В то время как рыбаки мирно спали в своих палатках, караульные, сидевшие у печей, заметили огонь на вершине одной из скал, приблизительно в трех милях от лагеря. Было три часа утра. Таинственный огонь то разгорался, то еле мерцал и переносился с места на место.
Капитан и Корнелиус оставались в эту ночь на берегу, сменив Ван-Горна и Ханса, прокарауливших прошлую ночь и отдыхавших теперь на борту джонки. Караульные тотчас же разбудили капитана и рассказали ему о появлении странных огней.
В одно мгновение все — и малайцы, и рыбаки, и капитан с Корнелиусом — были на ногах. Большая часть малайцев инстинктивно бросились к вытащенным на берег шлюпкам.
— Не сигнал ли это? — спросил Корнелиус.
— Боюсь, что это действительно сигнал, — ответил капитан, вглядываясь вдаль, где мерцал далекий огонек.
— Но чей сигнал и кому?
— Одного племени — другому.
— Или нашему пленнику» Ведь они и не подозревают, должно быть, что он в наших руках.
— Предполагать можно что угодно.
— Они готовят нападение?
— Как знать. Ты слышишь что-нибудь?
— Нет.
— Ты не боишься?
— Нет.
— Тогда бери ружье и ступай за мной.
— Ты хочешь пойти в ту сторону, где виден огонь?
— Нет. Я хочу только осмотреть окрестности, чтобы успокоить малайцев. Иначе придется прервать или совсем оставить ловлю.
— А Ван-Горн?
— Он явится сюда с Хансом.
Отправив одного из малайцев на джонку, чтобы предупредить Ван-Горна об опасности, капитан направился в сопровождении Корнелиуса к прибрежным скалам.
Ночь была еще темна, но далекий огонь служил им путеводной звездой.
Осторожно пробираясь вперед, чтобы не попасть в какую-нибудь западню, они вскоре подошли к подножию скалистого холма и начали взбираться на него. Несмотря на неровности почвы и отсутствие протоптанных троп, капитан и Корнелиус быстро достигли его вершины.
Они смогли теперь осмотреть противоположный склон холма и далекие скалы. Перед ними, насколько они могли разглядеть в слабом свете занимающейся зари, расстилалась волнистая равнина, местами перерезанная рощами. За этой равниной громоздились горы, описывая полукруг на протяжении около двух миль.
Таинственный огонь горел на дальнем склоне этого хребта. С вершины холма он виден был лучше, чем с берега. Только теперь капитан увидел, что это был не еле мерцавший огонек, а пламя, временами разраставшееся до размеров большого пожара. Можно было подумать, что огонь охватил целую группу деревьев или гору хвороста.
— Мне кажется, что я различаю среди огня людские тени, — сказал Корнелиус.
— Да, там должны быть люди, — подтвердил капитан.
— Может быть, это не люди, а обезьяны?
— Нет. На австралийском материке обезьяны не водятся; да, кроме того, обезьяны сами боятся огня и не умеют его зажигать. Ты слышишь что-нибудь?
— Ничего, кроме лая диких собак, и то очень далеко.
— Да, правда, — рассеянно произнес капитан.
«Дикари, — думал он, — хотят напугать нас. Но они ошибаются, если рассчитывают на то, что джонка поднимет паруса до окончания ловли трепанга».
— Что мы предпримем, дядя? — прервал Корнелиус размышления капитана.
— Э, черт возьми! Хотя я этого не хотел, но двинемся дальше.
— Идем.
— Ружье заряжено? Будь наготове.
— Есть, капитан!
В этих широтах день наступает очень быстро. Солнце уже освещало равнину, когда Ван-Сталь и Корнелиус начали спуск с холма.
Корнелиус, более проворный, спускался первым, прокладывая путь: он то соскальзывал вниз, то перескакивал с камня на камень, то быстро сбегал с холма.
Спуск прошел благополучно; у подошвы холма капитан остановился и стал пристально рассматривать местность.
Перед ним расстилался маленький бассейн, нечто вроде пруда, берега которого поросли одним из видов камыша, растущим густой массой и достигающего иногда высоты в пять—шесть метров.