, которые со временем сократили употребление мяса или вообще отказались от него. С точки зрения энергетики животный белок – низкочастотная энергия, которая дает силы физическому телу, но понижает уровень энергий тонких тел. Денис ел мясо, только если ему приходилось работать с тяжелобольными клиентами, забирающими слишком много энергии.
Впрочем, незнакомец в грин-шопе не был ни экстрасенсом, ни целителем. Это я тоже почувствовала довольно четко. Его энергетическое поле ощущалось спокойным, умиротворенным, однородным и мощным. В нем не было горечи, которую оставляют рядом с экстрасенсами чужие боль и проблемы.
Этот мужчина… Он был… как Бог. Мы часто употребляем это сравнение, говоря о красоте. С внешностью в данном случае действительно все было в полном порядке. Но у незнакомца имелось кое-что посерьезнее симпатичного лица и явно знакомого с тренажерным залом тела. Он обладал колоссальной творческой силой, он наверняка умел вдыхать свою энергию в проекты, планы, в конкретных людей. Я почти уверена, что, оказавшись рядом с таким генератором, даже обычные люди менялись: их состояние здоровья улучшалось, карьера шла в гору.
И при всем энергетическом богатстве у этого невероятного мужчины были закрыты почти все чакры! Сейчас я попытаюсь объяснить причины моего изумления.
В йоге и эзотерике говорится: у каждого человека имеется семь чакр, расположенных на разных уровнях тела – от переносицы до копчика. Обычно, когда у меня происходит неконтролируемое сканирование внутреннего строения человека, я вижу чакры как источники света, направленные на те или иные органы.
В этом же мужчине, если можно так выразится, «чакральные прожектора» были выключены – кроме «семерки», расположенной на макушке. Так бывает только в одном случае – если душа человека готовится расстаться с физическим телом. Именно через «семерку» осуществляется выход души после физической смерти.
Глядящий на меня в упор мужчина был близок к переходу на другую сторону бытия как никогда.
Но почему умрет такой молодой (ему явно нет еще и сорока), сильный и, скорее всего, очень хороший человек?
Перед глазами у меня замелькали картинки его внутренних органов. Они были просто как иллюстрации из медицинского атласа – здоровые, красивые, идеальные…
Потом этот калейдоскоп прекратился.
Мужчина подошел ко мне, протянул руку и улыбнулся.
– Let me introduce myself. Johnny Green…[14]
* * *И тут я его узнала. И поняла причины повышенной суетливости консультантов. А еще удивилась: что он делает в Дубае? Насколько я помнила по фоновому новостному потоку, протекающему через мое сознание из Интернета, вроде бы этот красавчик живет в Нью-Йорке.
Справившись с секундным замешательством, я представилась и пожала протянутую мне руку.
Она оказалась сильной, сухой и теплой. Джонни задержал мои пальцы чуть дольше положенного. И, судя по взгляду, мысленно уже стащил с меня строго-целомудренное платье и остался вполне доволен увиденным.
– Неужели вам нужен гринфон? – Он улыбнулся так эффектно, что папарацци из глянцевых журналов могли бы подраться за этот кадр. – Вы не похожи на тех женщин, которые сходят с ума по девайсам. Судя по вашему парфюму, у вас другая страсть – секс.
Стоявшие рядом консультанты сразу же слились в дальний угол магазина, а потом стали старательно притворяться, что заняты своими делами, пытаясь при этом подслушать наш разговор.
– Я думаю, что ваша техника на порядок выше того, что делают конкуренты. Вы задаете тон, вас копируют и догоняют только спустя многие годы. Но вы правы, гринфон нужен не мне, моей внучке. А насчет секса – мне кажется, люди преувеличивают его значимость. В конце концов, это всего лишь пара простых движений. И есть много вещей, которые тоже доставляют огромное удовольствие.
– Какие же? Что это за вещи? – Он прищурился. Если бы папарацци вдруг выжили в битве за предыдущий кадр, то шансы уцелеть сейчас были близки к нулю. – Шутка насчет внучки мне понравилась.
Открыв сумочку, я извлекла портмоне и, демонстрируя фотографию нашей Мышки, ответила:
– Просто секс не представляет для меня ценности вообще. Секс с любимым мужчиной – это, конечно, большая радость. Но может ведь случиться так, что любимого мужчины не будет. Или он не сможет делать это. Или я не смогу. Абсолютизировать секс и делать его центром Вселенной глупо. Он – как пирожное, можно съесть и будет вкусно. Ну а если десерт не предусмотрен – то ничего страшного. Самое большое счастье мне доставило рождение ребенка. Когда я увидела своего сына – это было так мощно, что я и описать не могу. Вообще я часто испытываю счастье. Несколько лет назад я пережила клиническую смерть. Я думала, что умерла и больше никогда не смогу обнять своих близких. После этого я счастлива каждый день. Я вижу солнце, своего мужа, наших собак, красивые лица, интересные здания – и все это мне нравится. Я очень многое люблю. Мне нравится вкус чая улун и ехать по утреннему проспекту. Я радуюсь, когда у меня имеется возможность помочь друзьям. Вообще, знаете, с годами я поняла: не важно то, что у тебя есть, – важно то, умеешь ли ты видеть и ценить красоту жизни.
На выразительном лице мужчины вдруг отпечаталась зависть:
– Круто. Я бы хотел получить такой опыт, как у вас. Да, я читал об этом – клиническая смерть все меняет.
«Скоро ты получишь похожий опыт», – подумала я, испытывая горечь.
Молодой, красивый. Очень искренний, настоящий. Мог бы еще пожить. Не помню, есть ли у него дети? Жена, кажется, точно есть, ее именем названа модель ноутбука для девушек.
– Да, да. Вы все правильно сказали. Чем меньше привязанностей и желаний – тем сильнее человек. Но для того, чтобы избавиться от привязанности, надо сначала ее получить. Мой отец мог себе позволить только старенький автомобиль. А я в детстве мечтал о крутой тачке. Купив пять машин, я стал часто ездить на работу на велосипеде. Мне нравится. Значит, вашей внучке… А это точно ваша внучка? Может, фотография для того, чтобы шутить с парнями?
– Никаких шуток. Все очень серьезно! Мне сто пятьдесят лет.
– Ладно, – он подошел к витрине и извлек последнюю модель гринфона, инкрустированную бриллиантами. – Мой подарок вашей внучке.
Я покачала головой, достала пластиковую карту.
– Вы что, хотите, чтобы ребенка убили? Мне что-нибудь попроще, с минимальной памятью. И я оплачу.
Консультанты, как джинны, опять материализовались перед нами и с явным облегчением принялись за свою работу.
Не удержавшись, я спросила:
– А что вы тут делаете?
– У меня вилла на Джумейре[15]. Вообще я часто бываю в Арабских Эмиратах. Тут спокойно, можно хорошо поработать. На Манхэттене за кепкой и очками не спрячешься. Здесь меня вообще никто не узнает. И это классно! Внимание людей меня напрягает. Я сам выбираю, с кем и где общаться. Как с вами, например.
– Я должна чувствовать себя польщенной? Но я ничего такого не чувствую, – я ввела пинкод, потом мельком посмотрела на переданный мне вместе с картой чек. Телефон обошелся долларов на 80 дешевле, чем в Москве; не сказать, что такая уж серьезная экономия с учетом невозможности воспользоваться гарантией.